Он бросился на Ратислава с громким криком, начал рубить мечом, нанося удары с разных сторон. В какую-то секунду наблюдающим за поединком зрителям показалось даже, что противники столкнулись друг с другом. Потом оба поединщика отступили, тяжело дыша. У Ратислава был отрублен край щита. У фон Гриппена порвался ремень правого наплечника, и в белоснежной яке зияла огромная дыра, проделанная острием меча русича.
Ратислав ощутил боль в левой руке. Он посмотрел на свое плечо; из-под кольчуги сочилась кровь. Хейдин оказался прав; щит не всегда может стать надежной защитой.
Затишье длилось всего пару секунд. Фон Гриппен опять пошел вперед. Удары его меча сыпались, как град, но Ратислав отразил их. Все, кроме одного. Последнего, нанесенного сверху и справа. Юноше показалось, что его огрели молотом по голове. Свет померк, земля закружилась перед глазами. Но Ратислав устоял на ногах и, закрывшись щитом, быстро отошел назад, к границе круга.
– Ну что же ты? – с издевкой сказал ливонец. – Вперед!
Ратислав помотал головой. В глазах прояснилось, контузия от удара прошла. Надо атаковать, подумал он. Нельзя позволить белому воину обращаться с ним, как с ребенком.
Он ринулся вперед со скоростью, которая застала фон Гриппена врасплох. Крестоносец пропустил удар в плечо, который окончательно сорвал наплечник, потом едва успел отбить выпад, нацеленный в голову. В смятении крестоносец попытался хитрым ударом выбить у Ратислава меч, но безрезультатно. В следующее мгновение могучий удар обрушился на щит фон Гриппена. Крестоносец упал на колено, ударил снизу, под щит. Ратислав быстро отступил, крутя мечом мельницу.
С мальчишкой надо кончать, подумал ливонец. Поединок затягивается. Сил еще много, да и ни одной раны он пока не получил, но и русский, кажется, становится все увереннее и смелее. Это становится опасным.
Фон Гриппен атаковал ударом сверху. Ратислав закрылся мечом, но крестоносец тут же пустил в ход излюбленный прием – ударил юношу в грудь бляхой щита. Ратислав упал. Над ристалищем раздался громкий вопль. Фон Гриппен рубил мечом, пытаясь достать упавшего противника, но Ратислав перекатился прямо под ноги крестоносца и ударил рукоятью меча фон Гриппена под колено. Ливонец взвыл от боли и упал. Какое-то мгновение враги смотрели друг на друга с ненавистью, потом Ратислав быстро вскочил на ноги и пошел вперед. Его удар пришелся ниже огорлия, расшив кольчугу ливонца. Железные кольца посыпались на траву. Фон Гриппен вслепую ударил мечом, будто косой, целя в ноги. Ратислав отскочил. Ливонец поднялся на ноги; его душили ярость и досада. Поправив съехавший на кирасу наплечник, фон Гриппен пошел вперед. Его меч описывал вокруг Ратислава сверкающие круги. Потом послышался громкий треск и торжествующий крик ливонца. Щит Ратислава лопнул.
– Умри, схизматик! – заорал фон Гриппен и двинулся на юношу.
Ратислав взял меч обеими руками, отбил несколько ударов, сам попытался атаковать, но клинок угодил в кирасу и лишь сколол с нее лазурную эмаль. Отходя после этой атаки, Ратислав замешкался и получил еще одну рану, на этот раз в левое бедро, чуть ниже кольчуги. Фон Гриппен опять пошел вперед и, обманув юношу ложным замахом, ударил его рукоятью меча, целя в лицо. Ливонец на этот раз промахнулся, удар пришелся не в лицо, а в левое плечо, но раздался хруст, и Ратислав ощутил страшную боль. Дыхание у него оборвалось, ноги задрожали. А крестоносец опять пошел вперед, и лезвие его меча взметнулось вверх, чтобы обрушиться на голову юноши. Рассечь его шлем.
Голова. Шлем. Коса на шлеме. Коса…
Мечи со стуком встретились. Ратислав отбил удар, присел, уходя от секущего удара в шею. Немец отпрянул, отводя руку с мечом для замаха. И Ратислав ударил с разворота, обеими руками. Звякнуло разрубленное железо, и фон Гриппен едва удержался на ногах. Плюмаж из волос Аины ап-Аннон упал в траву к ногам Ратислава. Второй удар, принятый фон Гриппеном на щит, заставил ливонца упасть на колени. Третий удар пришелся в основание шеи; меч Ратислава разрубил левый наплечник немца, будто кусок картона, рассек кольчугу, гамбизон и плечо фон Гриппена. Ливонец закричал протяжно и жутко. Ратислав вырвал меч и, занеся его над головой, обрушил клинок на крестоносца, на этот раз разрубив врага от шеи до середины груди.
– Erbarme Mich Jesus![6] – еще успел прохрипеть Хорст фон Гриппен. Струя крови ударила из рассеченных артерий вверх, забрызгав Ратислава. Ливонец еще несколько мгновений сохранял равновесие, потом издал булькающий звук и повалился лицом в траву. А в следующую секунду и сам Ратислав без сил опустился рядом с убитым. Его тошнило, все кружилось перед глазами, ноги сводило судорогой. Но к нему уже бежали те, кто во время поединка молился за него. Первой подбежала Руменика, упала рядом с ним на колени, прижала его голову к груди.
– Жив! – выкрикивала она, заливаясь слезами. – Благодарение Единому, жив!
– Молодец, парень, – как во сне услышал Ратислав голос Хейдина. – Об этом поединке еще сложат песни.
– Ты победил, – послышался другой голос, со странным акцентом. Это говорил Жоэль ап-Риан. – Отныне победившей стороне дано огласить свои условия.
Эрл Борнах уже собрался встать со своего места, чтобы потребовать от маршала ди Мерата увести войска из страны волахов. Но его опередила Руменика. Оставив Ратислава, она вскочила на ноги с искаженным лицом, вытерла слезы и закричала так громко и пронзительно, что все взгляды обратились на нее.
– Слушайте меня, все вы! – воскликнула Руменика. – Я буду говорить! У меня есть такое право. Если кто-то считает, что слишком крут для того, чтобы слушать какую-то там девчонку, пусть сначала послушает, что скажет ему дракон! Дана, скажи им, кто я!
– Наследница трона Лаэды, дочь принцессы крови Беренгарии, сестры императора Ялмара, девятый император девятой династии, моя госпожа, повелительница и любимая сестра, – пророкотал дракон и, захлопав крыльями, подобрался поближе к Руменике и Хейдину.
– Все слышали? – Руменика обвела взглядом ряды воинов. – Но дело даже не в том, что я имею законное право на трон. Я сейчас говорю с вами не как правительница. И даже не женщина, которой доверяет дракон. Я говорю с вами, как женщина, которая минуту назад едва не потеряла своего любимого. Я говорю от имени всех женщин, которые могут из-за этой бессмысленной, на хрен никому не нужной войны лишиться вас – своих мужчин, своих братьев и сыновей. И я говорю вам – битвы не будет! Я запрещаю вам! Имперская армия уйдет домой! Дошло до вас это, или нет?
Руменике ответило молчание. Слышалось только карканье ворон, продолжавших кружить в небе, да всхлипывания ветра. Из шести тысяч мужчин, собравшихся на равнине близ Ай-Раха, никто не издал ни звука. Молчание продолжалось долго. А потом со своего места поднялся маршал ди Мерат.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});