Это первое.
Второе: на опознание, кроме Любови Тимофеевны, знавшей некоторые интимные приметы дочери, приехала также ближайшая подруга Зои по отряду – Клава Милорадова, с которой я тоже встречался. И она знала характерные приметы – на теле, в одежде.
Но и это еще не все. В 1943 году под Смоленском у убитого немецкого офицера, а потом в 1945 году, в Германии, были обнаружены фотографии казни Зои (о том, что ее казнь гитлеровцы фотографировали, писал уже в своем первом очерке в «Правде» Петр Лидов). Так вот, на фотографиях, сделанных в разных ракурсах, Зою узнавали совершенно четко и, думалось, безошибочно.
Думалось… Стая воронов, набросившаяся на свою жертву, терзала и эту уверенность, казавшуюся несомненной!
«Не Зоя, не Зоя, не Зоя!» – каркали они.
Ну мог ли я когда-нибудь вообразить, что в связи с Зоей Космодемьянской, которая с детства была для меня святой, придется прибегать к помощи Научно-исследовательского института судебных экспертиз?
Не пользуются же услугами судебных экспертов для идентификации личностей православных святых.
Но – пришлось. Не для себя, конечно. У меня-то сомнений не было. Чтобы заткнуть глотку всем воронам и воронятам.
Заключение, которое поступило в ответ на официальный запрос, – подробное, обстоятельное, с детальным описанием проделанного исследования, – завершалось вполне определенным утверждением: «На фотографии трупа повешенной девушки запечатлена Зоя Космодемьянская».
Я позвонил тогда проводившему это исследование Александру Александровичу Гусеву – одному из опытнейших и самых квалифицированных специалистов в области судебно-портретной экспертизы.
– Трудная была работа?
– Да, трудная. Но легких у нас не бывает.
– Приходилось ли вам в вашей практике сталкиваться с чем-то подобным?
– Не один раз с 1948 года доводилось устанавливать по фотографиям личности наших партизанских командиров, действовавших в том числе, например, и на территории Польши. У них были измененные имена, различные псевдонимы. Многим удалось вернуть подлинное имя.
– Но ведь Зоя Космодемьянская, согласитесь, имя особенное.
– Да, в народе оно всегда пользовалось особой любовью, и я рад, что внес какую-то лепту в утверждение правды о ней.
– А нет ли сомнения в достоверности результата?
– Ни малейшего. Абсолютно убежден, что вывод полностью соответствует действительности.
Вывод, обнародованный шесть лет назад, казалось, должен был остановить надругательство над памятью Зои, положить конец посмертным мучениям ее.
Но вот опять, как и тогда, я схожу с автобуса на краю той деревни, неся тяжкий груз тревоги в душе.
Знакомый дом – деревянный, просторный, окрашенный в цвет небесной синевы, изрядно поблекшей от времени. Потом мне скажут, что за последние годы «новые русские» уже не раз примеривались закупить это здание, специально построенное в свое время для музея Зои.
Замираю у входа перед знакомыми ее словами, сказанными под виселицей и звучащими сегодня с необыкновенной, забытой силой: «Это счастье – умереть за свой народ!»
И знакомые люди встречают меня: Надежда Серафимовна Ефименкова – директор музея, Татьяна Григорьевна Тенькова и Надежда Владимировна Савосина – научные сотрудники.
Все они работают здесь много лет. Все неотделимы от дорогого их сердцу музея, преданы ему беспредельно и, как могут, дают ему жизнь.
Чтобы громкие слова не воспринимались абстрактно, скажу для примера. Татьяна Григорьевна и Надежда Владимировна, получающие на руки по 216 тысяч рублей в месяц (да и то нынче нерегулярно!), живут на станции Дорохово, а билет оттуда и обратно каждый раз обходится в 6400 рублей. (Речь идет о неденоминированных рублях. – Прим. авт.) Но они другого места себе не ищут!
Я разговаривал с ними, а сам думал, сколько же вот таких подвижников в России – музейщиков, библиотекарей, учителей, врачей – не дают, вопреки всему, окончательно разрушить нашу культуру и накрыть нас мраком дикости.
Меня заботило, что сделано для спасения музея после постановки этого вопроса в Госдуме и публикаций в печати. Спросил:
– Помогли вам чем-нибудь?
– Видите, крыльцо новое, а то совсем завалилось… Был генеральный директор «Мосгаза» Бусанкин Вячеслав Алексеевич: у них детский лагерь здесь недалеко. Распорядился – и сразу привезли пиломатериалы, рабочие приехали. Заезжал также Иван Петрович Самохин – начальник треста № 6 Мособлстроя. Когда-то он в Рузе работал начальником ПМК, детей его в этом музее принимали в пионеры. «Мне жалко, – сказал, – что здесь все разрушается». Пообещал перекрыть крышу и сделать для начала хотя бы косметический ремонт.
Мы сидим в комнате музея, где немногим теплее, чем на улице: отопление не работает уже несколько лет. Вот можно теперь хоть к электрообогревателю руки и ноги прислонить – погреться.
Это подарок от комитета по делам молодежи администрации Московской области. Пять таких обогревателей привезли. Плюс – пишущую машинку, часы, два телефонных аппарата. Выделили 10 миллионов рублей для издания буклетов и путеводителей. Будут делать на заказ новые музейные витрины…
На этот комитет у директора музея надежды особые. И не только в плане материальной помощи. Порадовало, например, что они, как в былые времена, провели здесь слет командиров поисковых групп, занимающихся установлением имен погибших в Великую Отечественную войну. Собираются восстановить в Тучкове турнир по художественной гимнастике памяти Зои и Шуры Космодемьянских, который проводился ежегодно, а потом был забыт. Планируют создать на базе музея областной центр, посвященный участию молодежи в партизанском движении на временно оккупированной территории Московской области в 1941–1942 годах.
– Вы, если будете писать, – просит директор, – не только наши беды перечисляйте. Скажите, что мы все-таки на плаву, мы не погибли. Пусть люди приезжают!
Когда-то народная тропа сюда, в Петрищево, не зарастала ни на один день. В середине 80-х годов принимали за год больше 200 тысяч человек. К началу 90-х эта цифра упала до трех тысяч.
За последний год они приняли около 20 тысяч посетителей. Конечно, пока вдесятеро меньше, чем было в лучшие годы, но уже значительно больше, чем пять – шесть лет назад…
– Едут не только из Москвы и Московской области, но и из Калуги, Козельска, других мест…
Всем нам свойственно искать духовную опору в надежде. Сегодня, в труднейшие для Родины времена, – особенно.
Вместе с работницами музея, слушая их, я радовался каждому проявлению благородных человеческих чувств, о которых они говорили.
Однако – душу не отпускала тревога! Да, больше стало приезжать людей в Петрищево, и заметно, что на них обвал наглой лжи и клеветы не имеет прежнего действия. Но…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});