Читать интересную книгу Гитлер идет на Восток (1941-1943) - Пауль Карель

Гудериан возразил:

– Мой фюрер, сейчас земля в России промерзла на глубину больше метра. Никто не сможет зарыться в нее.

– Тогда примените минометы, стреляйте в землю, и путь солдаты прячутся в воронках, - стоял на своем Гитлер. - Так мы поступали во Фландрии в первую войну.

Гудериану вновь пришлось разворачивать Гитлера лицом к фактам.

– Во Фландрии почва мягкая. А в России теперь от снаряда остается воронка не более десяти сантиметров глубиной и размером с таз для умывания - почва тверже железа. Более того, в дивизиях не хватает орудий и, что еще важнее, снарядов для подобного рода экспериментов. У меня у самого осталось по четыре тяжелых гаубицы на дивизию, причем не более чем с 50 выстрелами на каждую. И это на участке фронта длиной в 30 километров. Прежде чем Гитлер успел прервать его, Гудериан продолжал: - Позиционная война на такой неблагоприятной местности станет войной на истощение, какой была Первая мировая. Мы потеряем цвет офицерского и унтер-офицерского корпуса. Понесем колоссальные потери, не добившись никакого преимущества. И потери эти будут невосполнимыми.

В бункере фюрера в Вольфсшанце воцарилась мертвая тишина. Молчал и Гитлер. Затем он подошел к Гудериану и, точно заклиная его, произнес:

– Вы думаете, гренадерам Фридриха Великого нравилось умирать? И все же король поступал правильно, требуя от них жертвовать своими жизнями. Я тоже считаю себя вправе требовать от любого немецкого солдата, чтобы он пожертвовал своей жизнью.

Гудериан тотчас же понял, что, проводя подобные напыщенные сравнения, Гитлер просто хочет увильнуть от продолжения разговора. То, о чем говорил Гудериан, не являлось жертвой ради великой цели, это было бесполезной жертвой. Поэтому он спокойно сказал:

– Наши солдаты доказали, что готовы пожертвовать своими жизнями. Но требовать таких жертв можно, лишь если в конце они будут оправданны. А я не вижу подобных оправданий, мой фюрер!

По испуганным выражениям лиц присутствовавших на совещании офицеров стало ясно - они ждут от Гитлера вспышки ярости. Но ее не последовало. Он произнес почти мягко:

– Я знаю о том, как много вы сделали, о том, как, не жалея себя, водили войска в битву. Но именно по этой причине для вас возникает риск видеть все слишком узко. Вы страдаете от чрезмерной жалости к своим солдатам. Надо отстраниться, чтобы увидеть ситуацию в деталях. Для того чтобы удержать фронт, нельзя принести слишком много жертв. Потому что, если мы не удержим его, армиям группы армий "Центр" настанет конец.

Спор продолжался несколько часов. Когда уже поздно ночью Гудериан покидал зал оперативных совещаний в бункере фюрера, он случайно услышал, как Гитлер сказал Кейтелю:

– Вот идет человек, которого я не смог переубедить.

Совершенно верное замечание. Гитлер не сумел убедить человека, выковавшего танковые войска Вермахта. Для Гудериана оперативные принципы Гитлера держаться любой ценой и, что самое главное, держаться на наиболее неблагоприятных позициях являлись грубым попранием проверенных временем, доказанных на практике традиций стратегического мышления прусского генштаба. В безнадежной ситуации необходимо отходить с целью избежать неоправданных потерь и обрести свободу маневра для подготовки будущих операций. Нельзя удерживать позиции только для того, чтобы погибнуть на них.

В то же самое время нельзя совершенно сбрасывать со счетов, что в условиях гигантских расстояний и чрезвычайно холодного климата России, принимая во внимание неудержимость натиска опьяненных успехом фанатичных солдат Красной Армии, отступление потрепанных немецких частей рисковало превратиться в бегство.

А что произошло бы, если бы войска побежали? Во время отступлений чрезвычайно легко вспыхивает паника, и вот уже в порядке отходившие солдаты бегут куда глаза глядят, объятые ужасом. А нет ничего труднее, чем заставить остановиться поддавшиеся паническим настроениям части.

