В отличие от Золотого Берега и Кении МИ-5 не удалось обуздать надуманные идеи о заговоре с целью убийства в Ньясаленде. 3 марта 1959 г. Банда вместе с 250 другими членами главной политической партии в колонии – Африканского конгресса Ньясаленда – был арестован, что являлось частью операции «Восход» – это название было злобной издевкой по отношению к словам Банды о «заре» свободы, занимающейся в Ньясаленде. В тот же день в ходе отдельной полицейской операции был также арестован лидер антиколониального движения в Северной Родезии Кеннет Каунда. В общей сложности администрация провела облаву и арестовала 1322 человек, подозреваемых в участии в предполагаемом заговоре. Сотрудники особого отдела в Ньясаленде забирали Банду из его дома в такой спешке, что вытолкали его на улицу в пижаме. После этого его самолетом переправили в Южную Родезию, где, судя по имеющимся донесениям FSIB, его доверительные беседы с адвокатом в тюремной камере прослушивались – факт вопиющего нарушения прав адвоката и его клиента. Вслед за арестами колониальная администрация запретила все националистические партии в федерации.
В действительности же не было никакого заговора. Из-за слишком острой реакции и объявления чрезвычайного положения англичане, по иронии судьбы, сами создали нестабильную ситуацию – как в Малайе и Кении. Протестующие собирались в главных городах Ньясаленда, и в одном случае (в Нката-Бей) толпа попыталась взять штурмом пристань и освободить арестованных, которых перевозили на корабле. Солдаты, открыв огонь, убили 20 человек и ранили еще 25. По случайному совпадению это произошло в тот же самый день – 3 марта 1959 г., что и резня в лагере Хола за несколько тысяч миль отсюда в Кении, – роковой день для Британской империи.
Самые тяжелые случаи произвола администрации Ньясаленда во время чрезвычайного положения были раскрыты в докладе Девлина, опубликованном в июле 1959 г., который радикально противоречил предыдущему Белому документу. В докладе, составленном судьей Высокого суда в отставке господином Девлином, как известно, был сделан вывод, что Ньясаленд превратился в «полицейское государство, пусть даже и временно». В нем описывались некоторые серьезные нарушения закона в отношении арестованных, включая побои. Реакцией правительства на этот доклад был гнев. Премьер-министр Гарольд Макмиллан отметил в своем дневнике, что этот доклад был «динамитом», от взрыва которого его правительство может вылететь из своих кабинетов. Макмиллан даже рассматривал возможность подать в отставку в связи с докладом Девлина, жестоко приписав в своем дневнике, что Девлин – не более чем бывший католический ирландский горбун, сильно разочарованный в том, что его не сделали лордом главным судьей, и, «без сомнения, в его жилах течет та фенианская (фений – член тайного общества, боровшегося за освобождение Ирландии от английского владычества. – Пер.) кровь, которая заставляет ирландцев бороться с правительством в принципе»121.
После того как в августе 1960 г. в Ньясаленде было объявлено чрезвычайное положение, но, возможно, даже и раньше МИ-5 предоставила Уайтхоллу и администрациям федерации ценную информацию о биографиях антиколониальных лидеров, как это было в случае Нкрумы на Золотом Берегу и Кеньятты в Кении. Подобно Нкруме и Кеньятте, Банда впервые привлек к себе внимание МИ-5, когда жил в Англии. Он был практикующим терапевтом в Норт-Шилдсе неподалеку от Ньюкасла и в какой-то момент, вероятно сразу в послевоенные годы, МИ-5 завела на него досье по причине его антиколониальных политических убеждений и связей с коммунистами. После возвращения Банды, почти не говорящего на своем родном языке после более чем тридцати лет пребывания за границей – в Соединенных Штатах и Великобритании, в Ньясаленд в 1958 г. МИ-5 продолжала поставлять на него информацию, особенно о его связях с Компартией Великобритании. Тем не менее всего через несколько лет после ареста Банды в марте 1959 г. как главы несуществующего заговора с целью убийства британских деятелей МИ-5 стала видеть в нем политика умеренных взглядов, проникшегося западной культурой – он часто носил хомбургскую шляпу (мужская фетровая шляпа с узкими, немного загнутыми полями и продольной вмятиной на мягкой тулье, получила название по городу Гамбургу, где стали впервые их делать. – Пер.) и костюм-тройку, – с которым было безопасно работать. Однако слухи о нем продолжали циркулировать в администрации Ньясаленда: например, о том, что он хотел отравить 8 тысяч поселенцев колонии с помощью сорока тонн мышьяка.
