Продолжая «проводить миролюбивую внешнюю политику» в том же духе, Советское правительство 12 октября обратилось к правительству Финляндии с предложением заключить договор о взаимопомощи, главными пунктами которого были: размещение советских баз на финляндской территории и перенос границы на Карельском перешейке от Ленинграда поближе к Хельсинки. Финская делегация упиралась, пыталась объяснить, что в нормальных странах так вопросы не решаются — там же люди живут, и еще что-то говорили о своем нейтралитете и совсем непонятно — о конституции и парламенте. Короче, Иосифа Виссарионовича они не убедили. Он и раньше подозревал, что нищая Финляндия десять лет возводила поперек перешейка линию Маннергейма вовсе не для обороны, как мог бы подумать человек несведущий. На самом деле «финская военщина» создавала укрепленный плацдарм, позволявший быстро сосредоточить крупную группировку и коротким ударом овладеть Ленинградом, и одним махом окупить все расходы. Захватив «колыбель революции», население которой по численности ненамного уступало населению всей страны Суоми, финны смогут «образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское, — это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти».
29 октября командующий войсками ЛВО командарм 2 ранга К.А. Мерецков представил маршалу К.Е. Ворошилову план разгрома финских вооруженных сил в двухнедельный срок. Предусматривалось, что «в случае очередной провокации» войска должны начать вторжение на территорию Финляндии на всех направлениях. Финны на сталинско-молотовский шантаж не поддавались, и 17 ноября последовала директива наркома обороны № 0205 войскам Ленинградского округа закончить сосредоточение к исходу дня «X». Через десять дней состоялась долгожданная «провокация финской белогвардейщины».
29 ноября события закрутились калейдоскопически. Сталин отозвал из Финляндии политических и хозяйственных представителей СССР.
Молотов выступил по радио с привычным, въевшимся в натуру враньем: «Враждебная в отношении нашей страны политика нынешнего правительства Финляндии вынуждает нас принять немедленно меры по обеспечению внешней государственной безопасности… Другие утверждают, что проводимые нами меры направлены против независимости Финляндии или на вмешательство в ее внутренние и внешние дела. Это такая же злостная клевета. Мы считаем Финляндию, какой бы там режим ни существовал, независимым и суверенным государством во всей ее внешней и внутренней политике. Мы стоим твердо за то, чтобы свои внутренние и внешние дела решал сам финляндский народ, как это он сам считает нужным».
Одновременно войска Ленинградского военного округа получили приказ «проучить зарвавшихся и обнаглевших политических картежников, бросивших наглый вызов советскому народу, и в корне уничтожить очаг антисоветских провокаций и угроз Ленинграду!». Военным советам 14, 9 и 8-й армий была спущена директива, из которой следовало, что передвигать границу суверенного государства Финляндия в Кремле собирались капитально: «При выходе к шведской и норвежской границам границы ни в коем случае не нарушать и не допускать провокаций. Военнослужащих шведской и норвежской армий приветствовать отданием чести, не вступая в переговоры».
А начальник особого отдела ЛВО майор госбезопасности Сиднев подписал любопытный документ, санкционировавший создание оперативной группы НКВД особого назначения, которой была поставлена задача:
«После занятия передовыми частями Красной Армии населенного пункта Терийоки, прибыть в Терийоки, занять все государственные учреждения, телеграф, почту, радиоузлы, места заключения, полицейское управление и т. п., поставить охрану, изъять архивы, немедленно выбрать два лучших здания, освободить и привести в порядок для размещения народного Финляндского правительства, также выбрать помещение для размещения особого мотобатальона триста человек».
30 ноября в 8 часов утра «храбрая и непобедимая» Красная Армия, после «мощной артиллерийской подготовки» в белый свет, двинулась «освобождать финский народ от гнета помещиков и капиталистов», краснозвездные самолеты обрушили бомбы на финские города.
Ломят танки широкие просеки,Самолеты кружат в облаках,Невысокое солнышко осениЗажигает огни на штыках.
