— Получается да.
— Это вообще-то это, знаешь… подло, — хлестко вставил Тодд.
Я подняла глаза — парень смотрел на меня не с осуждением. Скорее, с обидой. Ведь он же не был членом тайной организации, а вся эта заварушка началась именно с этого. Я грустно усмехнулась. Получается, во всем был виноват Тодд Брзеский.
— Как думаете, — тихо спросила я, — Рьюити все это время была с ними заодно?
— Лучшего маячка и не придумать, — с нескрываемой злостью ответил Вэн. — Если только самим не крикнуть: эй, а мы тут!
— Она ведь всегда поддерживала нас, — выдавила я.
А в памяти всплыл момент, когда я хотела кинуться на волчицу, чтобы спасти отца Золина и Эстана, тогда, в лесу. И Рьюити упала на меня, не давая мне кинуться в бой. Действительно ли она заботилась о моей жизни? Или спасала жизнь волчицы? Ведь у Битри глаза были неживые… а у Рьюити взгляд был свой собственный, осознанный.
— Люди иногда неплохо играют предложенные им роли, — сказал Золин, уставившись непроницаемым взглядом к себе в стакан. — Но даже несмотря на эту тварь, мы задание выполнили.
— Давайте не будем об этом, — попросил Тодд. Ах да, ему же Рьюити вообще очень нравилась. Он из-за нее и перевелся на боевой факультет.
Парни запивали предательство подруги и травму Эстана, и, наверное, даже смерть конс-магов, вином. А я вдруг остро почувствовала себя здесь лишней. Мир забытья был не для меня. Я никогда не теряла контроль. А алкоголь именно это и ставит своей главной целью.
— Мне пора. Много не пейте, — грустно улыбнулась я.
— Ты уверена? Может, останешься? Мы и тебе нальем, — предложил Золин.
— Нет. Мне действительно пора.
Я встала из-за стола, прошлепала босиком по коридору и вышла на крылечко. Деревянные доски жалобно скрипнули, стоило мне на них наступить. Постояла немного, и, так и не решив, что делать, уселась прямо здесь. Идти все равно некуда. Я тут никого не знаю. Да и вряд ли когда-нибудь узнаю.
Везде чужая…
Только мне на ум пришла родная Академия, как краем глаза я заметила тень справа от себя. Тут же вскочила на ноги.
— Ты чего такая нервная?
Мужчина, посетивший меня утром, стоял, облокотившись на перила, и сверлил мою персону подозрительным взглядом.
— Привычка, — пожала плечами я, и снова села на ступеньку, подперев голову руками.
— Поговорили? — коротко осведомился беловолосый.
— Вам-то какое дело? — грубо отмахнулась я. — Чего вы вообще сюда пришли?
— Судя по всему, у вас друг к другу полно претензий. Хотел убедиться, что ты осталась жива.
— Да лучше бы я сдохла, — честно ответила я. — Вы шпионите за мной?
— С какой стати? — искренне удивился мужчина. — Вы орете, как стадо голодных кошек. Не услышать вас просто невозможно.
— Кто вы вообще такой? — вспылила я. Стоит тут над душой, неужели не видно, что мне и без того плохо?
— Алан.
Ох… Это мне, конечно, о многом говорит. Я уткнулась лбом в коленки, не желая больше попусту тратить слова на ненужные предложения. Надоело, ей богу. Может, будет лучше, если я сейчас же соберу вещи и сбегу? Никто не вспомнит о беглой предательнице и всем станет лучше, и легче. Эта мысль накрепко поселилась в моем мозгу. Но ведь… нельзя убегать, не попрощавшись с Эстаном. Он мне жизнь спас… и хотя сказал, что око за око, но что-то не чувствовала я этого. Как будто, это я ему должна осталась.
Я повернула голову, но Алан уже ушел. Кто знает, возможно, он смог бы организовать мне встречу с ним. Я вскочила на ноги и огляделась — вдалеке виднелась удаляющаяся беловолосая голова. Не раздумывая, я побежала вслед за мужчиной.
— Алан, постойте! — крикнула я, когда поняла, что он направляется в избу.
Мужчина повернулся и, прищурившись, понаблюдал за моим марафоном. Наконец, когда я, запыхавшись, добежала до него, он высоко изогнул бровь и посмотрел на меня таким взглядом, который явно вопрошал: «Чего тебе еще-то?!».
— Вы не могли бы устроить мне встречу с… ну, с парнем. Он тоже был с нами. У него парализованы ноги.
— С Эстаном, — догадался мужчина.
— Да.
— Нет.
Алан развернулся и с видом человека, которого оторвали от важного занятия из-за какого-то пустяка, пошел в избу.
— Но почему? — Я пошла следом.
— Потому что.
Он поднялся на крыльцо и зашел внутрь. Недолго думая, я проследовала за ним. Внутри все было очень похоже на избу, в которой сидели Золин, Тодд и Вэн. Такой же коридорчик, вешалка и тряпка для обуви.
— Пожалуйста, это очень важно, — продолжала я.
Алан, казалось, не удивился и не возмутился моему присутствию. Он, как ни в чем не бывало, прошел в комнату — я прошлепала за ним. На стене здесь висел большой, огромный ковер, расписанный ярким узором, напоминающий лабиринт. Прямо под ним расположилась кровать, напротив нее стол и два стула. Сбоку стоял длинный коричневый шкаф.
— Нет.
— Вы можете объяснить — почему?! — разозлилась я.
Он остановился. Повернулся и грозно посмотрел на меня.
— Сейчас рядом с ним принцесса Криссэль. Она единственная, кто может его посещать.
— Почему? — опешила я.
— Потому что он сам так решил. Наши законы не позволяют нам нарушить волю больного. Я не отведу тебя к нему, и никто не отведет.
Я открыла было рот, чтобы злобно высказать все, что я думаю, по поводу их законов, но неожиданно что-то прошмыгнуло над моим плечом. Я резко развернулась и увидела кошку. Ту самую. Ту кошку, что показала мне видение про Лунеров и Нуаров. Нет, я не ошиблась, эту кошку я узнала бы из тысячи других.
— Эта кошка… — выдавила я.
— Полночь. Вечно где-то шляется. Пойдем. Да не смотри ты так на нее, после твоего взгляда она может вообще домой не вернуться.
Он схватил меня за руку и потащил к двери.
— Куда вы меня ведете? — опешила от такой наглости я.
— На улицу. Ты в чужом доме.
— Мне… мне некуда идти… — выдавила я. — Они… они там свое горе запивают, а мне ведь… я… а, впрочем, неважно.
Я поджала губы, вырывая руку из пальцев Алана.
Нетвердым шагом спустилась с крыльца и пошла в сторону леса — эта изба находилась как раз рядом с ним. Выбрав самое непримечательное дерево, я прислонилась к нему и сползла вниз.
Прижала коленки к подбородку и заплакала.
Парни запивают свое горе вином. А я вот плачу.
Нет, я больше не винила себя во всем, не обижалась на судьбу, не хотела повернуть время вспять. Я просто плакала, горько и искренне. Мне вдруг захотелось что-то разбить, сильно и жестко. Или закричать. Я обмотала руку подолом сорочки и закусила ее зубами, чтобы заглушить свой душераздирающий крик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});