Танагер спокойно посмотрела ему в глаза:
— Я не уверена, что хочу с тобой совокупиться. Во-первых, старики начнут шептать о кровосмешении. Мы ведь слишком близкая родня — троюродные брат и сестра. Кроме того, ты не сможешь вынести мой нрав. Очень весело все время друг друга поддразнивать — но ведь тебе нужна жена, которая будет с тобой дома сидеть. Ну, а мои вкусы ты знаешь. Знаешь, какая жизнь мне нравится. Ты можешь себе представить, что я — чья-то жена?
Он отрицательно покачал головой.
Она взглянула на небо, быстро покрывавшееся низкими мрачными тучами:
— Послушай, спешить нам некуда. Я тут неподалеку одно такое место знаю, где мы сможем от бури укрыться. Разведем костер. У меня в мешке немного мяса есть. На двоих хватит. Тогда и поговорим обо всем не торопясь.
Она вскочила на ноги и повела его за собой.
Неужели она права? Неужели это была бы ошибка — убить мальчишку из Низкого Племени Бизона? Неужели Волшебная Лосиха и вправду возненавидела бы его?
И главное — неужели он и в самом деле так глупо себя вел?
— Надеюсь, что у того дурня хватит ума тоже где-нибудь спрятаться, — пробормотала Танагер, выходя из леса.
Снег, снег… Он падал сплошной стеной, образуя в воздухе прихотливые завихрения. С непроницаемо-серого неба сыпались и сыпались огромные — в половину женской ладони — снежные хлопья. Они плясали в воздухе, кружились, покрывали толстым слоем землю, окутывали белыми плащами высокие кусты шалфея, образовывали на скалах толстые шапки, напоминающие странные гигантские грибы… В пещере было хорошо слышно, как снег шуршит по занавесу у входа.
— Сколько снега! — Три Пальца начал разговор с очевидного всем. — И так поздно…
Он засвистел, подражая луговому трупиалу, как будто надеясь, что этот жалобный звук сократит скучное ожидание.
— Не хотелось бы об этом говорить, но с дровами дело обстоит все хуже и хуже, — почесал в затылке Черный Ворон и раздвинул занавес. В узкую щель ничего не было видно, кроме мутного серого света. Он вытянул шею, разглядывая падающие снежинки.
— Я больше не пойду, — простонал Голодный Бык.
— Вот лентяй! — крикнула Стучащие Копыта. — Эй, Шутки-Шутит! Тетерка! Неужели мы отправимся мокнуть и мерзнуть, а эти сильные мужчины останутся дрожать и бездельничать в пещере?
— Да, у мужчин тела довольно нежные, плохо холод Переносят, — отозвалась Шутки-Шутит, поглядывая с ехидцей на своего мужа.
— И прошлый раз мы за дровами ходили, — надула губы Луговая Тетерка, занимавшаяся шитьем одежды рядом с играющими детьми.
Дети с громкими криками схватили друг друга за ноги и ползали так гуськом по шкурам. Называли они эту игру «Чудовищный Червь».
Тетерка покачала головой:
— Если бы это я последний раз за моего ленивого мужа работала, такое же чудо было бы, как если бы белый бизон ко мне со Звездной Паутины в гости прискакал.
Она со вздохом отложила в сторону шило и сухожилие и потянулась за своей овечьей шубой.
— Ладно уж! — не выдержал наконец Три Пальца и вскочил на ноги. — Мы идем за дровами! Может, притащим ту большую сосну, что поперек каньона упала. Она вдобавок и тропу перегораживает.
— Отличная мысль! — Голодный Бык скрестил руки на груди. — Иди разруби ее на куски, а когда справишься, позови нас, чтобы тащить.
— А может, не замахиваться на такие подвиги? Взять да просто пару вязанок веток притащить? — предложил Черный Ворон.
— Готов спорить, что Тяжкому Бобру не приходится во время снежной бури дрова собирать, — заметил Три Пальца.
Луговая Тетерка парировала своим мелодичным голосом:
— Можешь идти к нему жить. Я-то уж точно тебя удерживать не буду.
Три Пальца натянул наконец верхние мокасины и ухмыльнулся Голодному Быку, указывая через плечо большим пальцем на жену:
— И это благодарность? После того, как я столько лет заботился об этой женщине, оберегал ее от…
— Да? — Тетерка наклонилась вперед и приоткрыла рот в ожидании ответа. — От чего же именно?
Три Пальца легко вскочил на ноги и завернулся в овечью шкуру, а на голову натянул лисий капюшон:
— Не скажу! Эй вы, охотники, идете на добычу? Или совсем рехнулись и предпочитаете тут сидеть вместе с этими болтливыми курицами?
— Каких только жертв не приходится приносить во имя мира в семье! — Голодный Бык хлопнул по плечу Черного Ворона и вышел наружу.
Два Дыма громко усмехнулся. Он сидел в глубине пещеры и ловкими пальцами сшивал великолепно выдубленную кожу. Даже самые искусные мастера не могли соперничать с ним в изготовлении мокасин!
Стучащие Копыта толкнула кучу набросанных друг на друга покрывал:
— Эй, вставай, девочка моя!
Меха зашевелились, и из-под них показалось заспанное лицо Волшебной Лосихи.
— Мммм?
— Мы только что мужчин за дровами отправили. Раз они топлива принесут, можно будет приготовить те коренья, что мы перед началом бурана набрали. Знаешь, развести огонь пожарче и хорошенько их проварить.
— Снег все идет?
— Уж много лет такого снегопада не видели.
— Маленький Танцор не вернулся?
— Ну подумай, — мягко отозвалась мать, — ведь ты же не хочешь, чтобы он в такую погоду в путь отправился. Ведь и скользко, и не видно ничего… Если бы он шел сейчас по тропе, один неверный шаг мог бы погубить его. Лед и смерзшийся снег могут подломиться, и тогда… В общем, сейчас дома быть безопаснее, вот и все. — Стучащие Копыта опустила глаза и затеребила подол юбки.
— Он наверняка решил непогоду у Белой Телки переждать, — произнесла Шутки-Шутит не допускающим сомнений тоном. — Она бы его в такой снегопад и не отпустила бы. Белая Телка ведь такая — все наперед знает. Не может женщина столько прожить, сколько она, и не поумнеть.
— Да, она в погоде толк знает, — подтвердил Два Дыма.
Он отложил в сторону мокасины и принялся перебирать свою коллекцию трав, как будто ему что-то пришло в голову. Он рассматривал одно растение за другим, поднимая их к свету. Выражение удивления и надежды не сходило с его лица.
Лосиха откинула на спину перепутавшиеся волосы и достала из своего мешка гребень с длинными зубцами. Распутав черные пряди, она тщательно расчесала их и заплела в длинные блестящие косы. Откинув в сторону покрывала, она вышла наружу.
Проводив ее взглядом, Стучащие Копыта провела по лбу рукой
— Клянусь Первым Человеком, хочу надеяться, что он вернется. Она слишком молода, чтобы пережить то, что я вынесла. — Морщины прорезали ее лицо. — У меня-то хоть она осталась… да еще Мокрый Дождь. А она так молода…
Луговая Тетерка положила ей на плечо теплую ладонь: