– Я вот не кучеяр, но знаю, что тревожить воду без причины – плохой знак, – сказал он, цокая языком. – Или ты решил помолиться великой Семерице? Тогда простой камень не годится. Любой кучеяр знает, что Богиня Жизни любит золото. На тебе много золотых побрякушек. Кинь одну в воду, может, тебя услышат.
Мальчишка втянул в себя воздух от гнева, но достойный ответ не придумал, и, разозлившись еще больше, в сердцах швырнул корзину с ягодами на камни. Терпкий запах ягод, дразнящий Арлинга уже долгое время, стал почти невыносимым. Высыпавшись на раскаленную мостовую, вишни оказались беззащитными под палящими лучами солнца. Быть красивыми и аппетитными им оставалось недолго. На многих ягодах от удара о землю лопнула тугая кожица, прыснув ярким соком, невидимым на темно-красных кирпичах Аллеи.
Регарди сглотнул и укоризненно покачал головой. Внутренний голос подсказывал, что лучше всего было оставить мальчишку в покое и вернуться к товарищам, но упрямый Арлинг из прошлого, который не желал возвращаться обратно в клетку забвения, выпрямился и, нависнув над мальчиком, насмешливо произнес:
– Ты, наверное, и не одного обычая-то не знаешь, а кучеяр?
– А вот и неправда! – воскликнул юный богач, охотно поддавшись на провокацию. Оглянувшись на слуг и убедившись, что они поглощены паланкином, он запрыгнул на бортик фонтана, оказавшись на уровне груди Арлинга. Очевидно, высота придавала ему уверенности.
– Знаешь, зачем этот тис обвязан тряпками? – мальчишка указал за его спину, но Регарди даже не пошевелился.
– Тис – это дерево Семерицы, – важно заявил маленький кучеяр. – Женщины Балидета привязывают к нему платочки, надеясь, что богиня пошлет им детей, вот!
«Отстань от пацана!», – велел себе Арлинг, но вслух неторопливо произнес:
– Ага, а еще кучеярки обмазывают ствол дерева своим дерьмом, поэтому здесь так воняет. И это не платочки, а лоскуты ткани с их одежды.
Ну что, малой, проглотил? Получай за вишню!
На какое-то время мальчишка и, правда, задумался, сопя носом и тяжело дыша от гнева.
– Да что с тобой разговаривать! – фыркнул он, но признавать поражение не захотел и через минуту атаковал его с новой силой. – А ты знаешь, что это единственный фонтан в городе, из которого можно пить?
Перегнувшись через борт, он окунул в воду лицо и сделал шумный глоток. Вот теперь Арлинг позавидовал ему по-настоящему. В такую жару хотелось забраться в фонтан целиком, но купченок знал, о чем говорил:
– А тебе сюда нельзя, – ехидно произнес он, шлепая по воде ладонями. – Ее можно пить только кучеярам! Если ты коснешься хоть капли, тебя покарает богиня. Или жрецы. Вон они прохаживаются неподалеку. С тебя глаз не спускают.
– Да на здоровье, – ответил Арлинг, подходя к фонтану. – Только настоящий кучеяр не утоляет жажду, как животное. Пить из воды губами – непристойно. Для этого здесь есть ковшик.
Зачерпнув посудиной благоухающую прохладой жидкость, он протянул ее мальчишке.
– И, как истинный кучеяр, ты должен помолиться о том, кто подает тебе воду. Надо сказать так: «О, великая и прекрасная Семерица, пошли этому человеку силу юности».
И хотя Арлинг был уверен, что маленький кучеяр сейчас выбьет ковш у него из рук, тот воду принял.
– Хорошо, драган, – произнес купченок сквозь зубы. – Я возьму эту воду. Правда, моя нянька учила, что, встречаясь с незнакомцами, а тем более с драганами, нужно делать такой знак ладонью, – при этих словах пацан размашисто поводил рукой в воздухе. – Спорим, что про ладонь ты ничего не знал? Она спасает от дурного глаза!
– И что? Теперь ты чувствуешь себя в безопасности?
– Нет, – признался мальчишка. – Нужно еще сказать: «Пятерню тебе в глаз, пусть бог тебя ослепит». Но ведь ты и так слепой, значит, на тебя знак не подействует.
Тут Арлинг не выдержал и рассмеялся. Напряжение от перепалки с юным богачом вдруг лопнуло, растаяв в воздухе, словно мираж. Да что это на него нашло? Спорить с ребенком из-за каких-то ягод! Ни Магда, ни иман его бы точно не поняли.
Мальчишка еще некоторое время дулся, но, так как Арлинг продолжал смеяться, через некоторое время зашелся хохотом и сам. Теперь малец уже не казался Регарди таким наглым, да и вишни, жарившиеся на солнцепеке, давно потеряли свою привлекательность.
– Сейфуллах Аджухам! – раздался грозный оклик, и Арлинг услышал, как в их сторону направился человек, отделившийся от группы слуг, которые все еще возились с паланкином.
– Прошу вас слезть с фонтана, господин, и не оскорблять живородящую Семерицу, – сурово произнес подошедший кучеяр. От него резко пахнуло лимоном и лакричными палочками. Смесь вызывала только одну ассоциацию – так пах отбеливающий крем Атреи, который она всегда носила с собой в жестяной баночке. Бледная кожа считалась у кучеярок признаком благородства, поэтому женщины Балидета пользовались кремом и днем, и ночью. У мужчин такого запаха Арлинг еще не встречал, но выводы пока решил не делать. Кучеяры были полны сюрпризов.
– Да, Майнор, – проворчал мальчишка, сползая с фонтана, но слуга не спешил уходить и перевел внимательный взгляд цепких глаз на Регарди:
– Школа Белого Петуха? – процедил он, оглядывая его форму. – И чему вас там учат? Подавать воду сыну наместника полагается на коленях. Он вас оскорбил, господин?
– Не успел, – скривив губы, ответил мальчишка. – Но вежливости ему бы не помешало.
– Так ты еще и тупой, – трость Майнора стукнула Арлинга по плечу. – Благодари Омара, что господин сегодня добрый. На колени, ученик. Проси прощения у великодушного Сейфуллаха и проваливай.
Арлинг опешил от такой наглости, но ситуацию спас Беркут, который неожиданно вырос рядом, рассыпавшись в любезностях.
– Уважаемый господин Майнор, милейший господин Сейфуллах! Простите моего неучтивого товарища! От имени всей нашей школы просим! Глядите, он же драган, да еще и слепой. Разве можно требовать от северян учтивости? Нижайше просим прощения!
– Оставь их, Майнор, – важно протянул Сейфуллах. – Что там с носилками? Руки у вас не из того места растут, бездари. Я пойду пешком, отец меня, наверное, уже заждался.
Они удалились на приличное расстояние, когда мальчишка повернулся и крикнул:
– Эй, драган! Можешь забрать себе мои вишни. Не хорошо, если они пропадут. Ты же уважаешь наших богов, а вид гнили Великой Семерице противен.
Беркут сжал руку Арлинга, чтобы тот ничего не сказал, но Регарди уже достаточно владел собой и ввязываться в новую перепалку не собирался. И хотя Арлингу из прошлого хотелось запустить корзину вдогонку наместникову сыну, Арлинг из настоящего заставил себя развернуться и молча пройти ко дворцу, где им было велено дожидаться имана. Прогулок на сегодня было достаточно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});