Читать интересную книгу "Локомотив", который мы потеряли - Игорь Рабинер

Для меня это был нонсенс. Пусть потом говорили, что это инициатива Филатова – не знаю, так это или нет. Но все равно, если Эштреков проработал с Семиным 15 лет, если вы друзья, и тут с твоим другом так поступают – как можно промолчать? Тебе дали власть – и ты сразу поменял отношение к людям?

Когда Эштреков был вторым тренером, у всех были с ним великолепные отношения. Но как только стал главным, сразу превратился в другого человека. И дело не в том, что начал предъявлять к нам требования, а просто вести себя стал по-другому. Раньше мог понять, посоветовать, а теперь – на пьедестале.

При Эштрекове мы проиграли в квалификации Лиги чемпионов «Рапиду», чего при Семине, уверен, не произошло бы никогда. Даже несмотря на травму Сычева. С такой игрой Юрий Палыч уже в перерыве в раздевалке бы все разнес – и мы бы проснулись. А Владимир Хазраи-лович даже после игры, когда у нас был дикий стресс и мы не знали, куда деться, спокойным голосом сказал: «Завтра тренировка, восстановительные процедуры. Жду вас на базе во столько-то». Как будто ничего не произошло, и мы не проиграли команде, которую должны были «хоронить» еще в первой игре…

Семин в случае чего не давал нам спуску. По раздевалке сумки летали. Ребята рассказывали, как однажды – кажется, во Владикавказе в 99-м году – Юрий Палыч даже ногу подвернул: ударил по сумке, а там что-то тяжелое лежало. При мне таких случаев не было. Но, когда он заводился, иногда аж пена изо рта шла. И ведь действовало! Это на сильные команды нас настраивать не надо было. Со слабыми сложнее было.

Но при всей своей эмоциональности в решающие моменты Семин был абсолютно спокоен и передавал это спокойствие нам. Так было, например, перед золотым матчем 2002 года, когда Юрий Палыч просто пришел в раздевалку и сказал, что если мы сегодня сыграем в свою игру, то победим. Мы встали, пошли и победили. Потому что в такие дни ничего нагнетать не надо, все и так понятно.

А Эштрекову я в Израиле во время игры высказал все, что думаю. Проводили последний матч сезона на Кубок УЕФА, вели в счете – 4:0. Я играл правым защитником, как раз бегал по бровке около него. Он мне всю дорогу что-то кричал. В конце концов я повернулся к нему и сказал: «Сядь на лавочку и радуйся, счет – 4:0».

Он отреагировал не сразу. А когда понял, что ему сказали, начал на меня кричать: «Сам заткнись!» Я выдал еще одну тираду, которую слышал весь стадион. Правда, после того матча, на банкете по поводу окончания сезона, общались уже нормально. Но относиться к Эштрекову так же, как в его бытность вторым тренером, я в любом случае уже не мог.

Возможно ли, чтобы Филатов и Семин снова смогли работать вместе? Думаю, что возможно. Но Липатова вряд ли уберут, если все пойдет хорошо у Рахимова.

А Рахимов мне по своему характеру очень симпатичен. Помню его еще по «Спартаку» – он тогда был в основном составе, я в дубле, но тогда все тренировались вместе. И совсем не удивился, когда мне позвонили ребята из «Локомотива» и рассказали, что на первом же собрании он повернулся к Липатову и сказал: «У вас ко мне есть что-то еще?» Тот ответил, что нет. И тогда Рашид открытым текстом попросил его выйти, сказав, что ему надо поговорить с ребятами. Это о многом говорит. На сто процентов уверен: когда тренер так себя с самого начала поставил, никто в его работу лезть не будет.

Наверное, в прошлом году я мог остаться в «Локомотиве», если бы согласился при Бышовце играть за дубль. Когда пришел за трудовой книжкой к Семину и попросил найти мне команду, то он так и сказал: «А зачем тебе уходить? Тренируйся, как Булыкин, в дубле, получай зарплату».

Но я не могу получать деньги неизвестно за что. В результате ушел в «Торпедо». В первый дивизион особо не рвался, но когда в семье Георгия Ярцева случилось несчастье, я чисто по-человечески решил его поддержать. Ну а когда Ярцева уволили, меня в «Торпедо» уже ничего не держало.

Я хоть всегда и любил говорить про премиальные, но у меня завышенных финансовых требований никогда не было. Я примерно как Овчинников, который говорил: «На сколько мне предложат – на столько и подписываюсь». Помню, как удивился, когда первый раз разговаривал с Семиным, и он спросил: «Сколько ты хочешь?» Даже не знал, что бывает такая постановка вопроса. Мне было 23 года, и у меня не было ничего. Назвал зарплату, и мне дали ее сразу. Потом понял, что просить можно было намного больше…

Но сейчас жизнь так сложилась, что меня познакомили с хорошим агентом, Павлом Андреевым. И он сделал мне в «Сатурне» такой контракт! Даже не знал, что могу столько денег получать! Я же деньги люблю… примерно как Бышовец (смеется). Только заработанные своим трудом, а не из воздуха.

