Читать интересную книгу Острая стратегическая недостаточность - Анатолий Вассерман

Вспомним хотя бы фразу Медведева «Каддафи утратил свою легитимность». Хотя Каддафи до последнего дня жизни несомненно оставался легитимен в строгом смысле слова – пользовался поддержкой и уважением очевидного большинства собственного народа – и ничего не сделал для утраты легитимности. Недаром только внешней агрессией удалось вырвать его из системы власти в стране, именно его усилиями приведенной к высочайшим социальным и материальным стандартам – от образования и здравоохранения до жилья и водоснабжения. При всех личных странностях Каддафи, при всей противоречивости его политической программы и спорности его «Зелёной книги» он несомненно сделал на благо своей страны очень многое.

Да и с нашей страной традиционно и взаимовыгодно партнёрствовал. Хотя нам и пришлось несколько лет назад списать некоторые ливийские долги – но только в порядке взаимности: Ливия в ответ сняла претензии к контрактам, нарушенным нами в рамках откровенно произвольных западных санкций, и отказалась требовать неустойку. Так что ущерба от Каддафи Россия не понесла.

Недавние события на севере Мали показали, сколь недальновидны – не только стратегически, но даже тактически – оказались в агрессии против Ливии практически все западные лидеры и примкнувший к ним «Шепилов». Каддафи не только поднял уровень благосостояния своего народа (созданного из множества племён при его активном участии) на недосягаемую для сопредельных государств (даже Алжира, не обделённого нефтегазовыми месторождениями) высоту. Он в то же время умудрялся десятилетиями удерживать кочевые племена от агрессивного сепаратизма. Как только его зверски «ушли», туареги принялись создавать свою страну из сопредельных территорий: ведь межгосударственные границы в большей части Африки нарезаны колонизаторами по своим внутренним соображениям. Это естественное для туарегов, уже переросших чисто кочевые традиции, движение немедленно оседлали исламисты, уже давно раскручиваемые теми же западными агрессорами. Теперь очаг новой – антиевропейской, антикультурной, антипрогрессистской – агрессии формируется не в прибрежных странах, где его при необходимости можно накрыть с авианосцев, а в глубине африканского материка, где достать очаг опасности куда труднее, да и накоплена несметная взрывоопасная нищета. Вдобавок Европе хватает и нынешних последствий её нападения на Ливию – вроде массовой иммиграции не только арабов, разорённых очередной волной «цветных бунтов» и открытой агрессией, но и жителей африканской глубинки, до того зачастую оседавших – пусть и в качестве прислуги – в той же Ливии. Сейчас Саркози призывает закрыть границы Европы от потока беженцев, созданного при его активнейшем соучастии. Как видим, преодоление самостоятельно созданных препятствий – спорт, популярный не только в нашем отечестве. Но именно у нас нашёлся политик, открыто выступивший против попыток не просто силового вмешательства во внутриливийские дела, но ломки сложившегося мирового порядка. Плохого ли, хорошего ли – но порядка. Похоже, впервые в новейшей истории впереди планеты всей оказалась стратегия отечественная. Остаётся надеяться, что её носитель в новом – президентском – качестве приумножит стратегическую мощь нашей страны.

Похоже, очень многие члены команды уходящего президента хотели бы, чтобы сказанное им о полковнике Каддафи прозвучало в адрес другого полковника. Тем более что их собственное отношение к Путину очевидно не только из мастерских подковёрных манёвров.

Например, фальсификаций на выборах в Государственную Думу в 2011-м году было несомненно меньше, чем на любых российских федеральных выборах начиная по крайней мере с 1996-го года (до того у нас слишком мало материала, чтобы утверждать однозначно), тем не менее, немногие случившиеся фальсификации проведены демонстративно – так, чтобы их невозможно было не заметить. Несомненно никто не рискнул бы вести себя так без предварительного согласования с людьми, достаточно влиятельными, чтобы не позволить наказать фальсификаторов. Для чего это сделано? Как раз для того, чтобы загодя делегитимизировать президентские выборы, чей исход был к декабрю уже совершенно очевиден. Теперь ссылками на эти – очень немногочисленные и очень демонстративные – фальсификации создают в массовом сознании – причём не столько российском, сколько зарубежном – убеждение: выборы президента заведомо незаконны. Этот план был бы совершенно неосуществим без участия лиц из высшего эшелона российской власти. Кого именно – сказать трудно. Но тут несомненно замешаны люди достаточно влиятельные, чтобы предотвратить наказание за публичное демонстративное преступление.

