И хохочет, широко открывая рот. Невольно улыбаюсь, ибо подъёбка и в самом деле хороша. Цинична, злобна, но хороша. При этом невольно отмечаю, что призрак для призрака вполне материален: вона как по плечу Ника хлопнул, тот чуть сквозь пол не провалился! Это хорошо, значит, средство против одного привидения подействует на всех. Ник что-то там бормочет в ответ, но Патрик — предводитель Безголовой Охоты — уже переключается на нас.
Притворно удивляется, ахает, теряет голову в буквальном смысле слова, снова вызывая всеобщий смех. Гарри что-то там бормочет про ужасность и потрясность Ника, но слабо, слабо. Плохой актер из Поттера, и его сразу раскусывают. Патрик хохочет и удаляется, после чего Безголовая Охота устраивает игру в Хоккей-с-Головой. И это, прошу заметить, в то время, когда именинник читает речь! Потрясающее неуважение, но всем плевать. Хохочут и смотрят хоккей.
Видимо, Безголовые тут элита из элит, и тогда печаль Ника становится вдвойне понятна.
Но нам эти призрачные элитарные разборки не сильно нужны, и поэтому тыкаю парней в бок, мол, собирались уходить, так самое время. На всякий случай они кланяются и улыбаются всем подряд, но большинству призраков не интересны живые. Убедившись, что наш уход не вызывает никакого ажиотажа, быстро выскальзываем из подземелья. Все тот же длинный холодный коридор с черными свечами и голубым конфорочным огнем кажется теперь каким-то родным и уютным.
Всего-то оркестр не слышно и белые привидения вокруг не летают, а уже так хорошо!
Пацаны тоже приободряются и ускоряют шаг. Мы почти бежим, но перед самым вестибюлем Гарри внезапно останавливается и едва ли не сползает по стене. Рон, не замечая никого и ничего, мчится в Большой зал, ведь там ЕДА! Гарри, прикрыв глаза, вслушивается во что-то в глубине замка. Меня немедленно прошибает холодный пот. Неужели змеюку все-таки выпустили, и теперь Гарри слышит василиска? Блин, ведь вся школа собралась в Большом зале! Представляю, какой богатый урожай смертей сможет собрать рептилия, ворвись она туда в разгар праздника.
— Гарри? Тебе плохо?
— Этот голос… — шепчет Поттер, — он собирается кого-то убить!
Гарри колотит и подбрасывает, видимо, энергетика у голоса и в самом деле неслабая. Вслушиваюсь. Нет, ничего такого не слышу, хотя шуршание тела по трубам можно различить и не зная змеиного. Остается только развести руками, изрекая банальность в духе «Цэ ж магия!». Ничем иным такую прицельную слышимость объяснить невозможно. Хотя… ведь мы же не в простом сарае находимся. Неужели сам Хогвартс обеспечивает такую слышимость для тех, кто, скажем так, может слышать? Интересный вопрос, пусть и несколько несвоевременный.
Вспышка озарения, и я внезапно догадываюсь, что к чему.
Дневник — крестраж, и Гарри — крестраж. Типа, работают в едином информационном поле, а так как Темный Лорд знал змеиный, то и Гарри автоматом получает перевод шипения василиска. Так, так, очень интересно получается. Проверим? Снимаю диадему и цепляю на голову Поттеру. Мда-а-а, налезает слабо, это что, у Гарри голова больше моей? Или форма другая? Ладно, в любом случае ментальный щит должен сработать, не настолько я умелый артефактор, чтобы в свои кривые творения зашивать избирательность действия.
Вот наберусь опыта, тогда да, мои артефакты будут работать только в моих руках.
Пока же любой может ими пользоваться, лишь бы был магом и подавал исправно энергию в дерево.
Гарри перестает колотить, и он выпрямляется. Ну надо же, верно угадал. Ментальный щит порезал связь между крестражами, и теперь Гарри не слышит голоса. Но не успеваю возгордиться, как раздается потрескивание пополам с пощелкиванием. Так трещит дерево, когда ломается, и — да, диадема разламывается на две аккуратные дуги, ровно по каплевидной сердцевине.
Тяжело вздыхаю. Следующую сделаю лучше, что тут еще скажешь?
— Спасибо, Гермиона, — держится за голову Гарри. — Голос пропал, но, кажется, я сломал твое украшение.
