- Ну... надеюсь до этого не дойдет.
- А вот я думаю, еще как дойдет, - устало говорит Доррин. - Ладно, выправляй документы. Деньги я сейчас принесу.
Открыв папку, Гастин достает несколько листов пергамента и, вытащив пробку из маленькой чернильницы, осторожно окунает в нее перо.
Доррин, удалившись в кладовую и закрыв за собой дверь, отодвигает ларь с игрушками, за которым спрятана окованная железом шкатулка и, вынув оттуда три серебреника, возвращает все на прежнее место.
Когда он возвращается на кухню, Гастин еще скрипит пером.
- Ужасное время... ужасное, - бормочет писец, утирая лоб. Капля пота все же падает на стол, едва не попав на пергамент с непросохшими еще чернилами.
- Приятно иметь с тобой дело, Доррин, - говорит он, закончив-таки писанину и вставая из-за стола. - Равно как и с тобой, Лидрал.
Лидрал кивает.
- Взаимно, Гастин, - говорит Доррин, провожая писца во двор. Мерга оттирает сухим лоскутом грязь с голых ног Фризы и, качая головой, бормочет:
- Ни на миг оставить нельзя... сразу измажешься...
Провожая Гастина взглядом, Доррин качает головой, удивляясь тому, как можно летом разъезжать в толстой вязаной фуфайке, и возвращается на кухню, чтобы глотнуть еще водицы.
Мерга, отчаявшись оттереть дочкины ноги тряпицей, моет их холодной водой, приговаривая:
- И пока не высохнешь, чтоб с крыльца ни шагу...
- Хорошо, мамочка.
Сидящая на кухне за столом Лидрал встречает Доррин вопросом:
- С чего это ты расщедрился - взносы за меня платишь? Знаешь же, что вернуть мне нечем! - ее голос вот-вот сорвется.
- Тьма, но тебе ведь надо налаживать торговлю, - отзывается Доррин, стараясь, чтобы его слова звучали беспечно.
- Интересно, чем я, по-твоему, буду торговать?
- В этом недостатка не будет, - говорит Доррин, открывая дверь кладовой и зажигая внутри маленькую лампу. - Заходи.
- У меня в повозке - даже если ты перетащил сюда все - не было столько добра.
- Так я и сам без дела не сидел.
- А разве ты не продавал свои поделки местным торговцам?
- Кое-что и правда продавал Виллуму, но его убили Белые налетчики. Случаются у меня заказы от Джаслота и некоторых других, но им много не продать, особенно по нынешним временам. Видишь, тут маленькие игрушки, тут фигурные дверные задвижки - я мастерил такие для себя, но понаделал с большим запасом, а тут, - он смеется, - несколько сырорезок.
- Это стоит больше, чем я обычно продавала за три поездки, - говорит Лидрал, удивленно качая головой. - Зачем тебе столько денег?
- Мне надо кормить домашних, - отвечает юноша, но, испытав приступ боли, поспешно добавляет: - И паровая машина, она тоже требует расходов.
- Ну конечно, это твоя давняя мечта, - кивает Лидрал, обводя взглядом полки. - А откуда у тебя столько железа? Оно же очень дорогое.
- У меня всякий лом идет в дело. С тех, кто приносит мне лом, я меньше беру за починку. Многие кузнецы просто сваливают лом в кучу, а я его переплавляю. И Ваоса учу.
- Это стоит уйму денег, - повторяет Лидрал, снова глядя на лари и полки.
- Надеюсь, ты сможешь их выручить.
- Если смогу доставить товар в Сутию.
Доррин кивает, понимая, что выехать из Спидлара может оказаться непросто. И вернуться - тоже.
Оглядев товары еще раз, Лидрал выходит из кладовой. Доррин задувает лампу, выходит следом и закрывает дверь.
- Ты из кожи вон лезешь, чтобы раздобыть денег на постройку своей машины. Но зачем она нужна? Какой от нее прок? Кому она поможет? спрашивает женщина, придвигая к себе кружку и, поморщившись, присаживаются на краешек стула.
- Тебе все еще больно?
- Ничего, уже терпимо... А ты, вроде бы, хотел поставить свою машину на корабль? Это возможно?
- Трудно сказать, - задумчиво отвечает Доррин. - Я думал об этом, и на моделях паровая машина работает как надо, но между моделью и настоящим судном очень большая разница.
- А чем плохи парусные суда?
- Они слишком зависят от ветра, - говорит Доррин.
- Разве это так важно?
- А разве нет? Разве корабли не застревают в пути в штиль или при встречном ветре?
- Ну... бывает, - признает Лидрал. Доррин улыбается, а она качает головой.
CXIV
- Что случилось?
- Новобранцы... нарвались на спидларскую засаду... или... Не знаю, на что они нарвались, но двое скакавших впереди оказались разрезанными пополам. А поблизости никого не было.
- Никого не было? - рычит Джеслек, ударяя кулаком по столу. - Или ты никого не видел?
- Там что, действительно никого не было? Совсем никого? - невозмутимым тоном уточняет Ания.
- Да, госпожа, - запинаясь произносит кертанский офицер но тут же поправляется: - То есть не совсем так. Вырвавшихся вперед рассекли невидимые мечи, а мчавшиеся следом налетели на упавших и попадали сами. На дороге образовался затор, и тут из каких-то укрытий выскочили вражеские лучники. Я скомандовал отступление, но... мы потеряли три полных отряда.
- Невидимые мечи? - переспрашивает Джеслек.
- Так это выглядело. Тело Байлера было разрублено на две половинки. Как кровяная колбаса.
Ания сглатывает и опускает глаза.
- А близ дороги были какие-нибудь постройки? Или что угодно, за чем можно спрятаться?
- Нет... Не помню. Разве что деревце, да и то невысокое. Там ведь лесов нет, - бормочет командир, переминаясь с ноги на ногу на грязном полу палатки. - Так что прошу прощения, но... Хочу сказать... Нам, простым солдатам, не под силу бороться с магией.
- Понятно, - медленно произносит Джеслек. - Мы что-нибудь придумаем, но мне нужно взглянуть на место происшествия, - маг склоняется над столом, и белый туман в зеркале начинает редеть.
Офицер прослеживает взгляд чародея, и глаза его расширяются, когда в зеркале появляется и тут же тонет в туманах изображение пустынной дороги.
- Ты можешь идти, - мягко говорит Джеслек.
- Слушаюсь, господин.
Широкоплечий воин в пропотевшей зеленой тунике поворачивается и, выйдя из-под навеса, направляется вниз по склону. Ания провожает его статную фигуру взглядом.
- Очередной тактический ход, - хмыкает Джеслек. - Умно, но никакой магией тут и не пахнет.
- А имеет ли это значение? - спрашивает Ания с холодком в голосе.
- Нет, конечно, - рассеянно отзывается чародей. - Но интересно, почему...
Он снова смотрит на зеркало.
- Что почему?
- Полно всяких "почему", - отвечает Джеслек. - Почему женщины равняют внешность со способностями, почему солдаты, по большей части, неспособны думать, почему те, кто строит козни, надеются, что их не разоблачат...
Он смеется, и над травой колышется туман.
CXV
Лидрал взбирается на сиденье. Упряжная лошадь ржет, вьючная ей вторит.
- Будь осторожна, - говорит Доррин, пожимая затянутую в перчатку руку женщины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});