— Кто включил систему огнетушителей?
— Автомат, господни судья, как только датчики показали рост температуры в обшивке штирборта выше семисот градусов, — это стартовый двигатель нас так подогрел.
— Какие распоряжения или приказы отдавал до этого момента командир?
— Он не отдавал никаких распоряжений или приказов. Казалось, он хочет посмотреть, что сделает пилот. В принципе у нас имелись две возможности: либо попросту уйти от планеты, увеличивая тягу, и начать возвращение на гиперболу, отказавшись от выполнения задания, либо попробовать вывести на контрольную орбиту последний, третий зонд. Уход означал срыв программы, так как зонд, который уже вращался в щели, дрейфуя, наверняка разбился бы самое большее через несколько часов. Наружная коррекция его траектории зондом — «сторожем», была обязательна.
— Эту альтернативу, естественно, должен был разрешить командир корабля?
— Господин председатель, мне отвечать на этот вопрос?
— Свидетель, отвечайте на вопрос обвинения.
— Так вот, командир, конечно, мог отдавать приказы, но не обязан был этого делать. В принципе пилот при определенных обстоятельствах уполномочен выполнять функции, равнозначные функциям командира корабля, — как о том говорит шестнадцатый параграф корабельного устава, — поскольку часто бывает так, что нет времени на переговоры между командиром и вахтенными, находящимися у рулей.
— Но при возникших обстоятельствах командир мог отдавать приказы: ведь корабль не находился под действием ускорения, при котором невозможно отдавать приказы голосом, не было и непосредственной опасности катастрофы.
— В пятнадцать с минутами по бортовому времени пилот дал умеренную компенсирующую тягу…
— Почему вы игнорировали то, что я сказал, свидетель? Прошу трибунал сделать свидетелю замечание и предложить ему, чтобы он мне ответил.
— Прошу прощения, я должен был отвечать на вопросы, но обвинитель не задал мне никакого вопроса. Обвинитель лишь прокомментировал возникшую на корабле ситуацию. Должен ли я в свою очередь прокомментировать этот комментарии?
— Прошу обвинение сформулировать вопрос, адресованный свидетелю, а свидетель, давая показания, должен проявить максимум доброй воли.
— Не считаете ли вы, свидетель, что при возникшей ситуации командир обязан был принять конкретное решение и сообщить его пилоту в форме приказа?
— Устав, господин прокурор, не предусматривает…
— Свидетель, вы должны обращаться только к трибуналу.
— Слушаюсь. Устав не предусматривает подробно всех обстоятельств, которые могут возникнуть на борту. Это просто невозможно. Если бы это было возможно, хватило бы того, чтобы каждый член экипажа выучил его наизусть, и тогда вообще не потребовалось бы командовать.
— Господин председатель, обвинение протестует против подобного рода иронических замечаний свидетеля.
— Свидетель, отвечайте на вопрос обвинения коротко и прямо.
— Слушаюсь. Так вот, я не считаю, что командир должен был в этой ситуации отдавать какие-то особые приказы. Он присутствовал в рубке; видел и понимал, что происходит; если он молчал, это значило, что в соответствии с двадцать вторым параграфом корабельного устава он разрешает пилоту действовать по собственному усмотрению.
— Господин председатель, свидетель неверно трактует смысл двадцать второго параграфа корабельного устава космофлота, в данном случае применим параграф двадцать шестой, в котором говорится об опасных ситуациях.
— Господин председатель, ситуация, которая возникла на «Голиафе», не представляла опасности ни для корабля, ни для здоровья и жизни людей.
— Господин председатель, свидетель явно демонстрирует отсутствие доброй воли, — вместо того чтобы стремиться к установлению объективной истины, он пытается своими показаниями per fas et nefas[14] оправдать поступки обвиняемого Пиркса, который был командиром корабля! Положение, в котором оказался корабль, несомненно, относилось к таким, которые подпадают под действие параграфа двадцать шестого.
— Господин председатель, обвинитель не может одновременно выполнять функции эксперта!
— Лишаю вас слова, свидетель. Трибунал откладывает решение вопроса о применимости двадцать второго или двадцать шестого параграфа корабельного устава до особого рассмотрения. А теперь, свидетель, сообщите, что произошло на корабле дальше.
— Кэлдер, правда, не обращался к командиру ни с какими вопросами, но я видел, что он несколько раз посмотрел в его сторону. Тем временем тяга заклиненного зонда выровнялась и стабилизация корабля не представляла трудностей. Кэлдер начал отходить от кольца, но не требовал от меня расчета обратного курса, и я догадался, что он всё-таки попробует выполнить наше задание. Примерно в шестнадцать часов, когда мы вышли из зоны Роша, Кэлдер просигналил пик и сразу же попробовал вытряхнуть зонд.
— То есть?
— Ну он включил сигнал пика перегрузки и сразу же дал сначала полный назад, а потом полный вперед; зонд весит три тонны, а при полном ускорении почти в двадцать раз больше. Он должен был пулей вылететь из пусковой шахты. Нас окружало около тысячи миль свободного пространства, и Кэлдер дернул таким образом корабль два раза подряд, но без результата. Он добился только того, что боковое отклонение увеличилось. Возможно, под действием резких ускорений зонд, который еще сильнее заклинился в пусковой шахте, сменил положение, и теперь весь поток газов бил в откинутую наружную крышку, отражался от нее и уходил в пространство. Рывки были и неприятны для нас, и немного рискованны, поскольку уже было ясно, что если зонд вообще выскочит, то, очевидно, захватит с собой кусок наружной обшивки. Всё шло к тому, что нам придется либо послать людей в скафандрах с инструментами наружу, либо возвращаться, таща за собой этот черт… прошу прощения, застрявший зонд.
— А не пробовал Кэлдер выключить двигатель зонда?
— Он не мог этого сделать, господин судья: кабель, соединявший зонд с кораблем, был уже разорван, — значит, оставалось только управление по радио, но зонд застрял в самом люке пусковой шахты и экранировался ее металлическим кожухом. Мы летели, удаляясь от планеты, примерно с минуту, и я уже был убежден, что Кэлдер всё-таки решил возвращаться. Он выполнил несколько маневров, производя так называемый захват звезды, — при этом корабль нацеливают носом на выбранную звезду и дают переменную тягу. Если управляемость в норме, звезда должна оставаться на экранах совершенно неподвижной. Конечно, так не получилось, мы имели измененную полетную характеристику, и Кэлдер старался установить ее параметры. После нескольких попыток ему всё же удалось подобрать тягу, компенсирующую боковое отклонение, и тогда он повернул.