Были и более ранние шаги. Вспомним, как Медведев – один из ближайших к Путину деятелей, идущий с ним по жизни ещё начиная с питерской мэрии – оказался причастен к комбинации, свалившей фигуру национального масштаба – мэра Москвы Лужкова. Это едва ли не единственный, кроме Путина, политик, обладавший в 2010-м собственным политическим ресурсом. Да ещё и направленным на несомненно конструктивную деятельность – и внутри столицы, и во взаимодействии с другими регионами, и во взаимоотношениях с федеральной властью. Такими ресурсами надо дорожить, а не разрушать их, тем не менее, очень многие деятели из окружения Медведева организовали его агрессивную реакцию на Лужкова, очень напоминающую удовлетворение комплексов.

Тогда подозревали, что именно мы написали для Лужкова памятную статью в «Московском комсомольце»[127], где давление на него рассматривалось как часть зачистки окружением Медведева потенциальных опор Путина. Незаслуженные лавры не принимаем: умных людей и без нас хватает. Но реакция президентского окружения на статью убедительно доказала её верность. Что же до самого Лужкова, то при всех сложностях его личности и политического поведения можем сказать: скажи, кто утратил к тебе доверие, и я скажу тебе, кто ты.

Впрочем, комбинация по устранению опального политика оказалась по многим показателям и впрямь верхом тактического искусства. В частности, один из козырей путинской колоды – Собянин – оказался связан по рукам и ногам московскими проблемами. Правда, к Собянину было немало претензий в связи с его управлением ещё Тюменской областью – и многие ошибки, сделанные им в несравненно более сложной Москве, идут ещё оттуда. Но в аппарате правительства Собянин, по нашим сведениям, проявил себя очень хорошо. Похоже, это была как раз его сфера деятельности. Когда же его утопили в чужеродной среде, Путин оказался ослаблен сразу на двух участках фронта. С точки зрения его оппонентов это победа политической алгебры над политической арифметикой. Устранение некогда могущественного мэра – как раз арифметика. Когда пигмеи расчищают себе пространство, где надеются стать значимыми фигурами, – они всего лишь принижают значимость не только себя, но и этого пространства. При всех разногласиях между нами и Юргенсом или Дворковичем страна у нас одна, и с ними считаются за рубежом только потому, что эта страна сильна. Потому им тоже следовало бы думать не только о дворцовых интригах, но и о стране в целом – даже если её реальный лидер их не устраивает.

Своеобразным индикатором отношения медведевского окружения к Путину оказался Жириновский. Дотоле он даже Ельцина ругал только в рамках предвыборных кампаний: по традиции, идущей от американцев, всё сказанное в предвыборных целях ненаказуемо, тем не менее, он высказался о Путине необычайно резко даже для себя: мол, Путин был лучше Ельцина; Медведев лучше Путина; что же к худшему возвращаться?

Жириновский очень чутко ориентируется в политических течениях. Поэтому его используют как таран на пути, выбранном организаторами этих течений. Так, он провёл значительную предварительную работу по дискредитации Лужкова, прежде чем того стало добивать ближайшее окружение Медведева. Вероятно, и на сей раз он исходил из того, что окружение сделает всё технически возможное, чтобы не допустить возвращения Путина.

Самому Жириновскому тоже несомненно выгоден президент послабее. Да ещё и окружённый людьми, способными манипулировать им. Евгений Шлёмович Гонтмахер, Аркадий Владимирович Дворкович, Наталья Александровна Тимакова, Игорь Юрьевич Юргенс не раз публиковали предложения, вскоре становившиеся направлениями деятельности президента.

Очень интересно прозвучал призыв Юргенса Медведеву – не становиться премьером. Юргенс – глава медведевского мозгового треста – опасается, что Медведев там сгорит, ибо ему придётся принимать непопулярные решения. В этом вроде бы нет ничего страшного, если вспомнить ответ Медведева на вопрос студентки журфака «готовы ли Вы отдать жизнь за свои убеждения». Тот хоть и с некоторыми колебаниями, но тем не менее, заверил: готов. А здесь не жизнь отдать и не за абстрактную идею, а всего-навсего принести на алтарь отечества карьеру – ради реформ, о которых он распинался четыре года. А так, глядишь, сохранившись, не опалив крылышек, мотылёк может сесть сверху на павшего гиганта. Такое в истории бывало не раз. А Юргенс историю в университете учил хорошо. Знания же должны работать.