как и Лашкин, «мало обращали внимание на первые, непосредственные результаты своих действий»… В чем же разница? Разница в том, что Лашкин истязал не других, а
себя. Разница в том, что он не нарушал закон, а, наоборот, требовал его исполнения, одинакового
для всех. Разница в том, что он, в отличие от большевиков,
не лгал, не подтасовывал соображения о будущем под «злобу дня». В своем «экскурсе в область философии» он даже и не рассуждает на тему о соответствии цели и средств, это для него само собой понятно, ибо и в том, и в другом ясен для него примат
разума, а, следовательно, человечности, любви к ближнему, добра. Он человек ЖИВОЙ, не манкурт, в отличие от тех, кто его судил и упекал в ад «спецпсихбольницы».
Победа
– Как же выдержали вы четыре года в этом аду? – спросил я. – Как удалось вам сохранить себя – и рассудок, и жизнь? Ведь они действительно ненормальные, убийцы…
– Да нет, в общем-то ничего страшного не было, – спокойно отвечал мой собеседник. – Со многими я беседовал. Они ведь все равно люди, хоть и больные. Им даже нравится исповедоваться…
– Неужели конфликтов не было? – не унимался я.
– Да нет, серьезных не было. Конечно, иной раз нелегко было выдержать. Психика у них на самом деле больная – раздражительность повышенная, очень «выступать» любят, хвастаться, хорохориться. Иной раз ночью спать не дают, дурачатся, выпендриваются. Но выдержать можно. Меня вообще-то уважали.
Еще отрывок из упомянутого уже «Обращения к психиатрам»:
«В июле 1978 года врачебная комиссия психбольницы УЯ 64 ПБ вынесла заключение о возможности моей выписки оттуда. В Марыйский областной суд был направлен акт врачебной комиссии, предлагавшей суду снять с меня принудлечение и перевести в психбольницу общего типа по месту жительства на общих основаниях.
В этом случае меня выписали бы из больницы домой в скором времени.
Но Марыйский областной суд решение врачей спецпсихбольницы не утвердил и 16 октября 1978 года вынес определение, которым продлили мне принудлечение в психбольнице общего типа, причем члены суда Большакова, Бычкова и Долбня, чтобы как-то «обосновать» это определение пошли на прямой подлог и в своем определении написали, что администрация спецпсихбольницы УЯ 64 ПБ якобы просила продолжить принудлечение. Почти четырех с половиной лет лишения свободы для меня суду показалось маловато – благо, что срок принудлечения никаким пределом сверху не ограничен.
И я был лишен свободы еще на 8 месяцев…»
Что же было дальше?
А дальше Вадим Иванович Лашкин, буквально ни в чем не уступая своим палачам, не сдаваясь, продолжал добиваться полной реабилитации, то есть снятия с себя диагноза душевнобольного. Однако доблестная наша психиатрия не сдавалась. Освободив в июле 79-го, его вновь – словно воина, уволенного в запас, – трижды отправляли на психиатрические «сборы» в Марыйский областной психоневрологический диспансер, с помощью милиции, разумеется. Где и продержали в общей сложности пять с половиной месяцев. Очевидно, чтобы не забывал, что он псих, ибо ведь только псих может сохранять в нашей стране ясность мышления да еще и не скрывать этого от других – открыто выражать свое мнение. Интересно, что два таких «сбора» пришлись уже и на годы «перестройки» – 86-й и 87-й.
Но не сдавался потомок протопопа Аввакума! Все же достигли мы в своей стране прогресса: не прикончили ведь его сразу и в психушке не задушили, с голоду, опять же помереть не дали и кровь вовремя останавливали. Самое фантастическое, пожалуй, то, что в «перестроечное» время Лашкина в психбольницах не только не кололи, но даже… предоставляли ему свободную комнату для занятий с абитуриентами, которых он готовил для вступительных экзаменов в институты, а также студентами-заочниками. Ведь Вадим Иванович Лашкин зарабатывал репетиторством приличные деньги в последнее время и исправно платил налог государству.
СПРАВКА. Выдана Лашкину В.И. в том, что он действительно занимается индивидуально-трудовой деятельностью с 4 июля 1986 года по настоящее время, проведением занятий в порядке репетиторства (частной педагогической деятельностью) по дисциплинам, входящим в программу Высших и средних учебных заведений СССР.
Подоходный налог за указанный период деятельности в общей сумме 3850 руб. 10 (три тысячи восемьсот пятьдесят рубл. 10 коп) уплочен полностью.
Заведующий Марыйским горфинотделом И.Хабибов. 11 января 1990 года.
Ну не пикантный ли момент: абитуриенты и студенты-заочники шли в психиатрическую лечебницу, чтобы заниматься науками, да еще платили деньги за это! Нарочно ведь не придумаешь… А преподавал Вадим Иванович 14 предметов: математику, теоретическую механику, сопромат, теорию вероятностей, философию, политэкономию… И заработок его достигал в некоторые месяцы двух тысяч рублей.
Но неприятным все же было клеймо психа, и в 1988 году, на четвертом году перестройки, пишет Вадим Иванович Заявление начальнику Марыйского горвоенкомата с просьбой направить его как бывшего офицера запаса на комиссию к военным психиатрам «в целях переосвидетельствования его психического здоровья».
Говоря о причинах, по которым его подвергли психиатрическим репрессиям («заведомо ложные измышления, порочащие…»), он прилагает к Заявлению этакий «экран новостей прессы» – выдержки из статей, а также из выступлений Генерального секретаря М.С.Горбачева, которые порой дословно совпадают с его, В.И.Лашкина, «заведомо ложными измышлениями».
«Таким образом, время показало, – пишет пациент психиатрической клиники в июне 1988 года, – что я был в 1974 году прав, но слишком опередил время. Однако повернуть судебную машину назад невозможно, да мне это и не нужно. А вот фальшивый, унижающий меня диагноз «шизофрения», убрать с меня можно, но только с помощью военных психиатров, так как гражданские сплотились плечом к плечу и стали против меня несокрушимой стеной, у них действует преступная круговая порука…»
И в июле того же года, всего через месяц, появляется Определение Марыйского городского суда, обязывающее Главного психиатра Марыйского облздравотдела снять В.И.Лашкина с психиатрического учета, о чем уведомить означенного гражданина в месячный срок, ибо в виду изменившейся в стране ситуации он теперь, выходит, не шизофреник…
Никаких уведомлений означенный гражданин не дождался и, не желая числиться шизиком, продолжал писать письма и жалобы, теперь уже не получая никакого ответа. Наконец, он решил обратиться в Комитет по вопросам гласности, прав и обращений граждан при новом Верховном Совете СССР. Обращение заканчивалось предупреждением о том, что в случае неисполнения Определения Марыйского городского суда он вместе с семьей будет вынужден обратиться в Посольство Соединенных Штатов Америки с просьбой политического убежища.
В первый раз он послал Обращение в феврале 1990 года. И не получил никакого ответа. Ксерокопию послал еще раз в марте, а потом и еще раз в апреле – с припиской, что ответа до сих