— Мне даже в голову не пришло, что этот парень мог быть одним из убийц. Правда, это ничего бы не изменило, я говорю об операции. По крайней мере, теперь мы знаем его имя.
— Ставлю тысячу обанов против гнутой пуговицы, что это не его имя. Мы даже не знаем, был ли он её братом. Если он действительно сиси, как это утверждается в свитке, можете быть уверенны, что имя фальшивое; коварство и обман вообще почитаются японцами с незапамятных времен. — Бебкотт вздохнул. — Я тоже не могу утверждать наверняка, что это был тот самый дьявол с Токайдо. Просто интуиция. Какие у него шансы?
— Переезд никак не пошел бы ему на пользу. — Хоуг задумался на мгновение, такой приземистый и ещё больше похожий на лягушку рядом с великаном Бебкоттом, хотя ни тот ни другой не замечали этой разницы в росте. — Я взглянул на него перед самым уходом. Пульс был слабый, но ровный. Мне кажется, я удалил бóльшую часть мертвых тканей, но… — Он пожал плечами. — Я не поставил бы больших денег на то, что он выживет. Хотя, с другой стороны, кто знает, а? А теперь… теперь расскажите мне про то нападение во всех подробностях.
По дороге назад Бебкотт поведал ему все, что произошло на Токайдо. И рассказал о Малкольме Струане.
— Его состояние тревожит меня, но Анжелика, пожалуй, лучшая сиделка, какую ему можно было бы пожелать.
— Вот и Джейми сказал то же самое. Я согласен: ничто так не помогает больному, как присутствие очаровательной юной леди в его комнате. Малкольм чертовски похудел и пал духом, но он молод и всегда был самым сильным и стойким в семье, после своей матери. Если швы выдержат, с ним все должно быть в порядке. Я полностью доверяю вашему мастерству хирурга, Джордж, хотя для бедного парня это будет долгий и трудный путь. Он весьма привязан к этой девушке, не так ли?
— Да. И ему отвечают взаимностью. Счастливчик.
Некоторое время они шли молча. Хоуг нерешительно заметил:
— Я… ну, я полагаю, вам известно, что его мать решительно против того, чтобы он поддерживал отношения с этой юной леди, в любой форме.
— Да, я слышал об этом. Это станет большой проблемой.
— Так вы, стало быть, считаете, что у Малкольма серьезные намерения?
— Серьезнее некуда, он влюблен по уши. Она редкая девушка.
— Вы её знаете?
— Анжелику? Не могу этого сказать, она не обращалась ко мне как к врачу, по-настоящему не обращалась, хотя, как вам известно, когда я видел её, она была в ужасном состоянии. А вы?
Хоуг покачал головой.
— Мы встречались только на приемах, скачках — как говорится, в свете. С тех пор как она появилась месяца три-четыре назад, она была королевой на каждом балу, и с полным правом. Никогда не имел её в числе своих пациентов — теперь в Гонконге есть французский доктор, вы можете себе представить? Но я согласен с тем, что она поразительно красива. Не обязательно идеальная жена, для Малкольма, если таковы его намерения.
— Потому что она не англичанка? И не богата?
— И то, и другое, и ещё много всего. Извините, но я просто не доверяю французам, скверная порода — такими уж они рождаются. Её отец — лучшее тому подтверждение: обаятельный и галантный на поверхности, а чуть-чуть эту шелуху сдунешь — прохвост и негодяй, и чем глубже копаешь, тем больше видишь в нем мерзости. Уж простите, но я не стал бы выбирать его дочь в подруги своему сыну, когда он станет совершеннолетним.
Интересно, спросил себя Бебкотт, знает ли Хоуг, что мне известно о скандале, связанном с его именем: лет двадцать пять тому назад, когда молодой доктор Хоуг работал на ост-индскую компанию в Бенгалии, он женился на индусской девушке, презрев все условности и прямо высказанное ему неодобрение начальства, за что впоследствии был уволен и с позором отослан домой. У них родились дочь и сын, а потом его жена умерла — лондонский холод, туман и сырость были почти что смертным приговором для любого, кто родился индусом.
Люди такие странные, продолжал размышлять Бебкотт. Вот передо мной умный, храбрый, незаурядный англичанин, великий хирург, имеющий двух детей, которые наполовину индусы и потому не могут быть приняты в английском обществе, жалующийся на недостаточно благородное происхождение Анжелики. Какая глупость, и ещё большая глупость — прятаться от правды.
Да, но и ты сам от неё не прячься. Тебе двадцать восемь, времени для женитьбы ещё предостаточно, но встретишь ли ты ещё когда-нибудь такую же волнующую женщину, как Анжелика, тем более что искать придется только здесь, в Азии, где ты проведешь всю свою жизнь, пока есть силы работать врачом.
Я знаю, что не встречу. По счастью, Струан, вероятно, женится на ней, так что и говорить тут не о чем. И я помогу ему, клянусь Богом!
— Возможно, миссис Струан, как любая мать, просто пытается оберегать своё чадо, — сказал он, зная, каким влиянием пользуется Хоуг в семействе Струанов, — и возражает только потому, что считает, будто он слишком рано связывает себя. Это можно понять. Он теперь тайпэн, и эта должность будет забирать всю его энергию. Но не поймите меня превратно, я считаю, что Анжелика вполне достойная юная леди, храбрая и воспитанная, и может стать замечательной спутницей жизни для любого мужчины, а Малкольму, чтобы справиться со всеми проблемами и заботами, понадобится близкий человек, способный его поддержать.
Хоуг уловил в его голосе скрытую страсть, отложил эту информацию в своей голове и не стал развивать тему дальше, перенесшись вдруг мыслями в Лондон, где его сестра и её муж воспитывали его сына и дочь, и, как всегда, возненавидев себя за то, что уехал тогда из Индии, подчинившись условностям, и тем самым убил её, свою Арджуманд Прекрасную.
Я, должно быть, потерял разум, когда решился отвезти мою любовь в страну этих кошмарных зим, уволенный со службы, без гроша в кармане, без работы и с единственной перспективой — начать все с начала. Чёрт, мне следовало остаться и спорить с компанией до конца, со временем мои знания и опыт хирурга заставили бы их, заставили бы их принять меня назад и спасли бы нас…
Двое часовых у ворот отдали честь, когда они проходили мимо. В столовой был накрыт ужин на двоих.
— Скотч или шампанское? — спросил Бебкотт, потом позвал: — Лун!
— Шампанское. Вы позволите?
— Я сам. — Бебкотт откупорил бутылку, ожидавшую их в георгианском серебряном ведерке со льдом. — Ваше здоровье! Лун!
— И пусть все будут счастливы! — Бокалы со звоном соприкоснулись. — Изумительно! Как готовит ваш шеф-повар?
— Иногда неплохо, чаще — ужасно, но качество морских продуктов здесь превосходное: креветки маленькие, креветки большие, устрицы, дюжины видов рыбы. Куда, дьявол его забери, запропастился Лун? — Бебкотт вздохнул. — Трость плачет по этому шалопаю. Отругайте его, когда он появится, хорошо?