«На Востоке распространено было давнее и твердое убеждение, что судьбой назначено в эту пору выходцам из Иудеи завладеть миром. События показали, что относилось это к римскому императору; но иудеи, приняв предсказанное на свой счет, возмутились».[266]
Нельзя не отметить одно любопытное обстоятельство: Гессий Флор был креатурой Поппеи Сабины. Его жена Клеопатра была ближайшей подругой жены Нерона и та, не задумываясь, а может, и не зная о его нравственных и интеллектуальных достоинствах, решила оказать протекцию, исходя из лучших дружеских побуждений. Парадокс ситуации в том, что сама Поппея была известна расположением к иудаизму и потому едва ли могла желать таких последствий для Иудеи в результате назначения Флора.
Мятеж стремительно распространялся по всей области. В Риме поначалу недооценили ситуацию и решили, что возмущение может быть подавлено местными силами. Недооценка опасности положения привела к неудачам римских войск. Вновь назначенный в 66 году легатом Сирии Цестий Галл действовал недостаточно решительно и умело, результатом чего стало серьезное поражение римлян, сопоставимое с разгромом Девятого легиона в Британии. Римский орел — значок легиона — достался повстанцам. Подавленный неудачей, Цестий Галл в 67 году скончался. Светоний так оценил события этих дней:
«Иудеи… убили наместника (Гессия Флора), обратили в бегство даже консульского легата, явившегося из Сирии с подкреплениями, и отбили у него флаг».[267]
После смерти Цестия Галла потребовалось назначить нового военачальника для подавления мятежа. И здесь Нерон поступил совершенно правильно, сделав точный выбор: на место Галла был назначен Веспасиан. Сопровождавший Нерона в поездке по Греции уже немолодой военачальник, не умевший оценить певческие таланты принцепса и потому ощущавший себя едва ли не опальным, получил назначение, которое решительнейшим образом перевернуло его судьбу и, как со временем выяснилось, судьбу всей Римской империи. А для начала покорителю острова Вектис (совр. остров Уайт) у берегов Британии и двадцати британских городов предстояло замирить мятежную провинцию, расположенную между Средиземным и Мертвым морями.
«Веспасиан был в это время в расцвете славы, удача способствовала ему повсюду, он опирался на талантливых командиров, и за два лета его победоносная армия овладела всей иудейской равниной и всеми городами страны, кроме Иеросалимы», — писал об успехах вновь назначенного Нероном полководца Тацит.[268]
«Чтобы подавить восстание, требовались большое войско и сильный полководец, которому можно было бы доверить такое дело без опасения, и Веспасиан оказался избран как человек испытанного усердия и нимало не опасный по скромности своего рода и имени. И вот, получив вдобавок к местным войскам два легиона, восемь отрядов конницы, десять когорт и взяв с собой старшего сына одного из легатов, он явился в Иудею и тотчас расположил к себе и соседние провинции: в лагерях он быстро навел порядок, а в первых же сражениях показал такую отвагу, что при осаде одной крепости был сам ранен камнем в колено, а в щит его вонзилось несколько стрел».[269]
Поддержка действий римских войск в Иудее в соседних провинциях приняла крайне жестокие формы в отношении местных многочисленных иудейских общин. Греческое и эллинизированное население обрушилось на иудеев как на лютых врагов:
«Повсюду людей этого племени безжалостно, словно врагов, избивало население каждого города; в городах можно было видеть груды непогребенных тел, трупы стариков и детей, брошенные вместе, трупы женщин, совершенно ничем не прикрытые. В каждом округе полно несказанных бедствий; будущее грозило большим, чем ежедневные злодеяния…Так поступали с иудеями»[270]
Самым подробным образом трагические события тех лет в Иудее и соседних с ней областях описал в своем труде «Иудейская война» непосредственный ее участник, сначала враг римлян, потом их союзник и римский историк Иосиф Флавий:
«В начальный период Иудейской войны Иосиф был одним из видных военачальников повстанцев и причинил немало неприятностей римлянам. После взятия войсками Веспасиана города Иоталаты римляне усиленно разыскивали Иосифа, потому что были ожесточены против него, и полководец их очень хотел взять его в плен, считая это крайне важным делом для успеха в войне».[271]
Но Иосифу удалось скрыться и он два дня укрывался в пещере, покуда не был выдан одной женщиной, бывшей в том же убежище, что и Иосиф, и сорок знатных людей с ним. Веспасиан прислал к пещере двух воинских трибунов Павлина и Галликна, предложивших Иосифу сдаться в обмен на обещание безопасности. В пещере произошла бурная сцена. Сначала Иосиф встретил посланцев римлян с недоверием. Но когда Веспасиан прислал третьего переговорщика, трибуна Никанора, ранее знакомого с Иосифом, тот решился сдаться на милость победителя. Однако соратники Иосифа, сочтя его изменником, готовы были убить его, а сами после этого намеревались покончить жизнь самоубийством, дабы не попасть в плен к римлянам. Иосиф являл чудеса красноречия, но не сумел убедить укрывавшихся с ним в пещере в правоте своего выбора. Решено было всем покончить с собой по жребию: первый, кто его вытягивал, должен был погибнуть от руки второго. По счастливой случайности Иосиф остался последним еще с одним иудеем, которого ему удалось все же уговорить сдаться римлянам.
Когда Иосифа доставили к римскому военачальнику, то Веспасиан приказал охранять его со всей тщательностью, намереваясь вскоре отправить пленного к Нерону.
«Когда же Иосиф услышал об этом, он сказал, что хочет поговорить с Веспасианом наедине. И когда тот удалил всех, кроме сына своего Тита и двух друзей, Иосиф сказал: «Ты считаешь, Веспасиан, что просто захватил Иосифа в плен, а между тем я прихожу к тебе вестником великих судеб. И не будь я послан богом, то сумел бы последовать закону иудеев и умереть, как подобает полководцу. Ты хочешь послать меня к Нерону? Для чего? Словно долго удержатся на престоле преемники Нерона! Ты, Веспасиан, будешь цезарем и императором, ты и этот твой сын. Еще крепче закуй меня теперь и охраняй как свою собственность — ведь ты, цезарь, не только надо мной владыка, но и над землей, и морем, и над всем родом человеческим. А я попрошу: тщательнее стереги меня, чтобы наказать, если я попусту ссылаюсь на волю бога». Вначале Веспасиан, казалось, не поверил его словам, думая, что Иосиф пустился на хитрость ради спасения своей жизни. Но понемногу он проникался доверием, ибо сам бог пробудил в нем мысль о владычестве и еще до этого указывал другими предзнаменованиями, что к нему перейдет скипетр».[272]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});