Читать интересную книгу ЦРУ против СССР - Николай Яковлев

В апреле 1983 года английский журнал «Экономист» спросил в заголовке статьи «Тяжкие времена возвращаются?» и тут же ответил: «Ряд недавних решений и действий администрации Рейгана заставляет некоторых американцев задуматься, не возвращаются ли прежние старые времена. Ослаблены ограничения на ФБР при расследовании дел, касающихся внутренней безопасности. Почему это сделано именно сейчас, непонятно… Формулировки «новых директив» очень туманны… В то же время президент Рейган издал исполнительный приказ с целью не допустить разглашения секретных данных. Каждый государственный служащий дает подписку выполнять эти правила и в случае нужды проходить проверку на детекторе лжи… Отныне каждый имеющий доступ к секретной работе должен получать разрешение на каждую публикацию или даже выступление с лекцией в университете» [395].

Все это выглядит в высшей степени мрачно. Торжествуют разве органы американского политического сыска. Директор ФБР Д. Вебстер заявил в одном из недавних интервью: «В наших рядах высоко поднялось чувство гордости. На каждую вакансию агента ФБР мы ежемесячно получаем 500 – 600 заявлений, среди них множество очень способных молодых мужчин и женщин. Какой моральный подъем» [396].

5

Узнать правду о Центральном разведывательном управлении – все равно, что «попытаться приколоть булавкой варенье к стене!» – в сердцах воскликнул сенатор У. Мондейл в речи в Денисон-колледж 3 октября 1975 года [397]. Что ж, мнение просвещенное: в то время Мондейл состоял членом комиссии Ф. Черча. Он знал, о чем говорил. Ведомство, официально созданное для шпионажа за рубежом, давным-давно превратилось также и в сыскное агентство против американцев в самих Соединенных Штатах. Этот факт был одним из наиболее тщательно охранявшихся секретов ЦРУ. Стоило публицистам Д. Уайзу и Т. Россу выпустить книгу «Невидимое правительство» [398], разоблачив в ней ЦРУ как именно такое «правительство», как они стали объектом его пристального внимания. Руководство ЦРУ безуспешно пыталось сорвать выход книги, а когда она все же увидела свет, организовало в печати травлю обоих публицистов.

В 1967 году в другой книге тех же авторов указывалось [399], что ЦРУ в одном квартале от Белого дома учредило Управление по внутренним делам. Несколько позднее выяснилось, что это управление – лишь одно из полдюжины подобных ведомств ЦРУ, занятых внутренним сыском, и что ЦРУ имеет в США не менее 60 местных отделений.

В начале семидесятых годов журналисты В. Марчетти и Д. Маркс написали книгу «ЦРУ и культ разведки». Когда они представили рукопись на просмотр в ЦРУ, последнее потребовало сделать в ней 339 купюр. Очевидно, подбодренные тогдашними газетными толками о том, что политический сыск в стране великой «демократии» вот-вот выставят к позорному столбу, авторы подали в суд на цензоров ЦРУ. Журналисты уверовали, что после прискорбного зигзага грядет царство закона в Соединенных Штатах. Видимо, эту наивную веру разделял и федеральный судья А. Брайан, который постановил: в книге подлежат исключению только 26 мест, и те с натяжкой он квалифицировал как касающиеся государственных тайн. Американская Фемида, однако, была начеку – апелляционный суд отменил решение Брайана, а Верховный суд США отказал в пересмотре дела. После ожесточенных споров кое-как договорились: 168 купюр, и в таком виде лишь в 1974 году [400] книга увидела свет.

Завеса глубокой тайны окутывает дела ЦРУ независимо от уровня принятой там секретности. Молчат обо всем – кровавом, подлом и даже о смешном, граничащем нередко с шизофренией на почве параноидного сыска, чему в немалой мере способствуют нравственные и интеллектуальные качества героев ЦРУ. В торжестве правосудия Марчетти и Маркс усмотрели отнюдь не заботу о сохранении государственных тайн, а стыдливое нежелание ЦРУ стать национальным и мировым посмешищем. В исключенных местах книги описывались, помимо прочего, научно-технические «достижения» ЦРУ. К примеру, светлую голову какого-то стража «демократии» осенила идея вмонтировать в домашних котов радиопередатчики, а затем дать им «курс» специальной дрессировки. Борцы ЦРУ за свободу слова ликовали. Еще бы! Отныне инакомыслящим спасения нет: уютно устроившийся на коленях диссидента мурлыкающий любимец будет передавать в эфир подрывные высказывания хозяина! Особо доверенные агенты ЦРУ занялись отловом котов, каковым в засекреченных лабораториях вшивали миниатюрные передатчики с питанием. Хотя слово «кот» было отнесено в разряд секретных, Марчетти не удержался и сказал в интервью журналу «Харперз», что ЦРУ «хирургическим путем» помещают-де микрофоны в тела «обычных домашних животных».

