Герцог приблизился и всем нам по очереди пожал руку. Даже Тусо.
– Итак, поговорим о вас. О вас, Андрэ, я говорил с королем, и он готов был присвоить вам титул барона.
– Был? – удивился я.
Причем удивился дважды. Сначала едва не свалившемуся на меня титулу, затем неожиданной перемене в решении короля.
– Да, еще вчера так и было, – подтвердил герцог и продолжил: – Тусо наградят памятным знаком «Почетный гражданин». Для недворянина это высокая награда, она дает многие привилегии.
Тусо был поражен, неподдельная радость отразилась на его лице. Я не мог оценить его награду по достоинству, сыщику виднее, насколько она значительна. Да и, признаться, у меня никак не шло из головы сказанное герцогом «еще вчера так и было».
– Насчет вас, барон Рамель, у меня тоже имелись определенные планы, но со вчерашнего дня многое изменилось. Граф Бухтер подал королю прошение о вашем аресте. Ничего не угрожает только Тусо. Мне кажется, Бухтер не знает о его роли в этой истории. Так что вы, уважаемый сыщик, сможете получить награду без всяких проблем, – кивнул он Тусо.
– В чем граф нас обвиняет? Мне кажется, это у нас есть причины предъявлять графу претензии, – отозвался барон.
– Все так. Но граф обвинил вас в действиях, не совместимых с дворянским званием. А именно – в краже. Он говорит, что у него из сейфа исчезли ценности, и требует все, что у вас найдется, передать ему.
Вот это да! Что сказать в ответ? Что пара кошельков и блюмбер, прихваченные нами из сейфа, были военными трофеями? Что мы не знали, найдем ли наши вещи, и прихватили их в качестве компенсации? Что граф первый отобрал у нас наши вещи? Но свои-то вещи мы вернули. А все остальное как-то несерьезно, вряд ли все перечисленное сойдет за оправдание. Однако! То, что граф захватил нас в плен и продержал две недели – лишь небольшая шалость, а то что мы прихватили его кошель, оказывается – крупный проступок, несовместимый с дворянским званием и честью. Вот она, специфика феодализма. И не поспоришь. Нет, в этом определенно что-то есть, но не в нашем случае. Правда, боюсь, все наши оправдания будут лишь смягчающими обстоятельствами, и не более. Если король удовлетворит ходатайство графа, дворянского звания мне не видать как своих ушей, да и Рамель надолго попадет в опалу. Конечно, над графом будут смеяться, но у него есть шансы выиграть это дело. Ну и хитрец этот Бухтер! Не побоялся оказаться посмешищем для всего королевства. Или решил так нам отомстить, пусть и дорогой для себя ценой.
– А если предложить графу материальную компенсацию? Мы могли бы отдать втрое против понесенных Бухтером убытков, – предложил я.
Предложить такое было непросто, но, если граф так скареден, лучше ввести себя в убытки.
Рамель тяжело вздохнул:
– Это несправедливо, но, если нет другого выхода, мы готовы заплатить отступные.
– Ничего не получится. Мой человек предлагал поверенному графа решить вопрос подобным образом, но Бухтер настаивает на официальном разбирательстве, – отозвался герцог. – Думаю, ему нужны не деньги, ему нужна шумиха.
– И что же нам делать?
– Я целиком на вашей стороне, – заверил герцог. – Король тоже не горит желанием прибегать к карательным мерам. Но у него нет формального повода отказать Бухтеру в его ходатайстве. Вам надо срочно покинуть столицу, а лучше уехать куда-нибудь как минимум на полгода. У нас в пограничных районах найдется занятие для двух отважных людей.
– Неплохой вариант, пограничные районы нас не пугают. Но бежать, когда правда на нашей стороне? Такой выход мне не по душе, – отозвался я.
– Ваши слова меня радуют, это слова истинно благородного человека, – сказал герцог. – Но иногда приходится принимать непростые решения. Выбор за вами. Графский поверенный обивает пороги кабинета его величества, и не далее как завтра утром король будет вынужден отдать распоряжение о вашем аресте и препровождении в суд. Я сожалею, но если до завтра ничего не изменится, а я не представляю, что может измениться, то вам лучше покинуть город. За его пределами вас искать не будут. А если и будут, то не найдут, а если и найдут, то не заметят. Если, конечно, вы не наткнетесь на людей графа. Разбирательство по вашему делу назначено завтра в полдень в мэрии. Проходить оно будет под председательством самого короля.