По-видимому, МИ-5 поставляла информацию и о лидере Северной Родезии Кеннете Каунде – сыне священника шотландской церкви, который в 1976 г. будет танцевать с Маргарет Тэтчер на конференции стран Содружества в столице Замбии Лусаке. Говорили, что Африканский национальный конгресс Замбии, созданный Каундой, был похож на американскую преступную организацию «Корпорация убийств», а его цель состояла в том, чтобы развернуть кампанию гражданского неповиновения, по сравнению с которой восстание мау-мау в Кении выглядело бы детской забавой122.
После окончания чрезвычайного положения в Федерации МИ-5 удалось установить тесные связи и с Бандой, и с Каундой, когда Ньясаленд и Северная Родезия шли к самоуправлению и в конечном счете независимости. В ноябре 1962 г., всего через два с половиной года после того, как эти двое были арестованы, МИ-5 и министерство по делам колоний начали на высоком уровне обсуждение вопроса о том, как и когда им можно будет представить местного офицера связи МИ-5 по вопросам безопасности. Начальник департамента разведки и безопасности Министерства по делам колоний Дункан Уотсон заметил, что конституциональное движение в Ньясаленде «ведет нас к тому этапу, когда о существовании офицера связи по вопросам безопасности следует поставить в известность по крайней мере премьер-министра [Банду]». Губернатор Ньясаленда сэр Глин Джонс полагал, «что он без проблем представит офицера связи по вопросам безопасности д-ру Банде». Алекс Келлар из МИ-5 объяснил процедуру, которой нужно следовать:
«Обычно офицера связи по вопросам безопасности представляют местным министрам как человека, являющегося связующим звеном в хорошо организованной и взаимовыгодной сети безопасности Содружества. Д-р Банда, безусловно, не будет против любой обычной связи со странами Содружества, но он, весьма вероятно, будет с подозрением относиться к связи такого рода с правительством федерации и Южной Родезии.
Как вам известно, у нас принято заявлять о роли службы безопасности, и в частности ее офицера связи по вопросам безопасности, когда должность главного министра впервые занимает местный политик. Мы обычно делаем это тогда, когда местных министров официально информируют об особом отделе и местном разведывательном сообществе в целом. Такой процедуре мы следовали и в случае с д-ром Ньерере [будущий премьер-министр Танганьики], и в случае с г-ном Оботе [будущий премьер-министр Уганды], и вы можете вспомнить, что в каждом случае я лично ездил к губернатору, чтобы помочь ему при этом заявлении»123.
В Ньясаленде и Северной Родезии МИ-5 следовала этой процедуре, установленной Келларом в 1961 и 1962 гг., когда он встречался с лидерами Танганьики и Уганды, ожидавшими вступления в должность, – Юлиусом Ньере и Мильтоном Оботе. Во время поездок, которые он совершил в Ньясаленд в январе 1963 г. и Северную Родезию в марте 1964 г., Келлар лично заключил соглашения с Бандой и Каундой о том, что их страны поддерживают связь с МИ-5 после обретения независимости. Однако, как и предсказывали в МИ-5, и Банда, и Каунда ясно дали понять, что отказываются принимать какую-либо информацию, исходящую от офицера связи по вопросам безопасности, работающего в расистском правительстве Южной Родезии. Вслед за поездкой заместителя генерального директора МИ-5 сэра Мартина Фернивала-Джонса в Южную Африку в феврале 1964 г. в МИ-5 согласились посадить отдельного офицера связи по вопросам безопасности в недавно обретших независимость Малави (ранее Ньясаленд) и Замбии (ранее Северная Родезия), который должен был находиться не в Солсбери, а в Лусаке и отвечать за связь с Малави и Замбией, но не Родезией (ранее Южная Родезия). Согласно отчету, отправленному в министерство по делам колоний, Каунда «приветствовал» такую договоренность. Первым офицером связи по вопросам безопасности в Лусаке был опытный офицер МИ-5 Эрик Лейтон124.
Наряду с поддержанием разведывательных связей с Малави и Замбией МИ-5 также удавалось осуществлять некоторый контроль над заговорщицкими устремлениями воинственного родезийского политика сэра Роя Веленски – бывшего профессионального боксера, «быка, а не человека», как отметил премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан. Поговаривали, вероятно небезосновательно, что Веленски был движущей силой объявления чрезвычайного положения в Ньясаленде в марте 1959 г. Будучи премьер-министром Федерации Родезии и Ньясаленда с 1957 г., Веленски пытался изобразить свое правительство оплотом борьбы с коммунизмом в надежде на то, что Великобритания закроет глаза на его расистскую политику. Однако Макмиллан испытывал сильную личную неприязнь к Веленски и был далеко не готов закрывать на это глаза. Подозрения Макмиллана в отношении Веленски были такими сильными, что он разрешил прослушивать его номер в «Савойе», когда тот в 1963 г. был в Лондоне125.