Читать интересную книгу Дипломатия Франклина Рузвельта - Анатолий Уткин

Между тем Рузвельт так и не смог найти контакта с французами. В своей речи в день высадки де Голль выказал недовольство союзным командованием: глава французского комитета национального освобождения призывал французов бороться с врагом всеми возможными средствами, в то время как Эйзенхауэр рекомендовал им сохранять спокойствие и готовиться. Де Голль говорил о необходимости подчиняться приказам французского правительства - слова, которых не было в речи Эйзенхауэра.

В эти же дни сигнал тревоги поступил от самой представительной военной делегации. Прибывшие 8 июня 1944 года на континентальный плацдарм Маршалл, Кинг и Арнольд были серьезно обеспокоены, в письме президенту они называют складывающуюся политическую обстановку, по меньшей мере, неудачной и потенциально опасной ввиду ее возможного влияния на французские силы сопротивления. Тогда же офицер связи сообщил, что население в стране смотрело на де Голля как на "вполне определенного и естественного лидера Свободной Франции".

В период между 8 и 20 июня Чехословакия, Польша, Бельгия, Люксембург, Югославия и Норвегия, вопреки настойчивым демаршам Америки и молчаливо стоявшей за ней Англии, официально признали Временное правительство французской республики. Одна лишь Голландия выжидала, полагая, что, уступив в этом вопросе желаниям Вашингтона, она получит от него более щедрую компенсацию в Индонезии. "Я видел, - вспоминает де Голль, - что они довольны отказом Франции подчиниться англосаксам. Почти полное единодушие, проявленное в отношении нас европейскими государствами, несомненно, произвело впечатление на Америку и на Англию. Но окончательно рассеяли мрак сомнений настроения французов, проявившиеся на маленьком клочке французской земли, только что освобожденной в боях".

Аргументы американских военных не показались Рузвельту бесспорными. Президент согласился с тем, что провести выборы во Франции силами войск союзников очень трудно, но он полагал, что в ходе освобождения страны де Голль стушуется, развитие событий поглотит его сторонников. Возникнут новые партии, и де Голль станет очень маленькой фигурой. Однако союзные офицеры, готовившиеся в гражданские администраторы освобожденной и тут же оккупированной французской территории, нашли "свои" места уже занятыми французами-комиссарами ФКНО и, скрывая свое разочарование, начали исполнять функции посредников между войсками и гражданскими властями.

На девятый день начала операции "Оверлорд" миноносец "Комбатант" доставил делегацию ФКНО на первую освобожденную территорию. Дела, судя по всем сообщениям, продвигались успешно. Де Голлю благоприятствовало то обстоятельство, что на освобожденном клочке Нормандии распоряжался Монтгомери, который, как англичанин, менее опасался гнева Вашингтона. (Заметим также, что Черчилль организовал поездку де Голля на континент без предварительной договоренности с Рузвельтом.) Когда де Голль высадился в расположении войск Монтгомери, с ним был его первый из комиссаров, подготовленных временным правительством для отправки во Францию - Франсуа Куле. Покидая штаб английского фельдмаршала, де Голль оставил Куле со словами, что тот является его представителем в городе Бейе. Английские офицеры едва ли поняли смысл этого жеста, а он значил многое. В первом же освобожденном французском городке главою исполнительной власти было назначено лицо, формально подчиненное Кёнигу (а через него теоретически Эйзенхауэру), но на самом деле это был чиновник ФКНО, Побывав во Франции, де Голль встретил дружескую симпатию со стороны населения и почувствовал свою силу. Теперь он смотрел вперед более уверенно.

Семнадцатого июня де Голль возвратился в Алжир. Настроение у него было приподнятым. Он удостоверился в том, что англичане хотят видеть в послевоенном мире сильную Францию. Во Франции боевые действия были успешными для союзников. Здесь их штаб быстро убедился в действенности помощи отрядов Сопротивления - и это благотворно повлияло на отношение Эйзенхауэра к Кёнигу: 23 июня главнокомандующий дал ему то, чего так долго и безуспешно добивался ФКНО - право апелляции к своему правительству в случае получения приказов, кажущихся не соответствующими национальным интересам. Фактически это было косвенным признанием временного правительства.

Вот с такими достижениями Шарль де Голль прибыл во второй половине дня 6-го июля в американскую столицу. Приземление де Голля в вашингтонском аэропорту было отмечено семнадцатипушечным салютом. Первая его речь на американской земле прозвучала по-английски.