— Сделаю новое, не волнуйся, — поднимаю с пола две половинки. — Не так уж это и сложно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Для меня это темный лес, — честно признается Поттер и разводит руками.
Не успеваю пошутить в ответ, что для меня это — Запретный Лес, как Гарри снова скручивает. «Голос… убить», выдавливает он из себя, зажимая уши. Не, тут такое не поможет, ведь если голос через крестраж, то идет прямо в мозг. Кстати, вполне объясняет, почему окружающие не слышат шипения и гудения василиска в трубах. Интересно, кстати, как эта змеюка в них помещается?
Гарри стонет и, кажется, уже готов вскочить и бежать прямо на голос.
Не-е-ет, такой хоккей нам не нужен. Поэтому тяну Поттера в Большой зал, благо тут недалеко. Гарри сопротивляется, но вяло, похоже, пацан в каком-то полубезумном состоянии и не осознает происходящего. Придется, видимо, делать два артефакта с ментальным щитом, иначе эти сеансы голосовой и головной связи плохо закончатся. Блин, и волос единорога буквально один остался, или два? Извел все на опыты, и где теперь новое брать? Бегать по Запретному Лесу под мантией-невидимкой?
Гарри закатывает глаза, подергивает подбородком и шипит. Громко шипит.
С интересом вслушиваюсь в звуки змеиного, он же парселтанг. По вполне понятным причинам змееустость, то есть умение общаться со змеями, считается признаком плохого бабайки. Типа, только самые плохие бабайки, они же Темные Лорды, умеют говорить со змеями. Ох уж мне эти предрассудки, ага.
Хорошо, что мы еще не вошли в Большой зал, а то пересудов и слухов не обобрались бы.
Быстро откастовываю Сферу Спокойствия, теперь Гарри может хоть зашипеться, ни одна живая душа не услышит. Почти насильно втаскиваю Поттера в Большой зал. Хм-м-м, богато, богато. Свечи, тыквы, позолота по потолку, школьники едят, пьют, общаются и веселятся. Чисто корпоративная пьянка в огромной фирме, только без алкоголя. Праздник, похоже, почти закончился, пока мы с призраками зажигали.
Тащу Гарри к столу преподавателей, не обращая внимания на шепотки вокруг.
Наша целительница уже спешит навстречу.
— Добрый вечер, мадам.
— Добрый, Гермиона, — отмахивается мадам Помфри.
Незаметно снимаю Сферу. Окружающие школьники беззастенчиво глазеют. Бесплатное шоу в конце праздника, хе-хе. Нахожу взглядом Рона, тот быстро-быстро ужинает, настороженно озираясь. Окружающие, уже поевшие и попившие, на еду рыжика не покушаются.
Тем временем мадам Помфри спокойно и профессионально осматривает Гарри.
— За мной в медпункт! — раздается решительная команда.
Идем обратно, провожаемые все теми же беззастенчивыми взглядами и чересчур громкими шепотками. В основном превалирует версия, что чокнутая Грейнджер замучила бедолагу Поттера. Типа, смотрите, какой Гарри бледный и тощий, и даже шрам блеклый. Хорошо хоть не звучат выкрики из разряда «спасем национального героя от тирании женщин»! Гарри, уже вполне пришедший в себя, поспешает за мадам Помфри. Перестал, значит, слышать голос, уже неплохо.
Дамблдор за спиной хлопает в ладоши и объявляет окончание ужина.
Толпа вскакивает и с радостным ревом мчится прочь из Большого зала.
Блин, а ведь так и затоптать могут! Неуправляемая толпа школьников — страшная сила, а уж школьники-маги так вообще ужас в квадрате, а то и кубе. Невольно отхожу в сторону и придерживаю Гарри. Проще пропустить, чем пытаться двигаться наперерез толпе. Мадам Помфри поощряюще улыбается, мол, так держать. И тут сверху раздается истеричный выкрик Малфоя:
— Враги Наследника, берегитесь! Вы следующие, грязнокровки!
Переглядываемся с Гарри. Пожимаю плечами. Нет, послезнание, конечно, со мной, и скорее всего там огромная надпись кровью на стене и кошка Филча в окаменевшем состоянии. Но, приняв факт того, что события изменились, принял для себя и соответствующую линию поведения. Будем реагировать на происходящее и пытаться предугадать будущее, не прибегая к послезнанию. Один раз оно уже застило мне глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Следуйте за мной, — сердито говорит мадам Помфри.