В 860 году Карл начал строить через реки укреплённые мосты, которые могли бы помешать продвижению кораблей захватчиков. Первые мосты на Сене оказались настолько полезными для задержки драккаров, что подобные хрупкие барьеры начали появляться по всей стране, и Карлу пришлось издать указ, запрещающий строительство несанкционированных крепостей. Его собственные укрепления оказались долгосрочным проектом – строительство мостов могло занять годы. Тем временем земли в низовьях рек оставались незащищёнными от нападений викингов, которые приходили внезапно, иногда появляясь из утреннего тумана, как снег на голову.12
Но на востоке приход викингов поднял лишь зыбь, которая разбилась о стены Константинополя.
Еще до того, как стали таять льды, скандинавские торговцы уже начали покидать свои дома, пересекать Балтийское море и основывать поселения на противоположном его берегу. Поселения эти оставались небольшими, земли вокруг них в основном были непокорёнными, но в течение трёх веков торговцы использовали их как перевалочные пункты в своих путешествиях на восток. Во время халифата аль-Рашида этот торговый путь стал еще более оживленным, всё больше и больше серебряных дирхемов перемещались на запад, а роскошные северные меха отправлялись на восток. Компании скандинавских торговцев добирались даже до портового города Дербент на Каспийском море, где торговали с хазарскими и мусульманскими купцами.13
Земли, по которым они путешествовали, были населены племенами, говорившими на нескольких родственных языках, известных лингвистам как финно-угорские. Жители финно-угорских деревень не ездили торговать далеко от дома и не использовали реки в качестве дорог, как скандинавы. Они называли путешественников, проходивших по их землям, словом Rhos, или русами – «красными», из-за цвета их волос.14
Видимо, это имя взяли себе и некоторые путешественники. В хронике каролингских времен, сохранившейся в монастыре святого Бертена и потому известной как Вертинские анналы, есть запись за 839 год: «Misit etiam сит eis quosdam, qui se, id est gentem suam, Rhos vocari dicebant, quos rex illorum chaganus vocabulo ad se amicitiae, sicut asserebant, causa direxerat». Этот текст на латыни считается самым первым упоминанием о народе «рос». Запись касается прибытия в 839 году к Людовику Благочестивому дружественного посольства от византийского императора для подтверждения договора, заключённого в дни правления Михаила Рангабе и Карла Великого. Византийцев сопровождали незнакомцы – «люди, утверждавшие, что их народ зовётся русами, посланные к нему королём по имени Каган ради дружбы». Людовик Благочестивый принял их за шведов. Он знал, кто такие шведы, и подозревал, что незнакомцы являлись шпионами.15
Однако они не являлись ни шведами, ни шпионами. Они были торговцами, поселившимися рядом с финно-уграми и заключавшими с ними браки – в государстве под управлением кагана (это заимствованное слово означало «царь»).[134] Их небольшой народ был, видимо, сконцентрирован возле деревни Городище на озере Ильмень, возле реки Волхов.16
Кем бы ни был каган руссов, его власть над новоприбывшими скандинавами и финно-угорскими аборигенами, жившими среди них, была свободной и неофициальной. Однако около 860 года, когда викинги покинули свои родные земли и отправились в плавание по ближайшим водам, значительная их часть преодолела северные водяные пути и прибыла к руссам, где встретила своих дальних родственников, живущих успешной торговлей.[135]
Это могло стать предпосылкой для катастрофы, но каган руссов знал о традициях скандинавов больше, чем Карл Безземельный. Вместо попыток отразить нападения скандинавов он посоветовал захватчикам отправиться по реке к Константинополю, где они найдут большие богатства. Он даже послал нескольких собственных воинов с ними за компанию.17
В Константинополе в это время правил Михаил III, внук талантливого и амбициозного полководца Михаила II, который захватил трон, убив Льва V во время рождественского богослужения в 820 году. Михаил III унаследовал корону в 842 году в возрасте двух лет, но настоящая власть находилась в руках его матери и дяди.[136]
Как и Карл Безземельный, регенты оказались бессильны перед лицом вторжения. В Чёрное море вошли двести кораблей с участниками набега, которые высадились на берег, сожгли и сравняли с землёй все населенные пункты вне стен Константинополя. Потрясая мечами, они угрожали испуганным людям на городских стенах. Как написал патриарх Фотий, «они пришли, как гром средь ясного неба», действуя с неслыханной ранее беспощадной дикостью:
«Народ, живший вдалеке от нашей страны, варварский, кочевой, заносчивый, неукротимый и неодолимый, не имеющий вождей, навалился на наши границы внезапно, в мгновение ока, нахлынул, как волна морская, и подобно дикому вепрю, поглотил жителей, как траву, сено или злаки. (Не иначе как бог наслал постигшее нас наказание!)