Возмездие не заставило себя ждать. Судья Брайан получил иск с грифом «Совершенно секретно» – ЦРУ требовало привлечь Марчетти к ответственности. Брайан рассудил: коль скоро термин «кот», составляющий государственную тайну, не фигурировал в интервью, устои республики не поколеблены. «Великая кошачья битва велась в федеральном суде в строжайшей тайне» [401], – саркастически заметил Д. Уайз.

Отбиваясь от прессы, пытаясь сохранить свое реноме, ЦРУ ссылается на то, что журналисты проявляют-де «опасную» для отечества любознательность. К примеру, в отношении тесного многолетнего сотрудничества с бесславным ведомством Генри Киссинджера. Знаменательными вехами на этом пути была для Генри служба в военной контрразведке в годы второй мировой войны и… работа в Гарвардском университете. С 1951 года Киссинджер был ученым секретарем международных семинаров при Гарвардском университете, через которые за несколько лет пропустили около 600 молодых иностранцев – политиков (впоследствии они сделали примечательные карьеры в своих странах!).

В достаточно популярной биографии Киссинджера, увидевшей свет в США в 1975 году, сказано: «Главная задача семинара заключалась в том, чтобы противодействовать советской пропаганде путем воздействия на молодых политиков и публицистов». Без большого промедления прояснилось: семинары проходят под эгидой ЦРУ. Это, говорится далее в биографии, ужаснуло Киссинджера. «Очень прискорбно, – жаловался он друзьям, – ибо подумают, что и я работаю в ЦРУ». Конечно, он работал. Когда один турок, участник семинара, умер при таинственных обстоятельствах, в его дневнике прочли, что Киссинджер пытался заманить умершего на службу в ЦРУ в качестве «политического наблюдателя». Киссинджер также тщательно выслеживал коммунистов и молодых людей с левыми взглядами. Конечное решение о том, кого допустить к работе в семинаре, выносил Киссинджер.

Та самая прискорбная необходимость побуждала Киссинджера выносить далеко идущие конкретные решения, ведь «молодые интеллектуалы из-за рубежа особенно хотели посмотреть Нью-Йорк, главным образом злачные места города – Гринвич-Вилледж, Гарлем, район Бродвея. Генри знал их как свои пять пальцев как по личному опыту, так и по слухам… Генри, несомненно, в совершенстве изучил обитель греха. В его маленькой черной записной книжке были координаты несметного числа ослепительных куколок, блиставших в Гринвич-Вилледж, на Бродвее и с радостью разделявших средства, которые он раздавал им и своим иностранным друзьям. Дядя Сэм во многом один из самых прижимистых нанимателей, но коль скоро речь заходит о разведке, он становится щедрым, особенно в оплате плотских удовольствий… Один из участников семинара, которого обхаживали в качестве будущего источника информации для ЦРУ, припоминал: «Генри давал невероятные обещания – с какими прелестными девушками он познакомит нас и как весело мы проведем время в Нью-Йорке. Обещания, поверьте мне, оправдывались почти целиком. Да, женщины были прелестны… и нас удовлетворяли вечера, которые Киссинджер устраивал для нас». Деньги на оплату ночных похождений Киссинджера в Нью-Йорке, конечно, предоставляло ЦРУ, перечислявшее их на счет семинара» [402].

А как же Киссинджер отчитывался в суммах, истраченных на описанные «высокие цели»? Налогоплательщикам интересно было бы узнать об этом, но… разглашение «сверхсекретных» сведений о некоторых интимных статьях расходов подрывает, по мнению ЦРУ, основы государственного строя США.

В конгрессе есть комитеты, которым по закону вменено контролировать разведку. В классическую эпоху ЦРУ очевидец описал, как руководитель ведомства А. Даллес раздраженно размышлял поутру о предстоящей днем встрече с «контролером», председателем сенатского комитета по делам вооруженных сил Р. Расселом. «Попыхивая трубкой, Даллес размышляет о том, сказать ли сенаторам, что сейчас бесит его. Он только что истратил громадные деньги, создавая шпионскую сеть, и она оказалась бесплодной. Хуже чем бесполезной… Как неизбежные вопросы, так и ответы мрачны. Наконец Даллес встает и бросает: «Ладно, придется маленько извратить правду». Его глаза улыбаются, когда он произносит «извратить», но неожиданно становятся серьезными. Он натягивает старое пальто на сутулую спину и направляется к двери. У двери он поворачивается и произносит: «Я скажу правду Дику (Расселу). Я всегда правдив». Глаза его снова улыбаются, и со смешком Даллес говорит: «Если Дик захочет ее знать» [403].