— Да что с вами тако…
Широкая задвижка со скрипом вдвинулась в паз двери карантинной камеры, а сверху уже опускались дополнительные створки, которые на моей памяти применялись лишь однажды: когда бригада боевых работников притащила на себе особо опасный штамм мутировавшего вируса черной лихорадки.
— Э нет! — Утилизатор растянул тонкогубый рот в широкой садистской улыбке и лукаво мне погрозил. — Куда? С вами, товарищи, мы еще не закончили…
«А ведь начиналось все так… обыденно!» — успел подумать я, прежде чем ко мне протянулись когтистые ухваты…
С чего все началось. База, общежитие полевых работников. Очень раннее утро
Посылка пришла с опозданием на десять часов, рано утром, когда мы спали. Новенькая транспортировочная камера мелко задрожала и исторгла из себя душераздирающий стон — сигнал о том, что переброска благополучно завершена и можно получить заказ.
Не разобравшись спросонья, я по привычке предпринял попытку убить очередной будильник (они у меня долго не задерживаются), но промахнулся. Камера продолжала визжать.
Из противоположного угла комнаты послышался испуганный вопль, и что-то с глухим стуком упало на пол.
— А? Что?!
Со вчерашнего вечера я успел забыть, что Третий, так и не дождавшись груза, уснул у меня на диване, и сам чуть не заорал от неожиданности. В стенку заколотили.
— Это безобразие! Вы угомонитесь или нет?! Половина шестого!
А-а-а-а! Дзиннь! А-а-а-а-а!!!
Звук падения мини-гильотинки и предсмертный крик казненного механического человечка слились воедино, заставив вибрировать забытый на тумбочке стакан. Ага, вот и будильник, легок на помине!
Быстренько стряхнув с себя остатки сна, я резким ударом хвоста по кнопке погрузил будильник в беспамятство, одновременно изо всех сил давя правым копытом на рычаг дверки транспортировочной камеры.
Все-таки иногда удобно быть чертом.
Пока мой постоянный напарник и лучший друг поднимался с пола и сонно таращил глаза, камера торжественно открылась, обдав нас клубами едкого желтого дыма, и мы увидели… увидели…
А что, собственно говоря, это такое?
— Та-а-ак, — растерянно протянул я, оглядываясь на Третьего. — Что за икебана?
Толстяк осторожно разгреб мятые сосновые иглы и шишки, которые толстым слоем устилали дно камеры, и кончиками когтей приподнял наш трофей: нечто среднеарифметическое между большой рукавицей и кургузой шапчонкой.
— Э… артефак? — неуверенно предположил мой друг, задумчиво почесывая лоб.
— Лучше не скажешь, — согласился я, разгоняя руками вонючие желтые облачка, порхающие по комнате. — Где накладная?
Третий бросился к стулу, на котором вечером свалил свою форму, и принялся лихорадочно вытряхивать карманы. Пол украсился ворохом оберток от шоколадных батончиков и хвостиками копченых колбасок.
— А! Вот она! — обрадовался толстяк, извлекая на свет заляпанную бумажку с расплывшейся печатью. — Бо… бое… ру-ка-ви… Аль… фреда? …берта? Нет, не разберу.
— Дай мне! — Я вырвал у него накладную, быстро пробежал глазами по строчкам и горестно вздохнул — разобрать что-либо в этой тарабарщине было невозможно. И самое грустное — даже претензий не предъявишь. Запрашивали у фирмы некое «бое рукави Аль»? Получите, это оно и есть.
Что хорошо в Третьем — если ты голоден, у него всегда можно поживиться куском качественной еды. Что плохо — любой предмет, попавший ему в руки, моментально покрывается слоем белков, жиров и углеводов. Независимо от материала, из которого изготовлен.
Из-под кровати выползла недовольная Шива. Вчера Третий целый вечер гладил ее по пушистой спинке, чтобы, как он выразился, «снять стресс», и теперь моя кошка больше напоминала засаленную крысу.
— Ты бы хоть иногда мыл руки, — не выдержал я. — Про накладную молчу, но кошка-то при чем? Бедному животному теперь неделю придется вылизываться!
— Зато кормить не надо, — беспечно ответил толстяк. — Ну так что, берем заказ?
— Берем, — со вздохом согласился я. — Уже почти шесть. Вот-вот Вторая пожалует, чтоб ее…
Сказать, что моя (а теперь и Третьего) новая напарница была стихийным бедствием — не сказать ничего. Стихийные бедствия могли у нее учиться. Откуда в изящном теле такая разрушительная сила, не могу понять до сих пор, но факт остается фактом: везде, где появляется Вторая, начинаются непредсказуемые катаклизмы. Сопротивление бесполезно, только настрадаешься.
Обиженная Шива прекратила облизывать шерсть, сыто икнула и настороженно прислушалась. Из коридора все громче доносился характерный перестук каблучков. Секунда… еще секунда… и дверь резко распахнулась под ударом лакового ботинка на высоченной шпильке.
— Привет, мальчики! Ну как наш трофей? Пришел?
Мы с Третьим дружно промычали что-то неразборчивое и ткнули пальцами в сторону камеры.
— Они прислали вот это? — изумилась обладательница белокурых кудряшек, позолоченных рожек и жгуче-черных глаз, присаживаясь перед камерой на корточки. — А где боевая латная рукавица?
— Чем богаты, — доложил я.
— У кого накладная?
Третий, потупившись, предъявил бумажный комок, в который превратился бланк заказа.
— Это что? — Выщипанные в ниточку брови красавицы-чертовки грозно сошлись на переносице. — Начинка для плевательной трубки чернокожего воина? Неприкосновенный запас прессованной туалетной бумаги? Почему так помято?!
— Не горячись, — прервал я ее. — Можем специально для тебя прогладить, но это ничего не даст. Увы. В расправленном виде документ тоже бесполезен из-за художественно разбросанных по строчкам пищевых пятен. Максимум, что удается прочитать: «бое рука Аль». Аллес.
— Охо-хо-хо, — пригорюнилась Вторая, грустно рассматривая посылку. — С первого взгляда ясно: новодел, причем бракованный. И кому теперь прикажете втюхивать эту дрянь?
— Может, найдется коллекционер-оригинал? — с робкой надеждой в голосе пискнул Третий.
— Сделка, совершенная с умственно отсталым лицом, по закону считается недействительной, — сурово отчеканила Вторая. — Разве что ты сам купишь. А что! — Тут она оживилась. — По-моему, прекрасная идея! Купи перчатку, Третий, а? Смотри, какая интересная вещица! Мягкая, серенькая, вся в иголках! Мы тебе как своему даже скидочку сделаем. Процента полтора-два. Согласен?
Изящная ручка с кроваво-красным маникюром как бы между прочим опустилась на широкую грудь толстяка и принялась ласково отряхивать крошки, которые обильно покрывали комбинезон Третьего. Когда мой осоловелый напарник окончательно размяк и был готов согласиться на что угодно, я не выдержал и вступился за друга:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});