приказала не заходить в комнату. Я и не заходила. Допила вино, налила еще. Потом меня вырвало прямо на пол. Помню, искала тряпку, чтобы вытереть пол, но так и не нашла. Села за стол, положила голову на руки и уснула.
Разбудила меня мама. Сказала, что все в порядке. Дядя Витя и папа помирились, дядя Витя ушел домой. Но в комнату почему-то меня не пустила. Мало того – вынесла мне сумку с вещами. «Дочь, – сказала, – мы теперь хотим тебе сделать еще один подарок. Поезжай к Юле, поживи у нее. Я тебе деньги в сумку положила. Отдохни от нас. Только никому не рассказывай, что здесь случилось, поняла?» Она еще сказала, что Громов забрал с собой все подарки, которые принес.
Я ничего и не заподозрила. Зная маму, была уверена, что в сумке все, что мне нужно. И, дура, даже не сразу поняла, почему меня вдруг послали к Юльке. Юлька – моя подруга, вместе учились в школе. Но Юлька жила в другом районе, далеко. К тому же она встречалась со взрослыми ребятами. Курила. Маме она никогда не нравилась. А тут вдруг такое счастье: поживи у Юли, это наш подарок.
– А если бы Юли не было дома? Откуда ваша мама знала, что вы не вернетесь обратно? – спросил Гуров.
– Все знали, что Юля никуда не уезжает из Москвы на лето. У них не было дачи, она круглый год ошивалась в городе. К тому же у Юльки была собака, куда от нее уедешь? Дачи-то нет.
– И сколько дней вы провели у Юли?
– Недели две. А потом за мной приехала мама и увезла на дачу к своей подруге. Даже домой не заехали. Пробыли на даче до конца лета. Мама периодически уезжала в Москву, но надолго там не задерживалась. Я попросила ее привезти мне «Поляроид» и форму для карате, но мама сказала, что фотоаппарат разбился во время драки и она его выбросила. А кимоно неожиданно для всех дядя Витя решил забрать обратно. Вот таким вот нехорошим оказался человеком, они в нем очень ошибались в течение многих лет.
– Расстроились? – участливо поинтересовался Гуров.
– Конечно! – ответила Елена. – Но в скором времени увлеклась рисованием и забыла про кимоно. «Поляроид» было жалко больше всего.
Я заставила себя забыть маму и Громова, целующихся на кухне. Мама осталась с папой и со мной, а дяди Вити, как я поняла, больше в нашем доме не будет. К моему возвращению родители сделали в моей комнате ремонт и убрали тот самый светильник со стены. Теперь на его месте висел пейзаж, купленный в книжном магазине. Видеомагнитофона тоже не было, как и светильника в виде головы кошки, который тоже подарил дядя Витя. Из квартиры исчезло все, что он когда-либо нам приносил. Конечно, у меня было много вопросов к маме, но я была благодарна ей за то, что она осталась с отцом и со мной. – Елена поставила бокал на подоконник и вытянула вперед руки. – Вот. Доставайте ваши наручники. Вы нашли убийцу.
Гуров хмыкнул. Стас спокойно охранял выход на балкон. Он был собран как никогда, потому что наступил тот самый момент, когда Елена могла решиться на последний шаг в своей жизни.
– Опустите руки, – попросил Гуров. – Вашей вины здесь нет.
– Как это нет? – прошептала Елена. – Я же рассказала… это я его убила!
– А в стену его тоже вы замуровали? – напомнил Крячко.
– Не я, но… значит…
– Значит, это сделали ваши родители, чтобы спасти вас от ответственности, – заключил Гуров. – Все дело в том, что Громов был еще какое-то время жив. Он получил травму головы, но умер не от удара, который вы ему нанесли. Он потерял сознание, а ваши родители решили, что он мертв. Поэтому придумали способ избавиться от Громова. А чтобы вы не мешались под ногами, они отправили вас сначала к Юльке, потом на чужую дачу. Фотоаппарат «Поляроид», моментальный и единственный снимок, форма для кимоно, пачка сигарет «Мальборо», а также окурки со следами губной помады – все это отправилось в путь вместе с Громовым.
Елена стиснула ворот халата. Под окном кого-то позвал молодой женский голос.
– Все, – севшим голосом произнесла Елена. – Все.
– А вы и не догадывались? – будничным тоном задал вопрос Гуров. – До нашей встречи вы даже и предположить не могли такое?
– Да.
Елена залезла в кресло с ногами и вцепилась руками в подлокотники.
– Вы вчера, Лев Иванович, меня напугали, – сказала она. – Мне с трудом удавалось держаться. Вы простите за то, что я вчера вам наговорила возле дома. Это все было… это не я.
– Прощаю.
– Всю ночь пила. Сопоставила все факты, вытащила из памяти то, что тщательно пыталась забыть. Но так ни к чему и не пришла. Не сходилось. Труп Громова в нашей бывшей квартире? Откуда? Он ведь домой ушел, так мама сказала! А теперь вы… все объяснили. Вот почему родители решили сделать ремонт в моей комнате. Вот почему так легко отпустили меня замуж во Францию. Вот почему папа так долго отказывался переезжать в Париж. Он сторожил эту тайну.
– Скорее всего, ваш отец решился на переезд только потому, что предчувствовал свой конец. Он был болен, вы говорили? И, скорее всего, ему становилось все хуже, да?
– Лечение не помогало, – ответила Елена. – Пока держался, жил в России.
– Но он еще долго продержался, – вспомнил Стас. – Лева, в каком году Багов купил квартиру?
– В две тысячи седьмом.
– А Трифонов скончался в две тысячи двадцатом. О как! – подытожил Стас.
– Теперь я поняла, почему он продал квартиру тому парню с собаками, – добавила Елена. – А я еще удивилась, что он так долго выбирал покупателя. Все из-за животных. Кто станет делать ремонт в доме, где живет такое количество зверья? Это же бесполезно. А если и будет, то не скоро. И стены точно ломать не станет.
– Думаю, Багов продлил срок хранения тайны, которая скрывалась в вашей комнате, – сказал Гуров.
– Все время до тех пор, пока я не уехала из России, я в ней жила!
Елена закрыла руками лицо, но тут же убрала их.
– Я должна понести наказание, да? – задала она вопрос обоим сыщикам сразу. – Вы сказали, что моей вины нет. Не верю. Если бы я не ударила Громова, он был бы жив.
– Нанесение тяжких телесных повреждений по неосторожности. Не убийство же. Вам было тринадцать, вашего отца могли убить… – начал Гуров.
– Вполне осознанный возраст, – перебила его Елена.
– Я и не оправдываю, – ответил Гуров. – Наказание есть наказание, но вы не