Так вот, желания трудиться у меня меньше не стало. Я всегда выходил на поле – и заводился. Мне до сих пор интересно. Если играю – значит, должен полностью выложиться. Так было и так будет. И в «Спартаке», и в «Локомотиве», и в «Торпедо», и в «Сатурне».

Но если вспоминать, какая победа в моей жизни была самой весомой… Долгое время считал, что со «Спартаком» в 96-м. Но по прошествии лет понял, что все-таки с «Локомотивом» в 2002-м. Потому что «Спартак» много раз был чемпионом и раньше, а «Локомотив» мы одной этой победой подняли на вершину. И все поняли, что никакое это не «пятое колесо в телеге московского футбола»…

Заключение

У РАЗЪЕЗДА

…Мне страшно хотелось, чтобы Семин вернулся. Чтобы мы десятки раз еще видели его какие-то мальчишеские объятия с игроками в минуты побед, чтобы смотрели по телевизору на его абсолютно неповторимое выражение лица и жестикуляцию во время игры, чтобы он яростно, до хрипоты, спорил с судьями… Но сказать, что я был уверен в этом его возвращении в большой футбол после сборной, московского «Динамо» и президентства в «Локомотиве», значило погрешить против истины. Надеялся – не более.

И вот в январе это произошло. Никогда не думал, что с моим дожурналистским опытом спартаковского болельщика смогу по-настоящему переживать за киевское «Динамо». Но посмотрел на экран и почувствовал: переживаю. Верно говорят: журналисты болеют в первую очередь за людей.

Палыч пришел в аморфное, позорное «Динамо», проигравшее перед тем все шесть матчей в групповом турнире Лиги чемпионов и пропустившее там даже больше голов, чем «Спартак» в жутком 2002-м – девятнадцать против восемнадцати. Хуже того, в чемпионате Украины, где киевляне всегда царствовали наряду с донецким «Шахтером», к моменту появления Семина они занимали четвертое место. Сказать, что динамовские болельщики восприняли появление московского тренера с радостью, тоже нельзя. Опросы общественного мнения, свидетельствовали, увы, об обратном.

Они его еще не знали…

Прошло всего две недели, как Семин был представлен, – а команде уже нужно было выходить на матчи Кубка Первого канала в Израиле. Да еще и против кого! «Спартака», до последнего тура боровшегося за чемпионство в России и вышедшего в плей-офф Кубка УЕФА. А потом еще и «Шахтера» – оппонента номер один на Украине.

Не знаю, что и как Палыч сделал за считанные недели с разобранной, утомленной всем на свете командой. Но я смотрел матчи со «Спартаком» (его «Динамо» выиграло -3:0), «Шахтером» – и видел, как эти люди хотят играть, какие эмоции в них бурлят, как они радуются друг другу, тренеру, самим себе. Семин – один из немногих, кто может найти слова, чтобы внутри команды зажегся огонь, будто бы из ниоткуда появилась душа. Не было бы ее -разве сравнял бы счет защитник Юссуф на последней минуте добавленного времени к финалу турнира против «Шахтера»?

На последних минутах основного времени, в овертай-ме и при серии пенальти меня не покидало ощущение, что это – никакой не товарищеский турнир, а матч плей-офф Лиги чемпионов. Такого драйва я не видел уже давно. При том, что формально тот матч ничего не значил, победа в нем не сделала киевлян чемпионами Украины или обладателями национального кубка.

Но ощущение не могло подвести. Я смотрел, как Киев выгрызает победу – и чувствовал, что рождается команда. И знал, что при Семине они уже никогда не будут такими, как месяц-другой назад в Лиге чемпионов. Когда тренер в товарищеском вроде бы матче способен на такой страстный монолог, какой Палыч адресовал судье Бузакке, – команда никогда не будет на поле равнодушной и покорной. Наш арбитр Игорь Егоров перед тем матчем предупредил коллегу: «Готовься, тут все будет по-взрослому». Швейцарец высокомерно заявил: «Да я чемпионаты мира судил, тут-то что может произойти?» Егоров усмехнулся: «Тебя ждет самый трудный матч в жизни». Глядя на растерянного, «поплывшего» Бузакку, становилось ясно: он не поверил. А зря…

Любому, кто видел лица этих киевских парней, все становилось ясно. Они поверили Семину, они почувствовали, что с этим человеком есть шанс вылезти из той пропасти, в которую они уже даже не катились, а летели. Без этой веры вратарь Шовковский никогда бы не вытащил в послематчевой серии с «Шахтером» три пенальти, а Юссуф – не сравнял бы счет, когда почти все уже было кончено.