1 декабря чертом из коробочки в захваченном курортном местечке Терийоки объявилось народной правительство Финляндии, доставленное под охраной чекистов из Ленинграда. Возглавил правительство давно прижившийся в СССР секретарь Исполкома Коминтерна Отто Куусинен, военным министром стал командир 147-й стрелковой дивизии Аксель Антилла. Остальная компания была им под стать. Первым делом они запросили советской военной помощи. Затем «премьер-министр» срочно выехал в Москву и 2 декабря поставил свои автографы там, где сказали. Всего через несколько дней в служебных документах Карельский перешеек именовался «территорией, отошедшей к Советскому Союзу по договору с Финляндской Демократической Республикой».
Ратификацию подписанных документов постановили произвести в Хельсинки «в возможно более короткий срок», чтобы успеть на банкет по случаю 60-летия «несравненного великого кормчего».
Однако «голодные финские рабочие» освободителей не признали и повернули штыки в правильном направлении. Как вспоминает маршал Карл Густав Маннергейм, советские листовки, «сбрасываемые вместе с бомбами с самолетов и обещающие «хлеб финскому народу», ничего, кроме брезгливой улыбки, не вызывали».
Силы вторжения на первом этапе насчитывали в составе четырех армий 24 стрелковые дивизии, 10-й танковый корпус, 3 танковые бригады, 10 артиллерийских полков РГК и 3 отдельных дивизиона большой мощности — 425 тысяч человек, 1476 танков, 2876 орудий.
Силы обороны Финляндии после проведения мобилизации состояли из 14 расчетных дивизий — 265 тысяч человек, 26 танков, 534 орудия и миномета, в том числе 112 противотанковых и 125 зенитных пушек (маршал М.В. Захаров, служивший в оперативном отделе Генштаба, пишет, что, по данным разведки, ожидалось наличие у финнов 464 орудий, но в ходе боевых действий было выявлено лишь 280).
Задача овладеть укрепленным районом на Карельском перешейке и «мощной атакой разгромить противника» была возложена на 7-ю армию командарма 2 ранга В.Ф. Яковлева — 19-й и 50-й стрелковые корпуса. В ней было собрано 9 стрелковых дивизий, три танковые бригады, 101, 136, 301, 302, 311, 116, 402, 320-й артполки РГК, 316-й и 317-й артиллерийские дивизионы большой мощности — 160 тысяч человек, 1490 танков и бронемашин, 1286 орудий и минометов, в том числе 480 тяжелых стволов, 188 противотанковых и 112 зенитных. Для прорыва было сосредоточено 843 вагона боеприпасов — 5 боекомплектов. Предполагалось, что вся эта масса войск и техники попрет напролом со средним темпом 10–12 км в сутки, не встречая серьезного сопротивления, и, разгоняя по кустам «финских дурачков», на 8–10-й день операции выйдет к Випури, а оттуда разовьет наступление в направлении Хельсинки.
С финской стороны ей противостояли армия «Карельский перешеек» под командованием генерал-лейтенанта X. Эстермана, состоявшая из 6 пехотных дивизий — 110 тысяч бойцов и командиров при 360 орудиях и минометах, полоса оборонительных укреплений, мощь которой противоборствующие стороны оценивали по-разному, и матушка-природа.
«На играх у нас получалось очень просто, — рассказывал военком 50-го стрелкового корпуса бригадный комиссар С.П. Семенов, — доходили до Выборга в два счета, с перерывом на обед». Однако на деле война сразу пошла не так, как планировали в Москве. В предполье глубиной 20–50 км против армады Яковлева оперировали финские маневренные группы, устраивавшие завалы, засады, минные поля, взрывавшие мосты и разрушавшие участки дорог, совершавшие внезапные налеты на двигавшиеся без всякого охранения колонны и ночные нападения на лагерные стоянки. Первые же столкновения вскрыли «недостатки в организации войск и боевой подготовке наших бойцов и командиров», которые, будучи суммированы, характеризовали «непобедимую» РККА, как вооруженную неорганизованную толпу, «болтающуюся по Финляндии». Отмечались такие явления, как «минобоязнь» и даже «финнобоязнь», ширились страшные слухи о «кукушках» и «елочниках», резко выросли «отрицательные настроения» — зачем мы идем освобождать финнов, они же сопротивляются?
Уже с 3 декабря нарком обороны и начальник Генерального штаба вынуждены диктовать действующей армии положения собственных уставов, напоминания о необходимости ведения разведки, соблюдении мер безопасности при движении в лесных районах, организации тесного взаимодействия между пехотой и артиллерией, а также грамотного управления войсками и четкого планирования предстоящих действий: