Читать интересную книгу В когтях неведомого века - Андрей Ерпылев

«Значит, Аганя все‑таки выступил, пусть, по своему обыкновению, и не открыто, против собрата по „нечистому цеху“».

– Отнесу в храм, – задумчиво промолвил святой отец, взвешивая соусник на ладони и опуская в необъятный карман рясы. – Отныне это святая реликвия… Сколько, считаешь, в нем весу? Унций двадцать–двадцать пять небось потянет, а?..

Нашему путешественнику тут тоже больше делать было нечего: откуда‑то сверху уже слышался визгливый голос внезапно выздоровевшей мадам Мишлен, на чем свет стоит распекавшей своих сорванцов.

– Нагадили тут, навоняли! – заглянул в кухню обозленный чем‑то по своему обыкновению хозяин, тоже выглядевший заметно лучше. – А кто платить будет, я спрашиваю?..

19

– Голову ему оторвать! – сказал кто‑то сурово на галерке.

М. А. Булгаков. «Мастер и Маргарита»

На этот раз Арталетову повезло больше: невысокого чалого конька уступила за восемь экю золотом разбитная хозяйка постоялого двора, где… Ну, в общем… Одним словом… Это лишнее. Скажем лишь, что к очередному спасению мира это не относилось.

К Сен‑Антуанским воротам он подъехал уже в облике зажиточного крестьянина. Несколько дней без бритья скрыли изящную бородку, скруглив абрис лица, а низко надвинутая шляпа вообще сделала его неузнаваемым. Небольшая подушка, набитая соломой и засунутая под кафтан спереди, превратила д’Арталетта в какого‑нибудь дядюшку Пьера из Анжу.

Но маскарад не понадобился совсем: народ валил в ворота, разнаряженный, с детьми, словно на ярмарку. Стражники, внесенные толпой в свои будки по обеим сторонам ворот, и пикнуть не могли, не то что проверять входящих. И горько вздыхали, похоже оплакивая уплывавшую из рук прибыль в виде обязательной мзды за проход.

– Куда все торопятся? – поймал Георгий за плечо какого‑то парнишку, лет пятнадцати.

– Как куда? Ты что, дядя, с Луны свалился? – уставился на него малолетний шалопай. – Да шута же сегодня казнят королевского! Самому Леплайсану башку отрубят!

– Да ну?

– Ну, ты и дуб, дядя… Иди лучше коров своих паси, а мне некогда. – Пацан вывернулся из вмиг ослабевшей руки и исчез в толпе.

Вздохнув, Жора тоже вклинился в толпу, терпя ругань, щипки и даже тумаки. Успеть помочь Леплайсану не стоило и мечтать. Лишь увидеть казнь…

Чем ближе к центру, тем гуще становилась толпа, а примерно в трех кварталах от площади Сен‑Жан‑ан‑Грев, в просторечии называемой Гревской, путешественнику пришлось спешиться и, поручив присмотреть за лошадью какому‑то торговцу, проталкиваться далее пешком.

Когда‑то давно Жоре довелось побывать на концерте одной весьма популярной рок‑звезды, но толкотня на том концерте была сущей ерундой по сравнению с тем, что пришлось переживать сейчас. Толпа всегда и во все времена жаждет хлеба и зрелищ, больше всего на свете. А если тут еще замешана и кровь, будь то коррида, бой профессиональных боксеров, смертная казнь или революция, то ее вообще не сдержать…

Даже не пытаясь бороться, Арталетов плыл по течению, стараясь, чтобы мостовая ненароком не ушла у него из‑под ног. В противном случае толпа – это тысячеглавое и тысяченогое, бесформенное и безмозглое животное – легко втянула бы его и прошла, даже не заметив, по живому телу, будто по бездушному камню.

Вот и площадь с возвышающимся посредине эшафотом.

Георгий ожидал, что дощатую конструкцию хотя бы обтянут тканью, но казнили, увы, не особу королевской крови для которой приготовили бы алой бархат, и даже не высокопоставленного вельможу (для него бархат был бы черным), и поэтому помост сверкал свежим деревом. Королева‑мать не поскупилась, повелев обновить старый, пропитавшийся кровью жертв помост для своего недруга.

«Неужели уже ничего нельзя сделать? – в отчаянии подумал Жора, но он был так прижат толпой к стене дома, врезавшейся ему в бок какой‑то острой архитектурной деталью, что и мечтать не стоило. – Тогда, может быть, просто уйти отсюда…»

Вот если бы сейчас пару верных друзей вроде Цезаряна и Фридриха, да подскакать галопом к эшафоту, давя копытами праздных зевак…

– Не желаете пирожок, сударь? – раздалось над самым ухом, и, оглянувшись, путешественник увидел симпатичную торговку средних лет с поднятым над головой лотком. – Вкусные пирожки, сударь! Всего по лиарду штука…

– О‑о‑о!.. – простонал Арталетов, отворачиваясь.

– Ничего не дорого, – слегка обиделась коммерсантша. – Обычно, конечно, по поллиарда, но сегодня такой день… Нечего кочевряжиться, сударь. Вам какой? С ливером или с капустой? А еще есть с новомодным заморским фруктом, картоплей именуемым…

– Едут! Едут! – поднялся вокруг шум. – Повозка выехала на площадь!

«Бедный, бедный Леплайсан…»

Георгий не хотел смотреть, но глаза, помимо его воли, не отрывались от помоста, на который только что легко взбежала знакомая фигура в черном плаще и тут же отвесила глубокий поклон взорвавшейся рукоплесканиями толпе. Казалось, прославленный актер собрался здесь повеселить шутками толпу, то и дело отвечавшую ему громом аплодисментов и хохотом. На фоне Леплайсана даже палач казался каким‑то инородным телом, соринкой в глазу. Особенно его длинный двуручный меч, отсюда, издали, выглядевший безобидной булавкой.

До Жоры не доносилось ни единого слова, сказанного другом, но по реакции толпы он понимал, что тот в ударе. Правда, счастливчики тут же пересказывали услышанное соседям, и порой обрывки шуток докатывались до берегов человеческого моря. Но «испорченный телефон» вряд ли добавлял вкуса средневековым шуткам…

«Чем же помочь тебе, друг?..»

Но вот шут, поклонившись еще раз на все четыре стороны, опустился на колени, и мэтр Кабош, пошептавшись с ним о чем‑то, начал поднимать свой меч.

«Все, не могу больше… Прочь отсюда!»

И тут что‑то темное пронеслось к эшафоту, прямо по головам собравшихся людей, ответивших испуганным воплем. Арталетова толкнули на стену так, что он ударился головой, и все вокруг померкло…

* * *

Пришел в себя он в узком тенистом дворике, напоминающем колодец. Кто‑то лил ему на лицо прохладную воду, и внезапно показалось, что все, только что увиденное, было обычным сном, ночным кошмаром после чересчур обильного ужина…

– Очнулись, господин? – В незнакомой женщине, с тревогой всматривающейся в его лицо, Жора узнал давешнюю торговку. – Ой, как я рада! Вы лежали такой бледный, такой бледный! Словно покойник…

– Спасибо. – Арталетов приподнялся и сел, опираясь на стену.

В голове все гудело, в ушах стучало, и вообще он чувствовал себя препоганейше. Возможно, лишь чуть лучше бедного Леплайсана.

– А я ведь так и не купил у вас пирожок, – слабо улыбнулся он женщине.

– А‑а! Бог с ними, – беспечно махнула та рукой. – Все равно растоптали все. Совсем без выручки я сегодня осталась! То ли дело, когда колдуна Арталетта жгли! Ох, тогда и наварилась я… Раз в год, а то и в два такая удача бывает.

– Держите, – насильно всунул ей в руку тестон Жора. – Считайте, что я купил все.

– Да вы что? – даже испугалась торговка. – За что мне такие деньги?

– Берите, берите! Должен же я чем‑то вас отблагодарить за спасение. Ведь, если бы не вы, толпа меня попросту затоптала бы.

– Да? – На лице честной женщины было написано сомнение. – В самом деле? Ну, я не знаю…

– В самом деле, в самом деле…

Георгий поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся в глубь дворика.

– Вы куда?

– Попью и умоюсь…

– Конечно! Там, за платаном, – колодец…

«Славная женщина, – с умилением подумал путешественник, доставая „хрономобиль“ и осторожно переводя колесико чуть‑чуть в сторону минуса. – Не маловато ли я ей денег сунул?..»

«Не много ли это за простую услугу? – мучилась пирожница Мадлен, разглядывая тестон с портретом Генриха IV. – Он‑то сгоряча отвалил мне денежку, а потом жалеть будет… Одет‑то хоть и прилично, а небогато… Благоверная, поди, заругает. А может, он и не женат вовсе?..»

Тут мысли женщины, вдовствующей уже третий год, резко сменили направление: «Верну‑ка я ему тестон этот. А потом приглашу в гости, предложу бокальчик вина, заштопаю порванный рукав…»

Мечтательница прошла за мужчиной, но нигде его не увидела.

«Где же он? Выход‑то тут только один…»

И тут ее взгляд упал на приоткрытый зев колодца…

– Помогите, люди добрые! Средь бела дня человек утопился‑а‑а!!!..

* * *

Гуго, подмастерье сапожника, в тенистом уголке за колодцем только‑только обнял белошвейку Мари, готовясь ее поцеловать, как над ухом кто‑то смущенно кашлянул. А эхом ему ответил дикий визг перепуганной девушки.

И не так закричишь, когда прямо за спиной твоего ухажера вдруг ниоткуда появляется бородатый мужик, поначалу принятый за отчима! Да еще с какой‑то цепью в руке!