Сам он пошел пешком. Лицо его омывали холодные струи дождя. Выпутываясь из его густой бороды, они сбегали ему на грудь. Но погасить тяжелые думы, которые жгли его грудь, не могли. А были они о том, что нынешняя жизнь ему не нравилась. Быть подвешенным между небом и землей его не устраивало. Хотелось какого-то дела, а не быть прихлебателем даже у своего замечательного дяди. С чувством потерянного счастья вспоминал он жизнь с Османом. А что здесь? Агнесса куда-то исчезла. От нее ни слуху, ни духу. Люди разное болтают: будто бы уехала к себе и там состоится ее помолвка. Как хочется вскочить на коня, ворваться в ее крепость и прогнать всех этих наносных женихов. А вдруг она сама этого хочет? Кто он, если заберут земли? Нищий граф. Тьфу. Вот и убедит ее матушка другому отдать сердце. И опять на память пришла Настенька и… зверские татарские плети.
А он бредет и не замечает, что дождь сменился снегом. И вдруг перед ним такой снежный островок. Господи! А как он повеял на него далекой, незабываемой родной землицей. Он стоял и смотрел на это белое пятно, которое таяло на его глазах. Снег опять сменился дождем. С горечью простился Раймунд с этим мгновенным воспоминанием.
Когда он, промокший до костей, вернулся, дядя забегал вокруг:
– Ты что, Раймунд, как дитя малое? Весь мокрый! Так и слечь недолго.
– Ничего дядя, не то бывало.
– Нет, я тебя так больше не отпущу. Я понимаю, сидеть здесь со мной, стариком, тебе скучно. Ну так возьми коня, надень плащ и скачи куда-нибудь в лес. Там суше и воды меньше. Да, пока ты где-то мок, приезжал маршал. Как он хотел с тобой увидеться! Предложил тебе подумать о военной службе.
Это сообщение дяди не очень обрадовало юношу. За последнее время в нем произошли какие-то изменения. Если раньше он спокойно воспринимал известие о лишении его земельной собственности, понимая незаконность своих притязаний, то со временем, когда даже сестра не усомнилась в его родстве, в нем появилось желание обладать сим богатством. Тем более что через него лежал путь, так ему казалось, к сердцу Агнессы. Понимая, что надежда еще теплится, он осторожно спросил:
– А что маршал сказал о приеме нас королем?
Дядя вздохнул тяжко, горестно. И этого было достаточно, чтобы понять, что пока приглашения нет. И он сказал об этом дяде. Тот опять вздохнул и ответил коротко:
– Да.
Но, подумав, добавил:
– Будем ждать.
Не смог Ферри Патэ сказать своему старому другу об отказе короля. И решил смягчить ответ. А заодно, чтобы как-то сгладить ситуацию, предложил де Буа переговорить с племянником о военной службе.
– Как-никак, там платят жалованье.
На что де Буа ответил:
– Я понимаю тебя, Ферри, и скажу ему. Но только он не бедный. Он – мой наследник.
Де Буа это решил про себя, как только почувствовал интерес короля к Тулузе.
На следующий день он, оседлав коня, поехал наугад, куда глаза глядят. И попал в чудесный лес. Могучие дубы и вязы придавали ему величественный вид. А не до конца опавшая крона защищала землю от проливных дождей. Раймунд остановил коня, привязал его к молодому дубку, а сам медленно побрел, вдыхая свежий воздух. Он бродил долго. Его одиночество порой нарушали стройные косули.
И назавтра он опять поехал туда. Лес тянул его с непонятной силой. Он только раз задержался, так как портной принес его одежду. Костюмы преобразили Раймунда. Даже дядя и тот удовлетворенно улыбнулся.
– Теперь мы можем с тобой выйти в свет.
И такой случай вскоре представился.
В Париж возвратился, пылая жаждой свести счеты с графом Тулузским, Тибо Шампаньский. На следующий же день он пригласил к себе друзей: герцога де Конти, графа де Невернэ и графа де Аршамбо. Друзья не узнали товарища. Всегда развязный, надменный, спесивый, сегодня он выглядел озабоченным, обеспокоенным человеком. Куда делась полупрезрительная улыбка! Первым это заметил де Конти. Он взял бокал, наполненный вином, и поднялся.
– Друзья мои! – патетически произнес он, – я поднимаю бокал за нашего влюбленного друга. Я это прочитал по его физиономии. О любовь! Что делаешь ты с нами! За твою свадьбу, друг мой!
– Расскажи, как покорил ты эту дикую вершину? – друзья рассмеялись.
Но печально лицо Тибо. Не растрогали его шутливые, дружеские слова.
– Да что с тобой, Тибо?
И поведал он им о своей печали.
– Да что ты горюешь? – воскликнул темпераментный Аршамбо. – Вызовешь его на дуэль и разом прикончишь.
– И правда, – поддержал Невернэ, – нет сегодня в бедной Франции бойца сильнее тебя.
– Да, я тоже надеюсь на этот выход. Только где я с ним повстречаюсь?
– Нет ничего проще, – сказал Конти, – графиня де Марш устраивает на днях бал…
Его перебивает Аршамбо:
– И ты подскажешь ей, чтобы она послала приглашение этому каторжанину.
– Ты найдешь способ, предлог для дуэли.
– А мы тебе поможем, – пообещали друзья.
– За твою предстоящую победу. Пусть побеждает любовь! – произнес Конти.
* * *
Вскоре после этой вечеринки де Буа неожиданно получил приглашение для себя и племянника. Графиню де Марш он знал, когда она еще была лишь дочерью герцога Орлеанского. Тогда он немного ухаживал за ней. Но вскоре, они расстались. Причина как-то размылась в памяти. А скорее всего, было то, что настоящего влечения друг к другу у них не было. Да и была она тогда слишком молода. Вскоре герцогиня вышла замуж за графа де Марш. С той поры они не виделись. И это приглашение несколько удивило его. Но он решил пойти. Племяннику было в чем выйти, и пора начинать его знакомство с высшим светом.
Он сказал об этом Раймунду, но увидел полное безразличие.
– Если надо, дядя, я поеду.
– Надо, сын мой, надо.
По этому случаю пришлось доставать из сарая выездную карету. Ее подкрасили, смазали. Кое-где заменили внутреннюю обивку, и она выглядела не хуже, чем у других.
Дом графини де Марш представлял нечто среднее между замком и дворцом. За низким каменным забором с башенками по углам и ажурными железными воротами стоял большой серый дом с черепичной крышей. На первом этаже двойные малые окна, второй этаж с большими окнами и фасонистыми рамами. От главного входа наверх вела широкая мраморная лестница. Она упиралась в площадку перед двухстворчатыми с позолотой дверьми. На площадке стоял церемонийместер, который зычным голосом извещал:
– Граф и графиня де Монмор!
– Граф Тибо Шампаньский!
– Граф де Буа с племянником!
– Герцог де Конди…
За порогом их встречали слуги в роскошных ливреях и провожали до места. Зал был огромен, с антресолями, где находились музыканты, и весь залит светом.
Де Буа провели и оставили недалеко от графини. Он кивнул ей, но она взглядом позвала его к себе. Когда де Буа подошел, она величественным жестом протянула ему руку. Он взял ее, забыв о своем сане, и задержался с поцелуем. Когда-то тонкие длинные пальцы потолстели. «Хотя сама она выглядит издали великолепно, но природу не обманешь», – вздохнул он и поцеловал руку. Бросив ей комплимент, что время не властно над ней, он собирался было уйти, но она придержала его.