Нащокина Вера Александровна
Вера Александровна Нащокина (1811–1900), ур. Нарская-Нагаева – внебрачная дочь камергера и тайного советника А. П. Нащокина (троюродного брата П. В. Нащокина) и крепостной крестьянки Дарьи Нестеровны Нагаевой, жена (с 1834) близкого друга Пушкина П. В. Нащокина.
Нащокин познакомил с ней Пушкина в 1833 году. Вера Александровна сразу же попала в число лиц ближнего окружения поэта. Она говорила о нем: «Более привлекательного человека и более милого и интересного собеседника я никогда не встречала. Да, такого друга, как Пушкин, у нас никогда не было, да таких людей и нет! Для нас с мужем приезд поэта был величайшим праздником и торжеством. В нашей семье он положительно был родной…» или: «Александр Сергеевич был очень оживленного характера, любил очень болтать и смеяться, и так смеялся заразительно, до упаду! И многих увлекал за собой!.. Замечательные глаза, глаза, все говорившие и постоянно менявшие свое выражение, поэтому он мне ни на одном портрете не нравился, все это деланные выражения».
Пушкин, в свою очередь, считал ее «одной из самых душевно привлекательных женщин из тех, кого он знал». Вера Александровна была музыкальна, любила петь и играть на гитаре. Пушкин часто просил ее сыграть на фортепьяно и мог часами слушать музыку. По совету Пушкина Нащокин женился на ней, бросив свою сожительницу цыганку Ольгу Солдатову. После смерти мужа Наталья Николаевна 1 апреля 1837 года сообщала П. В. Нащокину: «Постоянным желанием Пушкина было поднести Вашей супруге браслет, не позволит ли она мне поднести его от его имени? Я так счастлива иметь возможность исполнить малейшее его желание – это единственное утешение, которое мне остается».
Павел Воинович умер в 1854 году. У него было четыре дочери и два сына. Старших детей Нащокины назвали Александром и Натальей, в честь четы Пушкиных. Есть сведения, что к Вере Александровне после смерти мужа сватался секундант Пушкина в последней дуэли К. К. Данзас, вышедший к тому времени в чине генерал-майора в отставку, но она ему отказала, сумев сохранить с ним в дальнейшем хорошие отношения.
Вера Александровна, забытая всеми и обнищавшая, жила в селе Всехсвятском под Москвой. Она оказалась одним из последних представителей близкого окружения Пушкина, продававшей его письма, чтобы иметь хотя бы минимальные средства к существованию. Только 26 мая 1899 года о ней вспомнили, и как почетную гостью привезли на торжества, посвященные 100-летней годовщине со дня рождения Великого поэта, где к ней с благодарственной речью обратился ректор Московского университета. Она сидела среди почетных гостей рядом с дочерью Пушкина Марией Гартунг. Как писал об этом событии пушкинист Н. А. Раевский: «Вера Александровна смотрела на статую поэта, которого в этот день официальная Россия «от финских хладных скал до пламенной колхиды» торжественно вводила в казенный пантеон славы, и вспоминала дорогого ей Александра Сергеевича, умевшего так заразительно хохотать…»
Удивительно, но в столь почтенном возрасте ее воспоминания о событиях жизни поэта были феноменально точны. Полностью совпадали с действительными: имена, даты событий, портретные описания и т. д.
Вера Александровна умерла 16 ноября 1900 года. Известие об ее смерти начиналось словами: «Друг Пушкина, Вера Александровна Нащокина…»
Соллогуб Надежда Львовна
Надежда Львовна Соллогуб (1815–1903) – дочь Льва Ивановича и Анны Михайловны (ур. Горчаковой) Соллогубов, двоюродная сестра В. А. Соллогуба, жена (с 1836) А. Н. Свистунова, фрейлина великой княгини Елены Павловны.
Она являлась признанной светской красавицей, в числе горячих поклонников которой числились сын Н. М. Карамзина Александр и даже сам великий князь Михаил Павлович. Литературный критик, профессор Петербургского университета А. Н. Никитенко в своем дневнике отметил: «…На концерте у Д. Л. Нарышкина видел одну из первых красавиц столицы, графиню Надежду Львовну Соллогуб, она поистине очаровательна». Это подтверждает и акварельный ее портрет, написанный П. Ф. Соколовым: белое фарфоровое лицо, чистые голубые глаза и золотистые локоны, очаровательная грация.
Д. Ф. Фикельмон, имевшая личные причины для неприязни к Соллогуб, в своем дневнике привела свою оценку внешности Надежды Львовны: «Молодая Соллогуб, только что вышедшая из пансиона «Святой Екатерины» довольно хороша, с не особенно выразительным лицом, но с красивыми чертами и глазами, но в ней нет свежести. Лицо из тех, которые или нравятся, или вообще не нравятся».
Пушкин часто встречался с Соллогуб в 1832–1836 годах в светском обществе, а также у Вяземских и Карамзиных.
