Глава 62
Леони ждала Анатоля в вестибюле, молча, застыв и скрестив перед собой руки. Смотрела она воинственно, но сердце надрывалось от страха, что хозяин ее выдаст.
Анатоль спустился по лестнице, не сказав ей ни слова. Он подошел к конторке, коротко переговорил с хозяином и прошел мимо нее на улицу к ожидавшему фиакру, готовому доставить их на железнодорожную станцию.
Леони вздохнула с облегчением.
— Спасибо, мсье, — тихо проговорила она.
— Пожалуйста, мадемуазель Верньер, — подмигнув, ответил тот и похлопал себя по нагрудному карману. — Я позабочусь, чтобы письмо доставили, как вы просили.
Леони кивнула на прощание и сбежала по ступенькам вдогонку за Анатолем.
— Залезай, — холодно приказал он, словно обращался к ленивому слуге.
Она вспыхнула.
Он склонился вперед и сунул извозчику серебряную монету.
— Как можно скорей!
За весь недолгий путь до станции он не сказал ей ни слова. Даже не взглянул в ее сторону.
Движение по промокшим замусоренным улицам было медленным, и они успели на поезд в последний момент, пробежав по скользкой платформе к вагону первого класса в самом начале состава. Проводник придержал для них дверь и помог войти.
Дверь тут же захлопнулась. Изольда и Мариета сидели, забившись в угол.
— Тетя Изольда! — вырвалось у Леони, забывшей при виде ее все свои обиды.
В ее щеках не осталось ни капли краски, а веки покраснели. Леони не сомневалась, что Изольда плакала.
Мариета встала.
— Я подумала, что лучше мне побыть с мадамой, — шепнула она Анатолю, — чем следить за багажом.
— Правильно, — кивнул он, не сводя глаз с Изольды. — Я договорюсь с проводником.
Он сел на банкетку рядом с Изольдой и взял ее безвольную руку.
Леони тоже устроилась рядом.
— Что такое?
— Боюсь, я простудилась, — ответила она. — Сказалось путешествие и погода. — Ее серые глаза взглянули на Леони. — Мне так жаль, что из-за меня ты пропустишь концерт. Я знаю, как ты его ждала.
— Леони согласится, что твое здоровье важнее, — резко вмешался Анатоль, не дав ей времени ответить за себя, — а также, что мы не можем рисковать застрять так далеко от дома — несмотря на ее необдуманное поведение сегодня днем.
Несправедливость упрека больно уколола ее, но Леони сумела промолчать. По какой бы причине они ни покидали Каркассон, Изольде явно было плохо. Никаких сомнений, ей следует вернуться домой, там ей будет удобнее.
«Да, если бы Анатоль так и сказал, разве я бы возражала?»
В ней снова поднялась обида на брата. Нет, она его не простит. Она уже убедила себя, что ссору затеял Анатоль, а она на самом деле ни в чем не провинилась.
Леони горестно вздохнула и демонстративно уставилась в окно.
Но когда она украдкой оглянулась на Анатоля, чтобы проверить, замечает ли он, как она оскорблена, нарастающая тревога за Изольду заставила ее забыть о ссоре с братом.
Просвистел гудок, в сыром воздухе развеялся по ветру клуб пара. Поезд тронулся.
Через несколько минут на платформе напротив вышли из марсельского поезда инспектор Торон с двумя парижскими полицейскими. Поезд опоздал почти на два часа, задержанный оползнем, сошедшим после сильного дождя на пути под Безиром.
Торона встречал инспектор Бушу из каркассонской жандармерии. Они пожали друг другу руки. Потом, придерживая плащи, полы которых так и рвал ветер, и надежно прижав к головам шляпы, они проследовали в зал вокзала.
Подземный переход, соединявший платформы станции, залило водой, и потому начальник станции дежурил у маленькой боковой калитки, крепко держа цепочку из опасения, что ветер, хлопая створками, повредит петли.
— Спасибо, что встретили меня, Бушу, — сказал Торон, усталый и раздраженный долгой и трудной поездкой.
Бушу был краснолиц и тучен — темноволосый коренастый мужчина в возрасте, когда уже начинают думать об отставке. Именно так Торон представлял себе типичного южанина. Но при первом знакомстве он показался достаточно дружелюбным, и Торон, опасавшийся, что их, как северян, — и хуже того, парижан, — встретят недоверием, успокоился.
— Рад быть полезным! — прокричал Бушу, перекрывая шум ветра. — Хотя, признаться, не понимаю, чего ради человек с вашим положением лично ехал в такую даль. Речь ведь только о том, чтобы найти Верньера и сообщить ему о смерти матери, да? — Он скосил на Торона острый глаз. — Или не только?
Инспектор вздохнул.
— Давайте спрячемся от ветра и поговорим.
Через десять минут они устроились в маленьком кафе у самого здания суда, где могли разговаривать, не опасаясь лишних ушей. Большинство посетителей здесь составляли либо такие же офицеры из жандармерии, либо персонал тюрьмы.
Бушу заказал два стакана местного ликера «Мишлен» и, пододвинув стул, приготовился слушать. Торону напиток показался немного приторным, однако он с удовольствием выпил все, объясняя суть дела.
Мадам Верньер, вдова коммунара и позже — любовница видного и отмеченного наградами героя, была найдена убитой в своей квартире вечером воскресенья 20 сентября. С тех пор прошел месяц, а они так и не напали на след сына или дочери убитой, а также кого-либо из родственников, кого можно было бы уведомить о потере.
Вообще-то причин подозревать Верньера не имелось, зато имелось много любопытных моментов, странностей, которые сами по себе требовали прояснения. Например, становилось все очевиднее, что они с сестрой преднамеренно путали след. Поэтому людям Торона понадобилось некоторое время, чтобы уяснить, что мсье и мадемуазель Верньер отбыли на юг с вокзала Монпарнас, а вовсе не на запад и не на север с Сен-Лазара, как предполагалось вначале.
— По правде сказать, — признался Торон, — если бы не усердие одного из моих людей, дальше того мы бы и не продвинулись.
— Продолжайте, — попросил Бушу, с жадным интересом слушая рассказ.
— Сами понимаете, — пояснил Торон, — у меня не было формального повода оставить постоянное наблюдение за квартирой, когда истекло четыре недели.
Бушу пожал плечами:
— Понятное дело.
— Однако случилось так, что один из моих подчиненных — способный парень, Гастон Леблан — подружился с девушкой из прислуги Дебюсси — эта семья занимает квартиру этажом ниже Верньеров в доме на улице Берлин. Она и рассказала моему человеку, что видела, как консьерж получил от какого-то мужчины деньги, отдав за них что-то вроде конверта.
Бушу поставил локти на стол.
— Консьерж признался?
Торон кивнул.
— Поначалу он отпирался. Такие, как он, всегда с этого начинают. Но когда ему пригрозили арестом, он признал, что ему платили — и щедро — за перехват любой корреспонденции, адресованной на квартиру Верньерам.