устроилась, чтобы иметь возможность обеспечивать мне трехразовое питание. О мужчинах, ни один из которых так никогда и не получил доступа к ее сердцу, и о всей той любви, которую она дарила мне, желая компенсировать отсутствие отеческой ласки. Может быть, мой отец и не умер, и, может быть, у меня есть крестный. Однако Аринсоны оставили нас одних вскоре после моего рождения. Снова появиться в моей жизни путем лжи и манипуляций – худшее, что они могли сделать, и плевать мне на Кровавых Братьев.
Мне нечего больше сказать – развернувшись, я бегу к себе комнату. Там я сразу же бросаюсь собирать вещи, которые, не глядя, заталкиваю скомканными в спортивную сумку. Я хочу как можно скорее покинуть эту виллу. Прижав плечом к уху телефон, я вызываю такси и параллельно забираю из ванной умывальные принадлежности. Невольным движением, плохо осознавая, что делаю, я вдруг сдираю со стены зеркало, и оно с грохотом разбивается об пол.
С сумкой на плече я выхожу из комнаты и чуть не сталкиваюсь с Кларком. Чтобы не сорваться на него, приходится изо всех сил сжать кулаки – так, что ногти вонзаются в ладони.
– Ты последний человек, которого я хочу видеть! – резко говорю я.
– Останься.
Запрокинув голову, я разражаюсь злобным хохотом.
– Можешь наслаждаться зрелищем! Ты получил то, что хотел.
Он хмурится, не понимая.
Я пытаюсь его обойти, но он преграждает мне путь. Слезы начинают литься уже градом, и все мое тело сотрясает невыносимая дрожь.
– Я никогда не хотел, чтобы ты плакала…
– Да что ты, правда? «Рано или поздно ты умоешься слезами, а я буду наслаждаться этим зрелищем». Точные слова Кларка Тейлора.
Все его тело будто разом каменеет, а в глазах плещется чувство вины. Только теперь это уже не имеет никакого значения. Взгляд вдруг падает на пистолет, который он вручил мне перед переговорами и который оставался лежать на комоде. Схватив его, я снимаю курок с предохранителя. Я наставляю его на Кларка – он смотрит на меня, даже не дрогнув. Но и я больше не дрожу. Уверенной рукой я крепко держу оружие.
– Ты сейчас дашь мне пройти. Мое терпение кончилось.
– Не нам следовало рассказывать тебе, кто ты на самом деле.
– Я ничего не хочу знать, у тебя нет никаких оправданий!
Печаль в сердце исчезает под натиском сжигающей меня ненависти. В таком состоянии я не знаю, на что могу быть способна.
– Это же Картер приказал тебе меня удержать, да? Я снова, как и всегда, для тебя поручение, приказ, который ты должен выполнить?
– Это правда. Вначале ты была просто моим поручением, – признается он ровным голосом, не отражающим никаких эмоций.
Эти слова были уже лишними. Дуло пистолета утыкается ему в грудь, чтобы заставить его отступить. Но ничто в нем не выдает ни малейшего страха. Он знает, что я не выстрелю, однако подчиняется, желая предоставить мне контроль, необходимый, чтобы не потерять голову, если этого еще не произошло.
В таком положении, не отрывая друг от друга глаз, мы доходим до вестибюля.
– Черт, Ава, ты, конечно, ужасно сексуально выглядишь с пушкой в руках, но это же опас…
Я не даю Сету договорить. Прицелившись в стену, я спускаю курок. Благодаря какой-то неведомой дремлющей во мне силе я, не дрогнув, выдерживаю отдачу от выстрела, в то время как панель из сланцевой плитки разлетается на тысячу кусков.
Повернув лицо к Картеру, я улыбаюсь ему, как психопатка.
– В душе я все-таки Аринсон, ты это видел?
Входная дверь открывается, и на пороге появляется Мэри, которая тут же издает пронзительный крик, когда видит пистолет – на этот раз он направлен на Картера.
– Скажи-ка мне, Мэри, ты уже раньше знала меня, правда? Не ты ли меняла мне пеленки?
