Калика орал, торопил, наконец Томас вломился за ним в густые зеленые кусты, упал без движения. В голове стоял гул, в ушах стучали молотки, а сердце изнутри разламывало стальные доспехи.
Впереди из куста торчали ноги калики. Томас с трудом подтянул тяжелое, как павший в доспехах конь, тело, упал рядом. Калика, раздвинув ветви, смотрел на дорогу. Томас кое-как повернулся на бок, смутно удивляясь своей живучести, выглянул.
Внизу в сотне шагов от них блестел под ярким солнцем широкий ручей, такой мелкий, что отчетливо просматривались цветные камешки на дне, галька, водяные растения и даже блистающие в солнечных лучах рыбешки. Томас застонал от досады: намучался будто море переплывал, чуть не утонул!
На том берегу ручья, стукаясь каменными панцирями и механически взревывая, топталось около десятка огромных чудовищ. Томаса передернуло, он покрепче врылся железными локтями в землю, сжал челюсти и сцепил кулаки. Когда-то видел огнедышащую гору, из срезанной вершины со страшным грохотом вылетали огромные камни, поднимался адский огонь и черный дым, а по склонам горы стекала огненная земля — горящая, расплавленная. Так вот эти звери словно вылезли из той горы, называемой вулканом, по имени языческого бога-кузнеца, но на самом-то деле в преисподней находится не кузница, а адские печи для грешников. Господь Бог в своей милости иногда показывает людям издали, что лежит под землей, дабы устрашились и перестали грешить...
— Семеро Тайных, — произнес калика с невыносимой горечью. — Расковать этих чудовищ! Дикость.
— Теперь уже шестеро, — ответил Томас как можно тверже. Сердце дрогнуло, никогда не слышал от калики такого отчаянного голоса. — А где их заковали?
— Там, внизу. Во времена древних богов это зверье населяло землю. Их было как кроликов... Потом герои истребили. Первый из Тайных спрятал уцелевших, заключив в каменную гору...
— Для такого случая?
— Просто спасал от истребления. Не задумывался, просто спасал... Первые Тайные были могучими волхвами, с ними постоянно воевали великие герои, основатели новых племен и народов.
— Тайные всегда были демонами?
Олег замялся, искоса посмотрел на честное лицо рыцаря. Отвел глаза, ответил неохотно, словно принуждал себя:
— Войны никогда не длились бы так долго... и не начинались бы так часто, если бы права была только одна из сторон. Отдохнул?
Томас сказал жалким голосом:
— Мне надо отдыхать годика два-три...
— Вставай, сэр Томас! Тебя ждет прекрасная Крижина. Эти звери соображают медленно, но вот-вот додумаются свалить вон тот исполинский дуб. Бобры уже сообразили бы. А потом притащат и перекинут с берега на берег.
Олег встал, Томас со стоном поднялся на дрожащих ногах. Олег смотрел с восхищением, сочувствием: рыцарь не сбросил ни малейшей железки, мужественно таскает два пуда закаленного железа и тяжелый двуручный меч!
Томас спросил прерывающимся голосом:
— А почему не перейдут... как мы?
— Родились в жаркой пустыне. Древней, настолько знойной что... Они мерзнут сейчас, сэр Томас! Очень мерзнут! Умирающий от жары Томас всхлипнул то ли от изнеможения, то ли от зависти к мерзнущим зверям, потащился за каликой. Продрались сквозь кустарник, долго карабкались по каменистому склону, затем куда-то спешили по крутому косогору. Усталый Томас постоянно натыкался на громадные валуны, гремел доспехами, будто падал со стены дома патриция на вымощенную камнем улицу Константинополя, шипел как разъяренный змей от бессильной злости.
— Куда бежим?
— Не сбивай дыхание!
Калика проламывался сквозь зеленые заросли, придерживая ветки, ожидая Томаса, забыв, что панцирь саблей не просечь, копьем не проткнуть, а забрало рыцарь опустил, чтобы сучки не вышибли глаза. Под ним как под зверем дрожала земля, и Олегу порой казалось, что чудовища вот-вот прыгнут на плечи.
Томас хрипел как загнанный конь, на губах выступила желтая пена. Ноги заплетались, он кое-как нащупал рукоять меча, просипел:
— Сэр калика... я... останусь...
— Быстрее!
Позади внезапно страшно взревело, послышался тяжелый удар. Земля завибрировала, донесся частый треск деревьев, кустарника. Олег ухватил Томаса, потащил, пиная и подталкивая, через кусты вверх по косогору:
— Они переправились!
— Я не пойду... — выдавил Томас. — Все равно догонят... я видел их лапы... А так с честью... Грудь в грудь...
— Если бы!.. Их меч не берет!
— Я р-рыцарь... Недостойно аки заяц...
— Сэр Томас, укрепись сердцем! Отвага в бегстве, а трусость в схватке!
Томас не понял, в голове снова стоял грохот, но, понукаемый каликой, уже не помня себя, дотащился до гребня длинного как ящерица холма. Далеко внизу извивалась у подножия широкая дорога, ветерок гнал столб ржавой пыли. По ту сторону желтела стена доспевающей пшеницы, а по самой дороге как раз у подножия холма, на вершине которого они стояли полумертвые, медленно и уныло брели по двое-трое в ряд паломники — в лохмотьях, полуголые и в дырявых плащах, наголо обритые и обросшие длинными волосами. Их было три-четыре десятка, все выглядели жалко, но почти все тащили огромные цепи, вериги, железные кольца.
Олег выдохнул пересохшим голосом:
— Ежели хочешь, чтобы Крижина не выплакала очи, успей добежать!
— Но я не...
Томас ощутил сильный толчок в спину, невольно сделал пару шагов, чтобы не упасть, а дальше повлекло как на канате — деревца и кусты помчались навстречу, он часто-часто перебирал ногами, страшась врезаться в толстое дерево или споткнуться о валун. На бегу отчаянно хватался за ветви, но это раньше кустарник был как кустарник, а нынешний хилый рвался как гнилой ситец, оставляя в руках зеленые ветки: девять пудов костей, жил и стали неслись по склону как лавина, и он снова задыхался от жары и мелькания в глазах, уже мечтал встретить любое дерево, пусть даже огромный валун в человеческий рост...
Зелень внезапно кончилась, он промчался по пыли, ноги не выдержали внезапно потяжелевшего тела, земля прыгнула навстречу, он сшибся с ней грудь в грудь. Хрустнуло, затрещало. Он ощутил во рту горячее и соленое, перекатило, наконец распластало с горячей пыли. Когда поднял ошалелый взгляд, перед ним стоял лохматый с бородой как веник — одет в тряпичный плащ, латка на латке, в прорехах, а через плечо перекинута железная цепь, каждое звено с ладонь, конец тащится по дороге, загребая пыль.
— Что за диво? — спросил старик ошеломленно.
Томас с трудом сел, упираясь в землю обеими руками. В ребра кольнуло, он мотнул головой, стараясь прийти в себя. С косогора стремительно катилось тяжелое, трещали кусты. Томас услышал вопль:
— Именем великого Рода! Во имя Христа, Будды, Магомета, Войдана и всех богов! Помогите!!!