Рузвельт в Белом доме приветствовал гостя по-французски. С внешней стороны визит проходил как нельзя более успешно. Глава Алжирского комитета произвел хорошее впечатление на людей, настроенных заведомо враждебно. Адмирал Леги нашел Шарля де Голля лучше, чем ожидал. Хэлл тоже пишет о благоприятном впечатлении от встреч с генералом.

Де Голль, которого столько раз обвиняли в резкости, отсутствии гибкости, которому отказывали, попросту, в вежливости, показал в Вашингтоне противоположные качества, даже если судить по отзывам прессы. "Нью-Йорк таймс" сообщает, что генерал де Голль произвел исключительно хорошее впечатление на репортеров своими откровенными и прямыми ответами; "Балтимор сан" отмечает: обращение генерала с газетчиками было непринужденным; корреспондент "Вашингтон пост" не нашел никаких следов мифа о Жанне д'Арк; в "Нью-Йорк геральд трибюн" генерал описан "удивительно мягким в манерах", здесь тоже не нашли следов пресловутого высокомерия. Но нам гораздо интереснее знать, что творилось за кулисами. Состоялись три частные беседы де Голля с Рузвельтом. Показательно, что темой разговора были не гражданские дела, не проблема национального суверенитета, не валютный вопрос, нет - собеседники обсуждали картину послевоенного мира. Вспоминает де Голль: "В наших беседах он (Рузвельт) старался не касаться никаких жгучих вопросов, но широкой кистью рисовал политические цели, которых он надеется достичь, благодаря победе. Его стремления казались мне грандиозными, но внушали тревогу за судьбы Европы и Франции. Изоляционизм Соединенных Штатов Америки президент считает большой ошибкой, отошедшей теперь в прошлое. Но он бросается из одной крайности в другую и хотел бы установить систему постоянного вмешательства посредством международных законов. Он полагает, что четырехчленная директория - Америка, Советская Россия, Китай и Англия - урегулирует проблемы всего мира.

Парламент Объединенных Наций придаст власти "большой четверки" демократический вид. Но для того, чтобы не отдавать в распоряжение трех из этих держав почти весь шар земной, эта организация, по его мнению, должна будет потребовать, чтобы в различных странах мира были устроены базы американских вооруженных сил, причем некоторые из них необходимо расположить и на французской территории.

Рузвельт рассчитывал вовлечь таким образом Советскую Россию в объединение, которое будет сдерживать ее честолюбивые стремления и в рамках которого Америка может собрать свою клиентуру. Он знает, что из четырех великих держав чанкайшистскому Китаю необходимо его содействие, а Англия из опасения лишиться доминионов должна согласиться с его политикой. Что же касается сонма средних и малых государств, Америка будет иметь возможность воздействовать на них путем оказания им материальной помощи. Наконец, право народов располагать своей судьбой, поддержка, оказанная Вашингтоном, наличие американских баз породят в Африке, в Азии, в Меланезии новые суверенные государства, которые увеличат собою число стран, обязанных Соединенным Штатам... Рузвельт рисует мне свои планы. Я слушаю его и думаю: "Как это характерно для людей: идеализм прикрывает стремление к могуществу"".

Никакие словесные формулировки, цветы и фанфары не могли закамуфлировать различия во взглядах, в планах на будущее. В мировой системе Рузвельта не было места для Франции как великой державы, и ни два столетия дружбы, ни помощь в двух мировых конфликтах не могли заставить французского лидера симпатизировать мировым схемам американского президента. Де Голль и Рузвельт, имея в виду коренное, принципиальное различие их позиций, остались после этого, столь удачного - внешне - визита так же далеко друг от друга, как и до него.

На вопрос, желает ли Франция новых дополнительных территорий после войны, де Голль ответил: "Что касается Африки и Дальнего Востока - нет. Европа другое дело. Для международной безопасности и для безопасности Франции и ее западных соседей потребуются некоторые практические меры и, возможно, французский флаг будет развеваться на дополнительной территории".

Имеет ли генерал в виду Рейнскую область? "Конечно". Де Голль заявил, что планы контроля над Германией не могут быть реализованы без межсоюзного соглашения о "долговременной оккупации" с участием Франции. Генерал иронически отозвался о предположениях, будто Франция как великая сила "выдохлась", и заявил во всеуслышание, что, по его мнению, Франция будет иметь большой вес в послевоенных планах международной безопасности.