— Ты уверен? Может быть, как раз наоборот, нужно поставить в известность тех, кто тебя любит?
— Нет, Нерина, я уверен. Помочь они мне не могут, да и не нужна мне уже никакая помощь, тем более жалость. Я разберусь сам с чем могу, а им только лишние огорчения, особенно Оле. Про Костю, кстати, тоже не надо никому говорить, жене нехорошо доносить на мужа. Пусть он сам разбирается, как ему с этим жить. А ты не растеряй все, что отмерено, не делай больше глупостей и отвыкай от роли страдалицы. Тебе так полюбилась эта роль, что когда-нибудь она может тебя погубить.
— Хорошо, Айвар, я обещаю, — ответила Нерина грустно. — Но позволь все-таки задать тебе один-единственный вопрос: если бы не было Кости, у нас с тобой могло что-то получиться?
Айвар немного помолчал, при этом его лицо не отражало никаких эмоций.
— Да, любишь ты задавать вопросы, на которые явно не готова услышать любой ответ, — наконец сказал он. — Но поскольку мы больше не увидимся, я скажу тебе правду. В тех же обстоятельствах, в которых мы познакомились, — возможно. В браке может быть много хорошего и без любви, если люди честны друг с другом, если есть уважение и другие источники энергии, хоть та же работа. Но я узнал, что такое по-настоящему любить женщину — не дружить, не общаться по интересам, не заниматься сексом бесплатно, а именно любить, и сознавать, что ты любим. Узнал, насколько это окрыляет, даже когда ты не смеешь ничего ей сказать. После этого наша совместная жизнь неминуемо превратилась бы в кошмар. Вспомни те последние месяцы: я продолжал переживать за тебя, но ты уже меня раздражала, просто потому, что не была ею. Так что нет худа без добра.
— Ты же встретился с женой, когда мы уже расстались, — тихо произнесла Нерина.
Нисколько не смутившись, Айвар пояснил:
— Ну да, мне посчастливилось испытать это чувство дважды. Второй раз я был вознагражден за то, что потерял, причем потерял не без вашего прямого участия. Но я ничего тебе не скажу об этой женщине, потому что это касается только нас двоих. Мне уже пора, Нерина, Андрею Петровичу ты можешь передать, что я его простил ради Паши. Но подробностей ему тоже не рассказывай. Помни, что я сказал тебе, и относись впредь к жизни бережно.
— Спасибо. Береги себя тоже, — ответила Нерина.
Айвар поднялся, медленно провел рукой над ее лбом и женщина удивленно посмотрела ему в глаза. В них не было ничего, кроме странной сосредоточенности, нездоровая улыбка тоже исчезла и лицо выглядело совершенно неподвижным. Но в следующую секунду на нее вдруг накатило легкое, успокаивающее забытье.
8.Незавершенная сказка
Нерина вняла всем наставлениям и просьбам Айвара и дома сразу поговорила с отцом. О самом плохом она умолчала, понимая, что Андрею Петровичу с его здоровьем такие сведения ни к чему, и рассказала только то, что Айвар женат, занимается работой своей мечты и больше не держит на них зла. При этих словах лицо пожилого мужчины заметно просветлело.
Отец в свою очередь поведал, что Костя за время ее отсутствия уехал на две недели в отпуск на Дальний Восток. Перед этим они встретились, и зять выглядел подавленным, но не то чтобы совсем разбитым. Он подтвердил, что рассказал Нерине о своем давнем проступке, но о причинах расставания, как и о дальнейших намерениях, упорно молчал.
— Заодно я между делом спросил у Кости, не хотел бы он сам когда-нибудь попросить прощения у хорошего человека, которого так не по-мужски оболгал и опозорил, — добавил Андрей Петрович после паузы.
— И что же он ответил? — спросила Нерина, пристально взглянув на отца.
— То, чего я и ожидал, — усмехнулся тот. — Он сказал: «Во-первых, такое не прощается, а во-вторых, я ни о чем не жалею. При таких условиях эта просьба не имеет смысла». Вот так, Неричка, я тебе передаю его слова, а ты уж сама думай, что тебе делать с этой информацией. И главное, помни, что на меня ты всегда можешь положиться.