В. Ф. Вяземская впоследствии утверждала, что в этот период Пушкин «открыто ухаживал» за Надеждой Соллогуб. 5 октября 1832 года он написал обращенное к ней стихотворение «Нет, нет, не должен я, не смею, не могу…».
По исследованию пушкиниста А. Бархатова следует, что в 1834 году Пушкин уделял ей особенно заметное внимание. Так, в своих дневниках (он маскировал ее под персоной «S») поэт писал:
...
7 апреля – «Вчера… у гр. Фикельмон S не было»;
10 апреля – «Вчера вечер у Уварова – живые картины. Долго сидели в темноте. S не было – скука смертная»;
18 декабря – «Вчера [17] вечер у S».
В письмах к жене Пушкин тоже писал о ней:
21 октября 1833 года – «Охота тебе, женка, соперничать с гр. Сал[логуб]. Ты красавица, ты бой-баба, а она шкурка. Что тебе перебивать у нее поклонников? Все равно, кабы гр. Шереметев стал оттягивать у меня Кистеневских моих мужиков».
5 мая 1834 года: – «Вчера был у княгини Вяземской, где находилась и твоя гр. Сал[логуб]… За Салог[уб] я не ухаживаю…»
26 мая – «…Лучше бы ты о себе писала, чем о S, с которой забираешь в голову всякий вздор…»;
3 июня – «…Гр. Сал[логуб] встретил недавно. Она велела тебя поцеловать…»;
26–27 июня – «Когда я представлялся в[еликой] к[нягине], дежурная была не С[оллогуб], а моя прищипленная кузина Чичерина, до которой я не охотник, да хоть бы и С[оллогуб] была в карауле, так уж если влюбляться…»;
11 июля – «…Ты сердишься на меня за С[оллогуб]… С С[оллогуб] я не кокетничаю, потому что и вовсе не вижу…» и т. д.
Однако Пушкин продолжал встречаться с Соллогуб, вызывая ревность жены, вплоть до отъезда Надежды Львовны за границу в июле 1836 года, где в октябре она вышла замуж за А. Н. Свистунова, молодого человека из ближнего окружения Долли Фикельмон. Вернулась Н. Л. Соллогуб в Россию уже после смерти поэта.
Романова Елена Павловна, великая княгиня
Елена Павловна Романова (1806–1873), ур. принцесса Вюртембергская, Фредерика-Шарлотта-Мария – жена (с 1824) великого князя Михаила Павловича Романова.
Пушкин познакомился с ней в последние годы своей жизни. Первая его встреча с Еленой Павловной произошла в ее дворце на Каменном острове 27 мая 1834 года. Тогда он был ей впервые представлен, о чем сам написал жене: «В прошлое воскресенье представлялся я великой княгине. Я поехал к ее высочеству на Каменный остров в том приятном расположении духа, в котором ты меня привыкла видеть, когда надеваю свой великолепный мундир. Но она так была мила, что я забыл и свою несчастную роль, и досаду».
Елена Павловна была незаурядной личностью; образованным и прекрасно разбирающимся в литературе человеком. Она дружила со многими литераторами, музыкантами и государственными деятелями. Брат мужа, царь Николай I, говорил о ней: «Самая ученая из нашей семьи».
Пушкин приносил ей не только свои произведения, но и те, что запрещались царской цензурой и подлежали немедленному изъятию и уничтожению, например, «Записки Екатерины II». «Великая княгиня взяла у меня Записки Екатерины II и сходит от них с ума», – записал 8 января 1835 года Пушкин. Он встречался с Еленой Павловной не только на светских мероприятиях, но и в узком кругу (иногда вместе с ним были В. И. Анненков, Е. В. Мейендорф и др.). 26 декабря 1835 года великая княгиня сообщала мужу в Лозанну: «Я видаю иногда Вяземского, как и твоих протеже – семью его, и я приглашала два раза Пушкина, беседа которого кажется мне очень занимательной». За несколько дней до роковой дуэли поэт встречался с Еленой Павловной у нее в узком кругу (по свидетельству В. И. Анненкова). Последняя же их встреча состоялась накануне дуэли 26 января 1837 года на балу у графини М. Г. Разумовской.
С. Н. Карамзина вспоминала: «Вечером княгиня Елена Павловна была тоже на этом балу, она не танцевала… Я видела Пушкина последний раз; он был спокоен, смеялся, разговаривал, шутил; он несколько судорожно пожал мне руку, но я не обратила внимание на это».
После дуэли Пушкина с Дантесом Елена Павловна очень переживала за жизнь поэта, посылала записку за запиской Жуковскому, ежечасно справляясь о состоянии Пушкина и предлагая любую свою помощь: «…Я хочу спросить Вас, не согласились бы послать за Мандтом [врач царской семьи], который столь же искусный, как оператор. Если решиться на Мандта, то, ради бога, поспешите и располагайте ездовым, которого я Вам направляю…»