После смерти Ирода Великого в 4 году Иудея, Самария и Идумея спустя три года были объединены в римскую провинцию Иудея. Управляли ей, как и многими другими подобными небольшими провинциями, римские прокураторы. Прокуратор — это римский чиновник, отвечающий в провинции за личное имущество принцепса, а также ведавший сбором податей в императорскую казну. В небольших провинциях они выступали в роли наместников. В Иудее прокураторы были подведомственны легату провинции Сирия. Наиболее знаменитым прокуратором Иудеи был Понтий Пилат, исполнявший свои обязанности около десятилетия (26–36 гг.), именно при нем в Иерусалиме и произошли события, связанные с личностью Иисуса Христа.
В правление Тиберия (14–37 гг.) положение в Иудее в целом оставалось достаточно стабильным. Римская власть вела себя еще достаточно гибко, что диктовалось очень сложной обстановкой в этой маленькой, но постоянно чреватой большими потрясениями провинции. Мало было того, что само римское господство явно тяготила Иудею, к этому добавлялась враждебность к соседним эллинистическим областям, но хуже всего было внутреннее противостояние в самой Иудее. Саддукеи, представлявшие высшее духовенство и поддерживающую его знать, книжники-фарисеи, объединявшие прежде всего торговые слои населения, воинственные зилоты, выразители радикальных настроений, готовые вовлечь в них низы народа… К этому вскоре добавились противоречия между традиционным иудаизмом и набирающим силу молодым христианством.
Разобраться во всех этих противоречиях и противостояниях было сверхсложной задачей, а для поддержания хоть какого-то спокойствия и относительного равновесия сил нельзя было делать никаких резких шагов. Неприятие римлянами этнической и религиозной замкнутости иудеев не могло также не сказываться на общем положении в Иудее и временами само провоцировало обострение ситуации. Долгое время положение в провинции было благополучным благодаря здравой политике, проводимой легатом Луцием Вителлием, не задевавшей религиозных чувств населения и предоставившей иудеям возможность управлять страной на основе местных законов. Но все резко изменилось после смерти Тиберия и прихода к власти Гая Цезаря Калигулы. При нем эллинизированное население, которому император явно симпатизировал, буквально провоцировало иудеев на возмущение. Стали воздвигать алтари, посвященные императору, и бюсты Калигулы, размещая их в таких местах, чтобы как можно сильнее задеть религиозные чувства иудеев. Появление изображений Гая Цезаря в синагогах не могло не вызвать возмущения верующих и, естественно, приводило к волнениям. Вершиной надругательства над иудаизмом стала идея поместить огромную золотую статую Калигулы в святая святых иерусалимского храма. Сам храм после этого должен был быть посвящен божественной особе императора. От претворения в жизнь этой безумной идеи, способной привести лишь к немедленному всеобщему восстанию в Иудее, спасло здравомыслие нового императорского легата Публия Петрония, сменившего Луция Вителлия, и вмешательство тетрарха Ирода Агриппы, пользовавшегося расположением Калигулы. В Рим прибыло специальное посольство с просьбой к императору избавить храм от размещения в нем римской статуи. В посольстве принимал участие знаменитый философ Филон Александрийский, оставивший подробный рассказ о нем — «Посольство к Гаю». Калигула принял посланцев Иудеи на вилле в Путеолах на морском побережье. Вдоволь поиздевавшись над послами, Гай Цезарь все же проявил великодушие и удовлетворил главную просьбу иудеев. При этом в своем стиле заметил: «Положительно, эти люди не так виновны, их скорее приходится пожалеть за то, что они не верят в мою божественность». После смерти Калигулы Иудея облегченно вздохнула, а в правление Клавдия в основном была восстановлена политика времен Тиберия. Провинция Иудея в 44 году была даже несколько расширена, в нее по-прежнему назначались прокураторы либо из числа всадников, либо, что было весьма характерно для всего правления этого императора, из числа вольноотпущенников. Правда, далеко не все они способствовали поддержанию спокойствия в провинциях. Жестокие, непродуманные действия иных прокураторов только разжигали немалую неприязнь местного населения к римлянам, все более накаляя обстановку, делая ее взрывоопасной. Наихудшую славу из таких представителей имперской власти приобрел вольноотпущенник императора Клавдия Антоний Феликс, бывший братом знаменитого либертина Палланта, одного из действительных управителей государственных дел в Римской державе того времени. Антоний Феликс ухитрился посредством удачной женитьбы возвыситься до статуса родственника Клавдия. Его супругой стала Друзилла, внучка Антония и Клеопатры, а внуком Антония по линии, правда, не Клеопатры, а Октавии был сам император Клавдий. Столь могучие родственные связи вдохновили Феликса на полный произвол во вверенной ему провинции, где он быстро прославился крайней жестокостью и необузданным сластолюбием. Но все же долгое время положение в Иудее оставалось внешне спокойным.
Чаша терпения населения Иудеи переполнилась, когда прокуратором провинции был назначен Гессий Флор. Назначение это можно уверенно назвать одним из наименее удачных политических решений Нерона. Грек по происхождению, враждебный к иудеям, которыми его поставили управлять, он за два года своего пребывания в провинции сделал все, чтобы она восстала против римской власти. Мало того, что Флор занимался непомерным вымогательством, он еще и начал жестокие репрессии против неугодных ему людей и тех, кто противился его произволу: «Флор высек многих людей, уважаемых в Иерусалиме, а затем их распял».[265] Неудивительно, что его прокураторство в Иудее оказалось недолгим (64–66 гг.). Естественным его финалом стало всеобщее восстание. Тацит, Иосиф Флавий, Евсевий Памфил однозначно связывали начало восстания в Иудее с последствиями жестокого и разорительного правления Гессия Флора. Светоний приводит иную трактовку:
«На Востоке распространено было давнее и твердое убеждение, что судьбой назначено в эту пору выходцам из Иудеи завладеть миром. События показали, что относилось это к римскому императору; но иудеи, приняв предсказанное на свой счет, возмутились».[266]
Нельзя не отметить одно любопытное обстоятельство: Гессий Флор был креатурой Поппеи Сабины. Его жена Клеопатра была ближайшей подругой жены Нерона и та, не задумываясь, а может, и не зная о его нравственных и интеллектуальных достоинствах, решила оказать протекцию, исходя из лучших дружеских побуждений. Парадокс ситуации в том, что сама Поппея была известна расположением к иудаизму и потому едва ли могла желать таких последствий для Иудеи в результате назначения Флора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});