Совет Айвара помириться с давними товарищами отец одобрил и очень помог Нерине в этом. Она позвала ребят с семьями в гости к восьмому марта, и они встретились приветливо и тепло. Оля познакомила Нерину со своими детьми, и Митя тоже взял с собой дочку. Так все негласно сошлись на том, чтобы отпустить прошлое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тема ее возможного развода тоже тактично не поднималась, но позже Нерина встретилась с Олей наедине, в любимом кафе около «Таврика». Там она все же рассказала подруге про ссору с мужем, умолчав только о его шокирующем признании.
— Ай да Костя! — промолвила Оля. — Так старательно тебя завоевывал, а теперь сам дал от ворот поворот! Что же это за любовь?
— Да его все это достало, Оля, — мрачно сказала Нерина. — Я целиком попала под мамино влияние, зациклилась на том, что семья у нас неполноценная, а к нему вообще перестала прислушиваться. Он всегда говорил, что муж и жена должны быть друзьями, а я, выходит, эту дружбу сама разрушила.
— Да никак ты его уже жалеешь?
— За что? — отозвалась Нерина с искренним изумлением. — Это последний из всех знакомых мне людей, кто нуждается в жалости! Уж ты мне поверь.
— Ну почему, а вдруг он теперь без любимой жены сопьется и пропадет?
— Кто, Костя Ким? — тут Нерина усмехнулась. — Да ты что, он скорее от злости расширит дело и увеличит годовой оборот на пару миллионов! Ты плохо знаешь, что это за человек: он никогда не пропадет, потому что на девяносто процентов думает о себе и на все оставшееся — обо мне. Но для него это уже весьма немало...
Женщины поговорили и обо всем, что изменилось в жизни Оли, и Нерина почувствовала, что искренне рада за подругу.
— Папа был прав, у тебя просто замечательный сын, — сказала Нерина. — Он мне признался, что только благодаря Павлику стал лучше понимать Айвара. Странно, что характером он совсем не в биологического отца пошел. Я помню этого Даню, он только с виду рубаха-парень, а по сути такой же махровый эгоист, как Костя. Всегда удивлялась, как они с Айваром находили общий язык.
— Да, ты права, — сказала Оля. — Но что тут странного, Даня же Павлика не воспитывал, и кроме того...
Тут женщина притихла и ее взгляд стал каким-то отстраненным.
— Кроме того — что? — насторожилась Нерина, но попыталась перевести это в шутку. — Тут что, есть какая-то тайна? Может, поделишься?
— Не знаю насчет тайны, я это всегда называла «Ист-Сайдская история», — произнесла Оля после небольшой паузы.
— Что это? — спросила Нерина, с трудом переваривая эти странные слова.
— «Ист-Сайдская история» — это песня Брайана Адамса о несостоявшемся чувстве, которое тем не менее навсегда остается в памяти. Можно ли назвать любовью то, как ты увидел девушку на ступенях автобуса, не решился подойти и спросить, как ее зовут, и никогда ее больше не видел? А с другой стороны как это назвать, если ты всю жизнь не можешь ее забыть? Вот он, Брайан Адамс то есть, и нашел такие слова: «это всего лишь еще одна Ист-Сайдская история»... — пояснила Оля.
— Ну ладно, это я поняла, а к тебе эта песня какое имеет отношение? — сказала Нерина, ощутив внутри какой-то странный холодок.
— Я всегда любила Айвара, Нери, — ответила Оля. — Вот так, представь себе... Как в глупом голливудском ромкоме, я любила жениха подруги.
При этих словах у Нерины внутри будто что-то треснуло, как надломившееся стекло. Так значит, она была еще более слепа к другим и к самой себе, чем представляла раньше, не предполагала, что все это оказалось не только ее историей, а затронуло и другие жизни, причем еще неизвестно, какой ценой, какой болью, какими отголосками...
На долю мгновения у нее в уме пронеслись и совсем неприглядные мысли, она понимала, что Айвар по объективным причинам не мог иметь отношения к ребенку Оли, и все же что-то ее болезненно кольнуло.
— Да не волнуйся, конечно, Павлик не от него, — улыбнулась Оля. — Теоретически он, разумеется, мог заехать в Россию спустя год, но клянусь, что этого не было. И вообще, дело совсем в другом.