из нашего отдела. И кое-каким иным фокусам я тебя обучил за время нашей стажировки. Так что для этих брутальных вояк, – он кивнул в сторону «волкодавов», – ты являешься очень ценным приобретением на сегодняшний день.
– Вот именно, день. А воевать придётся ночью.
– Не утрируй, – одёрнул её наставник. – День, ночь, какая разница. Общую суть ты поняла. Так что прекрати разводить демагогию и сопли, лучше приободри своих бойцов, как минимум двое из них что-то захандрили.
Варвара оглянулась, пытаясь понять, о ком говорил док. Действительно, Долгоруков и Ашас выглядели немного скованными, заметно нервничали и явно нуждались во внимании. Чего не скажешь об их третьем товарище, ибо Тимохин выглядел и вёл себя так, будто собрался выехать на пикник. Кстати, рюкзак за его спиной только усиливал это впечатление.
– Что у тебя там? – проявила любопытство девушка, указывая ему за спину.
– Личные вещи. Средства гигиены, запасная одежда и бельё, а также заначка спиртного для медицинских нужд.
Сквозившая в его голосе ирония говорила о том, что перечисленные предметы скорее всего в рюкзаке отсутствуют, а что в нём на самом деле, парень признаваться не спешил. Лейтенант нахмурилась и собралась уже было добиться от сотрудника честного и исчерпывающего ответа, но он первым перебил её, обернувшись к взлётной полосе:
– Глядите-ка, наш самолёт закончил заправку и становится под загрузку. Давайте присоединимся к остальной команде, а то эти ушлые «волкодавы» займут все самые лучшие места в салоне и нам придётся лететь в хвосте, на откидных сиденьях, без комфорта.
Озадаченная Варя покосилась сперва на подруливающий к майорской группе Ан-26, потом переглянулась с Борменталем, как бы задавая ему немой вопрос: «Где ваш курьер с нашими вещами?» – и, получив в ответ сожалеющий и извиняющийся взгляд, покачала головой, обречённо скомандовав:
– Пошли!
Нестройной цепочкой маленькая опергруппа направилась на воссоединение с основным комитетским воинством. Доктор не отставал от них, как видно собираясь проводить ребят и Варю в долгий и нелёгкий путь.
«Лишь бы не в последний», – промелькнула паническая мысль в голове лейтенанта.
«Волкодавы» Сулинова не слишком суетились при виде приближающегося Ана, вся необходимая амуниция была уже на них или загружена в пикапы, бойцам оставалось только загнать машины в самолёт и загрузиться в него самим. Поэтому они больше внимания уделили подходящим к ним оперативникам, отпуская в их адрес туповатые шуточки про суперподкрепление.
– Ой, держите меня, мужики, сейчас грохнусь от счастья! – громче всех паясничал Кот. – Я то всё боялся, как же меня, такого беззащитного, на передовую отпускают, я же там сгину, аки дитя несмышлёное. А оказывается, нет, зря я на начальство напраслину навожу, заботится оно обо мне, вон каких защитников нам подкинуло, прямо не на войну, а на курорт едем!
– Шутки у тебя не смешные, Кот! – огрызнулся в ответ Тимохин, хмуро оглядывая хохочущих бойцов. – Так что завязывай из себя стендапера строить, не идёт оно тебе.
– Почему же не смешные? – делано удивился «волкодав». – Вон как все веселятся, от души, так сказать.
– Значит, мозгов у них ещё меньше, чем у тебя, – с какой-то непонятной злостью выдал Александр. – А если учесть уровень твоего интеллекта, то это значит ниже, чем ничего.
Коллеги Саши, услышав такое, встали на месте как вкопанные, ошарашенно глядя ему вслед. А он, нимало не смущаясь, продолжал движение, пока не приблизился к Коту вплотную, и, задрав голову, дерзко уставился тому в глаза.
К слову сказать, остальные «волкодавы», услышав его замечание про мозги и интеллект, рассмеялись ещё громче. Как видно, тёртые этой жизнью воины слышали на своём веку шуточки и похлеще и, будучи сильными телом и духом, относились к подобным выходкам как минимум снисходительно, а некоторые так и потешались вовсю.
«Какого чёрта он творит? – пронеслось в голове у Варвары. – Зачем всё время нарывается? Что с ним такое?»
Внутренне она уже была готова увидеть, как здоровяк Кот, возвышающийся над её подчинённым, как слон над моськой, одним махом мускулистой руки отправит нахального внештатника в нокаут с последующей госпитализацией. Но «волкодав», как и большинство его однополчан, только громче расхохотался и, хлопнув парня по плечу, выдавил сквозь смех:
– Ну, Тимоха, не помрёшь ты своей смертью. Пристрелят тебя где-нибудь так невзначай и скажут, що так воно и було!
– Пристрелят так пристрелят, – пожал плачами тот. – Что на роду написано, то и будет.
– Ишь ты какой, – уже менее весёлым тоном протянул боец Комитета. – А ты, часом, с нами в командировку летишь не затем ли, чтобы смерть свою найти? Так учти, мы туда работать едем, а не подыхать. Нам там суицидники не нужны.
– Вот и хорошо, что не нужны, – в тон ему ответил Саша. – Потому как я туда тоже пахать еду, а не счёты с жизнью сводить.
– Ну, раз пахать едешь, – влез в их диалог другой боец, – значит, и позывной у тебя будет «Пахарь» или «Тракторист»!
Новый взрыв смеха заглушил шум аэродрома и заставил Тимохина скорчить страдальческую мину. Но пока он придумывал достойный ответ, всё веселье было прекращено вмешательством Сулинова, который до этого момента стоял обособленно и вместе со своим замом изучал на планшете карты местности, где им вскоре предстояло работать.
– Чего шумим, бездельники! – Голос майора гремел как полковой горн. – Кончай балаган и становись на погрузку. Борт уже подходит.
Пока его отряд выполнял команду, он обернулся к опергруппе и вопросительно уставился на доктора. Тот, всё понимая без слов, с сожалением развёл руками, как бы говоря: «Увы, курьер с вещами ещё не подъехал». Командир раздражённо тряхнул головой, но высказать ничего не успел, его зам указал пальцем на самолёт:
– Анатолий Викторович, наш борт застопорился!
– Что значит застопорился? – Сулинов нашёл взглядом предназначенный для их перевозки Ан и сквозь зубы матюкнулся, увидев, что тот действительно встал на полпути к ним и, судя по замедляющемуся вращению лопастей, заглушил двигатели.
– Какого… – Не договорив ругательство, майор нажал кнопку рации и прокричал в эфир: – Борт 1240, почему остановились?
– Приказ от диспетчера остановить движение, – последовал ответ.
Чертыхнувшись, командир «волкодавов» вновь зажал кнопку:
– Диспетчер, что происходит? Почему задержали наш борт?
После недолгой паузы рация заговорила голосом, в котором майор узнал голос начальника аэродрома:
– Анатолий, это Голованов говорит. Извини, дорогой, у нас тут форс-мажор. Неожиданное распоряжение сверху. Надо срочно принять пассажиров с вновь прибывшего борта, а ваша площадка на данный момент единственная свободная. Но я тебя заверяю, много времени это не займёт, тридцать – сорок минут, не больше.
На Сулинова в этот момент было страшно смотреть. Казалось, его сейчас разорвёт от раздражения и возмущения. Сжимая-разжимая кулаки, он обернулся к зданию диспетчерской, словно собираясь отдать команду на штурм ну или хотя бы в