Читать интересную книгу Ксеноцид - Орсон Кард

Но тут заговорила Эла. Ее голос был абсолютно спокоен. Эндеру даже показалось, будто она совсем забыла, что сейчас испытывает Сеятель, какое потрясение переживает. Вероятно, разговор снова навел ее на мысли о работе, она снова стала собой.

— Если бы Десколада знала обо всем этом, трудно сказать, чью сторону она бы приняла, — сказала Эла.

— В каком смысле, чью сторону? — не поняла Валентина.

— То ли сочла бы, что лучше уж насадить побольше деревьев на планете и спровоцировать похолодание, то ли предпочла бы пойти на поводу у инстинкта размножения и отправить пеквенинос на другие миры. Другими словами, что бы предпочли непосредственно создатели вируса — распространить вирус по Вселенной или заточить на одной-единственной планете?

— Вирус, вероятно, примет сразу оба варианта, потому что в данном случае оба вполне достижимы, — ответил Сеятель. — Вне всяких сомнений, партия Воителя так и так завладеет умами. Но либо до этого, либо сразу после разразится война, в которой поляжет по меньшей мере половина всех братьев. Из известного нам следует вполне определенный вывод: Десколада приведет и к тому, и к другому.

— Из известного нам, — эхом отозвался Эндер.

— Из известного нам, — повторил Сеятель, — можно сделать еще один вывод: может быть, мы и есть Десколада.

«Значит, — подумал про себя Эндер, — они все-таки знают о таком предположении, несмотря на то что мы пока не хотели обсуждать его с пеквенинос».

— Ты говорил с Кварой? — взметнулась Эла.

— Я с ней каждый день встречаюсь, — пожал плечами Сеятель. — А она здесь при чем?

— Она одержима той же идеей. Она считает, что, может быть, это Десколада сделала пеквенинос разумными существами.

— Неужели вы полагаете, после всех разговоров насчет разумности Десколады нам самим такое не пришло в голову? — удивился Сеятель. — А если это окажется правдой, что вы будете делать? Допустите, чтобы человечество вымерло ради каких-то наделенных второсортными мозгами тварей?

— Мы никогда не считали вас второсортными… — мигом возразил Эндер.

— Да неужели? — фыркнул Сеятель. — Тогда почему же вы считаете, что своим умом мы ни до чего дойти не можем, что мы все время кормимся подачками человека?

Эндер не нашелся что ответить. Ему пришлось признать, что к пеквенинос он относился, как к детям, нуждающимся в защите. Зачем излишне беспокоить «детей»? Он никогда не понимал, что пеквенинос и сами способны заметить угрожающую им опасность.

— И если наш разум действительно пошел от Десколады, а вы вдруг найдете способ уничтожить ее, чем тогда станем мы? — Сеятель обвел их триумфальным взглядом, как бы торжествуя в одержанной горькой победе. — Снова превратимся в древесных крыс, — ответил он сам себе.

— Ты уже второй раз используешь это определение, — сказал Эндер. — При чем здесь древесные крысы?

— Так обзывали нас люди, — произнес Сеятель, — которые убили древоматку.

— Такого животного не существует, — объяснила Валентина.

— Знаю, — кивнул Сеятель. — Грего уже сказал мне. «Древесная крыса» — так называют иногда белок. Он показал мне голографическое изображение одного такого зверька, когда я заходил к нему в тюрьму.

— Ты ходил навестить Грего? — Эла пришла в настоящий ужас.

— Я должен был узнать, почему он хотел всех нас убить и почему потом пытался спасти, — просто ответил Сеятель.

— Вот оно! — торжествующе воскликнула Валентина. — Ты же не утверждаешь, что когда Грего и Миро встали той ночью на пути у разъяренной толпы и спасли Человека и Корнероя, — ты же не можешь сказать, что они совершили это просто потому, что так приказали им гены!

— А я никогда и не утверждал, что действия человека не несут в себе смысла, — сказал Сеятель. — Это ты пыталась успокоить меня. Нам известно, что среди вас, среди людей, есть настоящие герои. Мы же, пеквенинос, верой и правдой служим сидящему внутри вирусу.

— Ничего подобного, — ответил Эндер. — Среди пеквенинос тоже есть герои. Корнерой и Человек, к примеру.

— Герои? — переспросил Сеятель. — Они вели себя так, чтобы превратиться в то, что представляют собой сейчас, — чтобы завоевать честь стать деревом-отцом. Ими двигало желание к воспроизводству. Может быть, в ваших глазах, в глазах людей, которые умирают раз и навсегда, они действительно выглядят героями, но на самом деле, умерев, они зажили настоящей, полнокровной жизнью. Никакого жертвоприношения здесь нет.

