И друзей у вас почти не было, но вы к этому привыкли ещё с очень раннего детства, когда не хотели играть в то же, во что и соседские дети. В школьном маленьком мирке вы видели себя крупными рыбами, окружёнными дикой сворой мелких, и ещё не знали, что в Академии окажетесь совсем не гениями, а лишь одними из многих, а маленькие тайны вроде игр с хождением сквозь стены лишь убеждали вас в вашей исключительности. Но где-то вдалеке всё равно маячила загадочная и сложная взрослая жизнь. А тем временем на смену свободолюбивому, но недалёкому Ульчини пришёл хитрый и властолюбивый д’Обстер, который начал закручивать гайки и тайно возвращать Последнюю Надежду под колпак Вельзевула. Увы, Невидимые тогда не смогли удержать власть своей марионетки. А в воздухе вокруг вас, далёких от тех интриг, витала мысль, что преуспеть в городе можно не благодаря уму или моральным качествам, а только благодаря грубой силе или связям, которых в вашей семье не было.
Изабелла и Эрнст словно вернулись в те времена, когда учились в школе, а всё вокруг казалось им будто окутанным туманом, через который нужно было продираться. Когда они были в абсолютной власти родителей, но хотели свободы.
– Вас не покидало чувство, что реальность на вас давила и подступала со всех сторон, – говорила Арабелла, – что даже те, кто любил вас, имели тайный, враждебный для вас умысел. Но были в жизни те, кому вы доверяли безусловно. Эрнст и Изабелла, Антуан и Элеонор Перес, вы были очень близки чуть ли не с рождения. Вы очень охотно играли вместе и ценили это. Когда вам было плохо и грустно, вы искали утешения друг у друга. Первых Брата и Сестру я разделила в раннем возрасте и жалела об этом, но тогда это, увы, было необходимо. А в вашем случае не было опасности со стороны демонов, и я смогла дать вам то, что хотела. Прочную, чистую, светлую связь между душами, которая стала вашим идеалом.
Сидя на диване, Брат и Сестра внимательно слушали Арабеллу. Возможно, Эрнст как-то возразить, или Изабелла желала поспорить с волшебницей, но речи Левски задевали некие потаённые струны внутри близнецов. Словно она препарировала их заживо, и то, что видела, без сомнений было правдой.
– Кто не мечтает о безусловной любви, а любовь стоит дорого, – молвила Арабелла, – принятые в Последней Надежде семейные отношения в ваших глазах себя дискредитировали. Для вас это была неприятная обязанность, сдобренная множеством лицемерных слов о любви, в то время как речь шла о выживании либо о следовании общественным нормам. Цинизм, прикрытый фиговым листком морали. Вы всегда хотели родства по духу, а не по крови, которой не придавали значения – слишком много в ней было иррационального, непонятного для ваших аналитических умов. Конечно, был один исключительный случай, но ваше душевное родство вам гораздо важнее. А дальше зачем искать жену и мужа? Неужели ты, Эрнст, хотел тратить кучу сил и средств на свидания, пока какая-нибудь женщина не выразит свою благосклонность? А ты, Изабелла, наверное, всегда мечтала быть наряженной куклой для какого-нибудь мужчины, который всегда будет считать себя лучше тебя? И для чего? Чтобы потом вы оба погрязли в пошлом болоте мещанской жизни, и ваши личности померкли перед ожиданиями жадного и всепожирающего общества? Чтобы смыслом вашей жизни стало угождать бабушкам в подъездах? Вы же всегда были индивидуалистами и не руководствовались принципами «так надо» и «так принято». Ещё давно вы поняли, какая ерунда эти стереотипы, связанные с полом. Когда вы были так похожи друг на друга, но родители почему-то воспитывали вас по-разному. Говорили, что мальчики не должны плакать, а девочки должны всем нравиться. А вы относились друг к другу не как к мальчику или девочке, а в первую очереди как к личностям. Вы уважали и принимали друг друга без вопросов. Этого было сложно найти и в семье, и в школе, и даже потом, и так возникла сильная привязанность. В ней вы нашли убежище от грубого, враждебного мира вокруг вас, и благодаря ей вы не озлобились на него окончательно. Мне самой так не хватало этого. Даже Марго, верная мне во всём, не могла понять моих амбиций, ту пустоту, которая зияла во мне. Со временем я стала более самодостаточной и забросила поиски родственных душ. Только в Аиде я что-то почуяла, но он меня разочаровал, да и уже поздно было – я прекрасно чувствовала себя в компании одних безмолвных гвардейцев и Серых ангелов. Однако мечты всё же остались, и я смогла воплотить их в Поле. Больше всего я любила саму себя, да и вообще человеку проще всего принять самого себя, и поэтому вы так похожи друг на друга, словно разнополые клоны.
Глаза Левски налились слезами. Изабелла и Эрнст чувствовали в её словах вековую горечь и печаль, но не могли сопереживать ей.
– Ты сумасшедшая, – сказал Брат, – создать нас, чтобы воплотить свою мечту…
– Я сумасшедшая? – переспросила Арабелла, – глупый ярлык, значение которого вы не понимаете. Нормальность – лишь массовое и узаконенное сумасшествие, которое способствует выживанию человеческого рода. Отбери у неё массовость и легитимность – и под маской окажется неприглядный общественный психоз. Но вернёмся к вам. Вы хотели смысла, вы хотели судьбы, вы хотели чего-то особенного. И я вам это предоставила. Я начала вас готовить, ещё когда подарила на День Рождения книгу про первых Брата и Сестру. Я рассказывала вам истории про них, а вы отождествляли их с собой. Вы играли, представляя себя ими, а я лишь сделала эти игры былью. Я стала вашей феей-крёстной, вашим путеводным маяком, который показывал дорогу из беспросветной пучины «реальной жизни». На ваш шестнадцатый День Рождения я подарила вам сказку. Я позволила вам почувствовать себя избранными, героями. В своих фиолетовых костюмах вы получили те славу и признание, о которых всегда мечтали. И от вас для этого не требовалось особых усилий, потому что я давала вам ощущение лёгких побед. Неужели вы думали, что мэр, который вырос в жестоком мире подворотни и служил в тайной полиции, вдруг по своей воле стал вести себя как полный идиот? Война с д’Обстером и Вельзевулом была лишь спектаклем, постановкой супергеройского комикса про неудачников, которых вдруг укусил комар-мутант. Всё шло легко, как по рельсам, хотя я и сдобрила это зрелище эффектной и драматичной «смертью» Люциуса – всё же нужно было как-то подготовить вас