– А почему не во дворце? – спросил Рамель.
– Чтобы не привлекать к этому делу излишнего внимания. Я был бы рад предложить вам что-нибудь другое, но… Могу лишь заверить, что в Йеле вы всегда будете желанными гостями, пусть даже и инкогнито. Если будут новости, я их вам сообщу, а сейчас извините, дела.
Да, ситуация! Ехали за наградами, а попали в новую переделку. И что теперь? Бросить все и бежать на границу? Я-то еще ладно, не было у меня дворянства до этого, не будет и дальше. Неприятно, конечно, но можно пережить. А вот барон! Что делать ему? Оставить поместье и скрываться под чужим именем, пусть и временно? А как же Иланда? У них с бароном дело продвигается к роману. Нет, барон такого поворота дел точно не заслужил. А если остаться, то Бухтер оберет нас до нитки. Ладно деньги – их утрату можно пережить. Но признаться в уроне дворянской чести… Это позор, которого свет не видывал. Для барона это полный крах.
И зачем граф затеял всю эту историю? Отступные ему не нужны. При его-то богатстве – это капля в море, он на одних только наемников больше потратил. Хочет нам таким образом отомстить, если не получилось по-другому? Надо признаться, ему это удалось – ситуация хуже не придумаешь. Это разбирательство ударит по репутации графа, но по нашей с бароном репутации ударит еще больше. А репутация при феодализме – это очень существенно.
Мы сидели на набережной и думали, как нам быть дальше. Тусо послезавтра ждала награда, а нас с бароном завтра позорное разбирательство.
– Я откажусь от почетного знака, – сказал сыщик, – ради справедливости. Вы сделали для спасения герцога гораздо больше меня, а в результате наградили меня одного.
– Брось, Тусо, награда твоя вполне заслужена. Так уж получилось, что нам не повезло.
И зачем мы только прихватили это золото, тем самым дав Бухтеру формальный повод для разбирательства? И что теперь, спрашивается, делать?
– Иланда расстроится, – сказал вдруг барон, – она должна сегодня приехать в столицу и будет искать нас в гостинице.
Ну, искать-то она, положим, будет барона. Я не думаю, что она соскучилась по мне и Тусо.
– Барон, не говорите ей ничего. Зачем еще и ее расстраивать раньше времени?
Рамель печально кивнул, соглашаясь. Иланда, конечно, все равно расстроится, когда узнает, но пусть уж лучше позже.
Так ничего и не придумав, мы вернулись в гостиницу.
– Ваша милость, вас спрашивала какая-то женщина, – обратился портье к Рамелю, едва мы переступили порог.
– Вы уверены, что меня? И где эта женщина сейчас?
– Она спросила барона Рамеля. Это ведь вы? А сейчас она в своем номере. Она сняла номер в нашей гостинице, правда, в противоположном от вашего крыле.
Барон печально вздохнул. Ему нечем было порадовать Иланду.
Глава 32
– Здравствуйте, Рамель.
– О, Иланда, вы прекрасны, как всегда. Обворожительны и ослепительны.
– Барон, вы научились делать комплименты? – улыбнулась Иланда.
– Я совершенно этого не умею, дорогая графиня. Никогда не умел. Слова сами ко мне приходят лишь потому, что я вижу вас.
– Приятно, что ваш взгляд имеет столь избирательное свойство. Но давайте поговорим о вас. Как у вас дела? Вы видели герцога?
– Ах, это такие пустяки, дорогая Иланда. Давайте оставим эту тему, она не стоит вашего внимания.
– Как же оставим? Вы говорили, что от этой встречи многое зависит, а теперь говорите – неважно.
– Все это такие мелочи по сравнению с вашей красотой, графиня.
Иланда задумчиво нахмурилась, поведение Рамеля начинало ее тревожить. Комплименты – это приятно, но барон Рамель упорно не хотел отвечать на вопросы. Для этого ли она мчалась в столицу? Совсем не для этого. Графиня хотела узнать новости, какими бы они ни были. И что в результате? Ах этот барон, он просто невозможен! Нельзя же так мучить ее неопределенностью.