Ханлейт не успел сообразить, что именно отправило его в полет — мощный удар меча, внезапно вспыхнувшего магией, или свет, полыхнувший из левой ладони архонта. В глазах Хана взорвался сноп золотистых искр. С размаху упав на землю спиной и затылком, он едва не потерял сознание. Когда зрение вернулось, Ханлейт понял, что лежит в дорожной пыли, а над ним стоит архонт, засовывая в ножны медленно гаснущий меч. Пинком ноги отшвырнув клинок Хана подальше, архонт наклонился, вглядываясь в лицо эльфа глазами цвета расплавленного золота с черными точками зрачков. В них переливалась магия, как живое пламя. «Это — последнее, что я вижу», — решил Хан. Архонт с опытом инициаций — грозная сила, сражающая разум. Если обратит взрослого человека — тот сойдет с ума, а если эльфа — эльф умрет. Но воин-маг передумал. Оставив Хранителя, он подошел к его коню и вынул из сумки каменный шар.
Стараясь не шуметь и морщась от боли в затылке, Ханлейт поднялся и подобрал свое оружие. Осторожно приблизившись к архонту сзади, он занес меч для смертельного удара. «Я — идиот!» — вынес Хан диагноз своей глупости и сказал:
— Обернись.
— Мог бы и не предупреждать, я слышал, как ты топаешь. Хочешь узнать, что это?
— Хочу.
Ханлейт опустил клинок. Желание знать правду оказалось сильнее доводов рассудка.
— Тогда смотри.
Архонт приложил к шару засветившуюся ладонь, и каменная оболочка, такая натуральная на вид и на ощупь, растаяла. От прозрачной сферы в руках архонта исходило непередаваемое ощущение жизни и силы, а внутри нее бушевал шторм: под сизым небом крутились воздушные вихри, прошитые серебряными росчерками молний; разрывая в клочья грозовые тучи, ураган взбивал холодную воду в белую пену, вздымал огромные волны и тяжело обрушивал их в пучину разъяренного моря.
— Это какая-то магия? — спросил завороженный Хан.
Казалось, что над дорогой проносятся порывы неистового ветра и солоно пахнет морем. От сферы было невозможно оторваться, она притягивала Ханлейта настоящей, дикой свободой и первозданной мощью.
— Магия ветра и молний, стихия воздух. Перед тобой душа ария, Хранитель.
— У ариев нет души!
— А вот и есть. Не у всех, но у большинства молодых. Ее научились отбирать у обычных людей и эльфов. Теперь не обязательно родиться арием и носить в себе проклятие.
— Тебе она зачем?
Ладонь архонта погасла, и живая сфера стала серым камнем.
— Меня больше интересует вопрос — зачем она Императору. А раз она настолько нужна нашему правителю, то я сделаю все возможное, чтобы он ее не получил. Отдай мне сферу и разойдемся мирно.
— Не отдам, — упрямо возразил Хан, — будем драться дальше?
— Эльф, ты уже понял, что я сильнее тебя, но продолжаешь нарываться. Хочешь доказать свою щенячью преданность властям? Тебе еще не раз представится шанс сделать это в другом месте и при других обстоятельствах.
— Я - Хранитель, а не собака!
— Гонора-то сколько! А кто ты такой, выполняющий команды ариев «подай-принеси»? У тебя проблемы с логикой, остроухий. Ваш орден создан, чтобы защищать северный престол Архоны и поддерживать равновесие в мире, а не для доставки потерянных душ его величеству Императору. Ты живешь с завязанными глазами или умные книжки задом наперед читаешь, если до сих пор не разобрался, что к чему?
Ханлейт не знал, что возразить — все так и было. Как же это противно — выслушивать от врага самые сокровенные мысли, которые не дают спокойно спать!
— Меня убьют, если я не доставлю ее к завтрашнему утру, — тихо ответил Хан.
— Я должен расплакаться? Тебе выпала тяжкая доля? Я свою тоже не выбирал.
Ханлейт не умел уговаривать. Он видел, что любые слова разобьются о непробиваемую стену уверенности архонта.
— Ты не получишь сферу.
Помянув вполголоса чью-то мать, архонт положил шар на землю и достал меч. Его глаза посветлели от магии, а узоры на клинке ожили тлеющим золотистым светом. Поединок возобновился. Ханлейт осознал, что не выиграет этот бой: архонт, сражаясь вполсилы, вымотал Хранителя физически, но медлил с решающей атакой.
— Послушай, эльф: я тут здраво подумал, что посылку можно заменить! Ты мне отдашь «душу Урагана», а в Аверну привезешь другую, ничуть не хуже. Тогда и твоя нежная шея не пострадает, и искать пропажу не будут, — предложил архонт.
— Откуда я возьму еще одну арийскую душу? Слеплю из придорожной глины?
— Я тебе ее дам! Едем обратно!
Архонт вложил в ножны погасший меч и отвязал лошадь.
— В город?
— Не совсем. В город мертвых. Здесь недалеко.
У Хана не было иного выбора, как последовать за архонтом. Подтверждая правдивость своего обещания, сферу с душой Урагана он любезно оставил в сумке Хранителя. Цель ночного путешествия Ханлейта неприятно удивила:
— Это что, кладбище?
— Да, самое старое. Посмотри — чем не город? Велеград наоборот: тихий, умиротворенный, нашедший смысл существования в покое.
«Да он философ», — подумал Хан, оглядываясь вокруг. Вдоль улиц города мертвых возвышались величественные древние надгробия, некоторые из них были окружены воротами и приглашали присесть на каменные скамейки у входа. В дома усопших вели двери, а стены были украшены каменными наличниками и нишами. И только отсутствие окон напоминало живым, что обитатели кладбища навсегда потеряли способность смотреть.
На небе показалась луна. Случайный знакомый Хана шел вперед, ведя под уздцы лошадь и ничуть не боялся угрюмой кладбищенской жути. Ханлейт задумался: разве архонт Хранителю враг? Много веков воины-маги и ассасины ордена плечом к плечу сражались за Эймар и против скверны. Почему об этом забыли сейчас?
— Как ты догнал меня на такой жалкой лошади? — спросил Хан.
— Я подход к Красотке имею. А ты своего жеребца хорошо знаешь? Или за бока гладкие выбирал?
— Конь — просто животное, ему имя давать незачем.
— Тебе, похоже, тоже зря дали, — обидно сказал архонт и надолго замолчал.
Они подошли к большому склепу, похожему на храм. «Да не сбудется предначертанное» прочитал Ханлейт крупную, полустершуюся от времени надпись над входом.
— Могила святого Ариеса? Зачем мы сюда пришли?
— Навестить старого знакомого. Бывал в гостях у святого хотя бы раз?
Архонт вошел внутрь ограды, как к себе домой и распахнул двухстворчатые двери склепа. Ханлейту стало неуютно: плохо беспокоить мертвых, тем более — святых… Хранитель остановился на пороге. По центру единственной комнаты возвышался каменный саркофаг со статуей на крышке. Святой Ариес спал вечным сном, покойно сложив на груди руки. Меж его длинных костлявых пальцев вились четки, а лицо выражало суровую покорность судьбе. Глаза и руки архонта засияли золотым: призвав на помощь силу своей магии, он навалился плечом на статую, пытаясь сдвинуть ее с места.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});