родными. Считается, что она заглянула к Жулианам в Ле-Пюи и, возможно, к Жюттри в Шер, но она уезжала раньше, чем большинство знавших ее слышали о ее приезде. Вирджиния оставалась все такой же неуловимой, и когда она вернулась в Соединенные Штаты в июле 1948 года, рассчитывала снова устроиться на работу в ЦРУ. Однако Америка и ее разведка изменились за время отсутствия Вирджинии. Через три года после Дня Победы военные подвиги уже не воспринимали и не уважали так, как раньше. Теперь управление старыми зданиями УСС в центре Вашингтона взяли на себя блестящие мужские умы и выпускники университетов с хорошими связями. Даже среди тех, кто служил во время конфликта, очень немногие имели опыт боевых действий против коварного и непримиримого врага на оккупированной территории. Офисные сотрудники, выпустившиеся из Йельского и Принстонского университетов, болтали за коктейлями, и все они узколобо представляли агента разведки кем-то вроде себя. Вирджиния подала заявку на другую должность, и старший офицер оценил ее как «наиболее квалифицированного человека… с которым я когда-либо проводил собеседование»[430]. И все же, хотя Вирджинии дали несколько коротких командировок за границу, ей не могли предложить ничего существенного. В мирное время бюрократическая машина ЦРУ, по-видимому, считала, что может позволить себе растратить попусту такой неординарный талант. Вирджиния снова оказалась на обочине.
В начале 1950 года, незадолго до своего сорок четвертого дня рождения, она переехала в Нью-Йорк, чтобы жить с Полем в квартире на 54-й улице недалеко от Театрального квартала на Манхэттене. Это было их первое официальное совместное проживание, и в «Большом яблоке» им по крайней мере не приходилось терпеть неодобрительные взгляды Барбары. Брат Вирджинии Джон осуждал их отношения ничуть не меньше. «Когда моего отца спросили, женаты ли они, он ответил: „Следовало бы“», – вспоминала Лорна. «Папа был щепетилен в этом отношении, но Динди была очень эмансипированной и современной». У пары был большой круг друзей, включая пару послов и несколько шпионов, – которых не беспокоил нетрадиционный статус их отношений, – и все они любили повеселиться. Частью наследия УСС были его легендарные пьянки; как выразился один историк ЦРУ, «весь экипаж… выплыл из Второй мировой войны на волне алкоголя»[431]. Вирджиния и Поль не были исключением, и родители запрещали Лорне ехать к тете в Нью-Йорк, «потому что они беспокоились о том, что Динди будет водить машину в нетрезвом виде»[432]. Парочка покупала вино «галлонами», а получить приглашение на одну из их вечеринок считалось за честь. Здоровье Вирджинии улучшилось, и она приобрела себе новый гардероб в Peck & Peck на Пятой авеню. Товарищ Поля по УСС Рене Дефурно, который раньше видел Вирджинию только в образе пожилой аристократки в Лондоне, не мог поверить в ее трансформацию: «На ней было пестрое платье с цветочным принтом, ее лицо было ясным и жизнерадостным, волосы были нежно-каштановыми. Она казалась юной девушкой»[433]. Вирджиния была элегантной хозяйкой модного дома в европейском стиле с ее загадочным видом, а Поль разливал напитки и отпускал шутки.
В конце концов ЦРУ вернулось с предложением: скромная канцелярская работа, которой даже не было в штатном расписании. После восемнадцати месяцев ожидания в марте 1950 года Вирджиния устроилась на должность помощника по административным вопросам в Национальный комитет за свободную Европу, подставной организации ЦРУ. С третьего этажа Эмпайр-стейт-билдинг она помогала готовить передачи для «Радио Свободная Европа», пропагандистской станции, нацеленной на поддержку зарождающихся движений сопротивления в странах, контролируемых коммунистами (не ускользнувшая от внимания Вирджинии ирония заключалась в том, что во время войны, во Франции, она охотно работала с красными). Она также расспрашивала эмигрантов из Восточной Европы, прибывающих в Нью-Йорк, в поисках полезной разведывательной информации и консультировала группы беженцев по вопросу того, как «сохранить дух свободы и сопротивления» на их родине и добиться «освобождения всех стран за железным занавесом»[434], о чем писала в секретном отчете. На протяжении 1940-х годов одна страна за другой попадала под власть коммунистов, включая Чехословакию и Венгрию в 1948-м, а затем в следующем году – Китай. Несмотря на сложную ситуацию в мире, это была рутинная работа, без какого-либо военного уклона, о котором Вирджиния просила после Италии. Поэтому в 1951 году она подала еще одно заявление о приеме на работу в самое сердце ЦРУ, к которому она принадлежала по праву. Через шесть лет после войны Вирджинию преследовали те же профессиональные разочарования, что и в 1930-е годы. Словно не было лет, в течение которых она доказывала свою ценность в качестве полевого агента.
История жизни Вирджинии также не избавила ее от мучительно долгой проверки службы безопасности. ЦРУ, которое, как и любая другая государственная корпорация того времени, было зациклено на советской угрозе. Москва уже испытала свою первую атомную бомбу; Этель и Джулиус Розенберг предстали перед судом за передачу американских ядерных секретов русским; а сенатор от Висконсина Джозеф Маккарти начал свою безрассудную маниакальную кампанию по обвинению политических оппонентов в «антиамериканской» деятельности. В этой лихорадочной атмосфере разрушить карьеру могло малейшее подозрение. Вирджиния была раздосадована тем, сколько времени уходит на заполнение анкеты: она отвечала на десятки вопросов о родителях и брате, образовании и странах, которые посетила. Знала ли она своих соседей на Манхэттене? Может ли она назвать имена пяти человек, которые «близко» ее знают? Она указала Элбриджа Дарброу, журналиста Чарльза Фольца и трех подруг. Было ли у нее пристрастие к наркотикам или другим вызывающим привыкание веществам? Вирджиния ответила, что часто пила вино. Она написала коллеге о своем удивлении по поводу того, каким трудоемким оказался процесс, и извинилась за то, что так долго заполняла анкету. Наконец, после еще нескольких месяцев проверки, она прошла тест на полиграфе, или детекторе лжи. 3 декабря 1951 года Вирджиния стала одной из первых женщин-офицеров, принятых в штаб-квартиру ЦРУ, которое значительно расширилось после вторжения контролируемой коммунистами Северной Кореи в прозападную Южную Корею в результате резкого обострения холодной войны. Вирджиния принесла присягу, подтверждая, что будет «защищать конституцию Соединенных Штатов от всех врагов, внешних или внутренних», в то время, когда большинство все еще считало ЦРУ организацией, занимающейся в первую очередь сбором разведданных. Однако Вирджинию приняли на работу в менее известный отдел секретных операций. Всего за ночь ее заработная плата выросла более чем в два раза.
Вирджиния и Поль собрали вещи в своей квартире на Манхэттене и переехали в Вашингтон. Там они формально жили раздельно, что помогло избежать очередной ссоры с Барбарой. Плюсом было то, что они чаще видели Лорну и ее брата, с которыми вместе ездили