Данное соображение и вынудило Гитлера ответить на доводы Гудериана бескомпромиссным "нет". Он даже отменил данное им в начале советского наступления разрешение сокращать протяженность участков фронта и отводить войска на тыловые позиции и вместо этого отдал приказ держаться любой ценой - приказ, о котором и по сей день не утихают споры военных историков: "Командиры и офицеры должны, путем личного участия в боях, заставлять солдат оказывать фанатичное сопротивление на занимаемых позициях, вне зависимости от прорывов противника на флангах или в тылу. Только после выхода на заранее хорошо подготовленные позиции частей резерва можно допустить отход на эти позиции войск с передовой". Специалисты и теперь далеки от единодушия в отношении выше приведенной директивы. Одни говорят, что безумный приказ привел к ненужным жертвам немецких войск на Востоке. Части, утверждают сторонники данного мнения, вполне могли вести упорядоченное отступление. Выход немцев на благоприятные оборонительные позиции - такие, например, как господствующие высоты под Смоленском, вынудил бы советское Верховное Главнокомандование на кровопролитные атаки, которые привели бы к большим потерям в советских, а не в немецких дивизиях. Вне сомнения, данный аргумент по отношению к обстановке на ряде определенных участков фронта вполне справедлив. Но существует немало боевых командиров, штабных офицеров и командующих армиями, которые считают, что всеобщее отступление под натиском сибирских штурмовых дивизий, превосходящих немцев в умении вести боевые действия в условиях зимы, привело бы во многих случаях к хаосу и последующему крушению обороны. Образовались бы бреши, которые не мог бы заделать ни один командир. В появившиеся "окна" хлынули бы советские армии, преследуя и отрезая отступающие немецкие колонны. И тогда уже за Смоленском противник захлопнул бы ловушку за всей группой армий "Центр".

Возможно, сторонники данной теории преувеличивают возможности войск противника и способности советских генералов. Но нельзя сбрасывать со счетов того обстоятельства - только с чисто военной точки зрения, - что простой и драконовский приказ Гитлера держаться любой ценой давал единственный реальный шанс избежать полной катастрофы. Последующие события полностью оправдывают Гитлера. Автор лишь говорит о необходимости военной истории признать данный факт. Несомненно, с политической, моральной и философской точек зрения все выглядит иначе. Внутренние конфликты, возникавшие у боевых командиров из-за приказа держаться любой ценой, трагедии, к которым он приводил, а также беспримерный героизм, проявленный при попытках выполнить его, хорошо видны на примере 9-й армии, действовавшей на северном фланге группы армий "Центр", в районе Калинин-Ржев, и сопредельной с ней 16-й армией группы армий "Север", которая держала оборону между озерами Селигер и Ильмень.

9-я армия генерал-полковника Штрауса обороняла линию между Московским морем и озером Селигер силами трех армейских корпусов начиная с конца октября. Рубеж пролегал от Калинина к озеру Волго - к истокам р. Волги - и служил барьером на излучине Волги, на южном участке русла которой располагался город Ржев.

С середины декабря 1941 г. 9-я армия шаг за шагом отступала от Калинина на юго-запад.

Первый свой удар советские 31 и 39-я армии нацелили против 27-го корпуса генерала Вагера в районе к юго-востоку от Калинина. Термометры показывали 20 градусов ниже нуля. Толстые снежные одеяла укутывали промерзшую землю. Артиллерийская подготовка велась умеренно. Атаку советской пехоты через лед Волги поддерживало всего несколько танков. На правом фланге корпуса, на участке вестфальской 86-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Виттхофта, державшей оборону на Волжском водохранилище, атака советских пехотинцев захлебнулась под немецким пулеметным огнем.

Однако на соседнем участке слева, у померанской 162-й пехотной дивизии, русские пробили брешь с помощью нескольких T-34, расширили ее и нанесли удар через нее силами батальонов сибирских лыжников. Невзирая на создавшуюся угрозу, 6-й корпус генерала Фёрштера - слева от 27-го корпуса удерживал свой участок, отражая яростный натиск противника. У 26-й пехотной дивизии в закаленном огнем 39-м пехотном полку под началом полковника Визе осталось два батальона - 3-й батальон пришлось разделить, чтобы укомплектовать личным составом обескровленные роты двух первых, - а аналогичным образом поредевшей вестфальской 6-й пехотной дивизии приходилось защищать фронт протяженностью 25 км. Но русские не прошли.

На участке 110-й пехотной дивизии, на левом фланге 27-го армейского корпуса, неприятелю все же удалось пробиться к южному берегу Волги. Оттуда русские угрожали единственному пути тылового снабжения 6-го корпуса дороге из Старицы в Калинин. В то же самое время противник начинал обходить Калинин с флангов.