По ее глазам, сразу наполнившимся слезами, я понимаю, что угадала. Все, с кем я общалась в последнее время, меня обманывали. Ни один человек не был честен со мной. Мне казалось, что сердце у меня уже разбито, но, очевидно, я ошибалась, и в нем оставался еще целый уголок, который только что присоединился к другим осколкам.
Я чувствую себя униженной. Я общалась с людьми, которые стали мне дороги и которых я действительно полюбила, тогда как они… они не видели во мне ничего, кроме поручения, требующего выполнения. И это для меня самое худшее.
Несмотря на охватывающее меня чувство стыда, я держу голову высоко поднятой. Я опускаю пистолет на комод, стоящий у входа.
– Передайте моему драгоценному папочке, что я всегда считала его мертвым и таким он для меня и останется. Что же касается моей матери, то она для меня больше не существует.
Я уже направляюсь к двери, когда Картер, вне себя от отчаяния, открывает наконец рот:
– Никто из нас не хотел, чтобы так получилось, и…
Голос у него срывается, а по моим щекам текут новые слезы.
– Ты была здесь, в моем городе… Я понятия не имел, как тебя…
– В ту же секунду, как ты рассказал мне про Кровавых Братьев, я поняла, что эта история не закончилась в прошлом и что однажды вам с Майком придется встретиться с ними лицом к лицу. Ты и сам доказательство того, что монстры никогда не отступаются. Они придут за первенцем семьи Аринсонов. Они придут за мной. И это будет ваша вина. Вы меня уже убили.
С этими словами я выхожу за дверь и, пока сбегаю с террасы, с каждой новой ступенькой я все сильнее ускоряю шаг, и слезы все сильнее затуманивают мои глаза.
Во мне бушует океан неконтролируемых эмоций, которые плещутся то в одну, то в другую сторону, нахлестывая друг на друга и пытаясь одолеть одна другую.
Ребята громко кричат и зовут меня по имени. Через открытую дверь из вестибюля доносится гвалт и шум, как будто они устроили с кем-то потасовку, чтобы меня удержать, но я лишь ускоряю шаг. Я спускаюсь с холма по бесконечной аллее и молюсь, чтобы никто не стал меня догонять. Когда я чувствую, что задыхаюсь и что сердце бешено колотится у меня в груди, я вынуждена сбавить шаг. Останавливаюсь, чтобы отдышаться.
– Вэ…
Вздрогнув, оборачиваюсь и вижу перед собой Джесси.
Его лицо искажено болью и чувством вины, но я не желаю верить этой фальшивой искренности. Только не после того, что они мне сделали.
– Оставь меня в покое. Оставьте все меня в покое раз и навсегда! Вам нет необходимости вести себя так, будто…
– Я знаю, что ты о нас думаешь, – прерывает он меня. – И я не могу тебя за это упрекать. Но я люблю тебя. Мы все искренне тебя любим. Разве может быть иначе?
Я мотаю головой, не позволяя себе размякать, потому что если буду его слушать, то в конце концов я ему поверю.
Никто никогда больше не разобьет мне сердце. Я вытираю слезы тыльной стороной ладони и пытаюсь сдержать дрожь в голосе.
– Мы никогда не сможем быть друзьями, и дело тут не в вашей искренности. Вы все в кабале у Картера, прежде всего ты. Он спас тебе жизнь, он дал тебе новый шанс, и ты чувствуешь себя перед ним в слишком большом долгу, чтобы у нас с тобой могли быть нормальные отношения. Потому что он для тебя всегда будет Картером. Он будет что-то тебе приказывать, и ты будешь подчиняться, даже не спрашивая себя, не может ли этот приказ причинить мне вред, – так, как ты это делал до сих пор.
Я готова поклясться, что вижу в глубине его глаз, как разбивается его сердце, и это только усиливает мою боль и страх, что я все еще способна им верить. Я отворачиваюсь и бегу со всех ног, оставив его стоять на месте.
– АВАЛОН!
Я бросаю взгляд назад через плечо. Джастин, Такер и Сет бегут, желая меня догнать, но Джесси их удерживает.
– Хензо может быть где-то рядом… – умоляющим голосом говорит Такер.
Не поворачиваясь, я слышу за спиной звуки чьей-то борьбы.
– Ей нужно время, – произносит Сет.
– Черт, но это же Ава! Мы