Они не щадили ни людей, ни животных, не уважая слабости женщин, не жалея невинных детей, не проявляя уважения к седым старикам, не смягчаясь ничем, что обычно вызывает сострадание в душе человека, но бестрепетно обагряя мечи кровью людей любого возраста и пола».18
Грабежи продолжались около недели, после чего захватчики удалились от запертых ворот Константинополя. Регенты Михаила сразу объявили, что это боязнь возмездия со стороны византийцев заставила врага повернуть, но на самом деле именно такая тактика – налёт и последующее отступление – удавалась викингам лучше всего. Это было их стилем действий: ворваться, разорить, ограбить – и исчезнуть так же быстро, как появились.19
Обнаруженные археологами развалины городищ по берегам реки Волхов говорят о том, что некоторые викинги перед возвращением на родину поссорились со своими соседями-русами. Через год или два после нападения на Константинополь пожары уничтожили часть Городища и всю близлежащую деревню Старая Ладога.[137]
«Повесть временных лет», написанная двумя с половиной столетиями позднее, отмечает, что в 862 году викинг Рюрик поселился в Восточной Европе и основал королевство среди славян со столицей в Новгороде. Там же указывается, что ему пришлось бороться с другими викингами за власть над этим племенем. Рюрик, может быть, и легендарная личность, но рассказанная о нем история позволяет нам узнать о противостоянии между новоприбывшими викингами и русами, поселившимися вдоль Волхова.20
В конце концов Русы одержали победу, но тот факт, что их количество значительно выросло, говорит о том, что часть викингов тоже осталась здесь, не возвращаясь на родину. Деревянные постройки Городища были восстановлены, Старая Ладога была отстроена, теперь уже в камне. Русы, сопротивляющиеся и адаптирующиеся одновременно, поглотили волну викингов. Они обладали гибкостью, не свойственной ни императору Константинополя, ни королям франков.
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 56[138]
Глава пятьдесят седьмая
Цари-долгожители
Между 814 и 900 годами три индийских царства сражаются за Каннаудж на севере, в то время как новый правитель на юге обретает власть путем войны и богатство путем торговли с восточными островами
На севере Индии границы трёх царств сходились возле города Каннаудж. Три сильных царя-долгожителя, все трое сыновья сильных царей-долгожителей, правили соприкасающимися государствами. Царством Пала управлял Девапала, унаследовавший от своего отца Дхармапалы владения, разросшиеся за счет новых завоёваний. Царство Пратихары находилось под властью Нагаб-хаты II, чьему отцу Ватсарадже за тридцать лет правления удалось укрепить свои владения, сделав страну силой, достойной уважения. В 814 году 13-летний Амогхаварша получил грандиозную империю Раштракута в наследство от своего отца, царя Говинды III.[139]
Каннаудж, наполненный индийскими храмами и буддийскими монастырями, был столицей великого царя Харшавадханы двумя столетиями ранее. Он превратился в метрополию, и все три правителя жаждали заполучить его. Город уже переходил из рук в руки королей Палы и Пратихары – к неудовольствию горожан, вынужденных бежать в поисках убежища всякий раз, когда новая армия вторгалась в город. Жить в символе господства было крайне неудобно.
В 814 году город находился в руках Девапалы, однако царь Пратихары Нагабхата II планировал отобрать его. Шёл девятый год его правления, он уже организовал успешные походы против Девапалы, отобрав часть его земель – старую территорию Магадхи. Он также воспрепятствовал попытке мусульман пройти по Синду к его земле и захватить столицу Удджаин. В надписи о нём в городе Гвалиор сказано, что он «сокрушил армии могучего короля Млекчхи, уничтожителя добродетели» – при этом использовано традиционное индийское имя для говорящих по-арабски захватчиков.1