— Тогда весь твой лес повел себя героически, — снова заговорила Эла. — Вы сумели отбросить предрассудки и заключили с нами мирный договор, а ведь он требовал в корне переменить некоторые древние устои вашего общества.

— Нам нужны знания, машины и то могущество, каким обладаете вы, люди. Мы подписали договор, в котором пообещали не убивать, а вы в ответ принялись обучать нас. Такого мы бы не узнали и за тысячу лет развития — что же здесь героического?

— Ты, по-моему, вообще не хочешь слышать никаких разумных доводов, — рассердилась Валентина.

Сеятель, не обратив на ее высказывание ровно никакого внимания, продолжал:

— Единственными героями во всей этой истории стали Пипо и Либо, люди, которые вели себя мужественно, несмотря на то что догадывались о предстоящей смерти. Вот они высвободились из-под власти генетического наследства. Да ни один свинкс не способен на такое.

Эндеру причинило боль презрение, прозвучавшее в голосе Сеятеля, когда он обозвал свой народ и себя самого словом «свинксы». В последние годы этот термин несколько поменял окраску, в нем уже не сквозили дружелюбие и любовь, как во времена, когда Эндер впервые спустился на Лузитанию; теперь это название больше несло презрительный оттенок, и люди, работающие с пеквенинос, предпочитали именовать их португальским вариантом этого слова. Какая же ненависть накопилась в Сеятеле, если сегодня он дал капле ее прорваться наружу!

— Деревья-братья отдают вам жизнь, — возразила Эла.

Сеятель лишь презрительно наморщился:

— Деревья-братья даже не живут толком, не то что деревья-отцы. Они не могут говорить. Они всего лишь повинуются. Мы говорим им, что делать, и у них не остается выбора. Инструменты — какое тут геройство?

— Так ты можешь вообще все что угодно извратить, — гневно ответила Валентина. — Любого, кто принесет себя в жертву своему народу, ты можешь обозвать притворщиком. Просто ему это пришлось по душе, вот он и пожертвовал собой, так что это вовсе не геройство, а еще одно проявление эгоизма.

Внезапно Сеятель подлетел на стуле и свалился на пол. Эндер уже приготовился к повторению предыдущей сцены, но пеквенинос не стал носиться по комнате. Вместо этого он подошел к сидящей в кресле Эле и положил руки ей на колени.

— Я знаю, как доказать, что среди нас есть настоящие герои, — сказал Сеятель. — Я знаю, как воспротивиться Десколаде. Как отвергнуть ее, возненавидеть, вступить с ней в бой и помочь уничтожить.

— Я тоже знаю, — пожала плечами Эла.

— Научный опыт, — предложил Сеятель.

Эла кивнула:

— Проверить на практике, действительно ли разумность пеквенинос целиком и полностью основывается на Десколаде, а их мозг всего лишь бесполезный придаток.

— Я сделаю это, — сказал Сеятель.

— Я никогда не осмелюсь просить тебя.

— Я понимаю. Но я настаиваю, ради себя самого.

Эндер был немало удивлен, увидев, что Эла и Сеятель по-своему так же близки друг другу, как Эндер и Валентина, что они способны понимать друг друга с полуслова. Эндер даже не представлял, что между представителями разных разумных рас могут возникнуть такие отношения… Однако почему нет? В особенности если они столько проработали вместе, решая одну и ту же задачу?

Но потом Эндер вдруг понял, о чем договариваются между собой Сеятель и Эла. Валентина, которая прилетела на планету несколько недель назад и только начала входить в их общество, изумленно хлопала глазами.

— Что происходит? — непонимающе спросила она. — О чем они говорят?

Ответила ей Эла:

— Сеятель предлагает такой вариант: мы возьмем одного пеквенинос, изгоним из него вирус Десколады и поместим в герметичную клетку, где Десколаде никак до него будет не добраться. И проверим, останется ли у пеквенинос способность совершать осмысленные поступки.

— Это несколько не научно, — поморщилась Валентина. — Ведь существуют другие способы проверить то же самое. Или выхода нет? Мне казалось, Десколада неотъемлемо присутствует во всех жизненных циклах пеквенинос.

— Сеятель, очутившись вне досягаемости Десколады, должен немедленно заболеть, и вскоре он непременно умрет. Десколада убила Квима, Сеятель же умрет потому, что вирус перестанет действовать на его организм.