поднялись сегодня в воздух.
— Ну, что? Додумался до чего-нибудь? — вижу по лицу — тормозит. Подсказываю:
— Рано или поздно они тебя, якобы тебя, собьют. Дальше что?
Вася вдруг начинает смеяться. Дошло?
— Но не сразу, не сразу. Дать им время на победные реляции и всё такое. Пару суток. Потом снова вылетает «Аэрокобра» с твоим номером. Через пару суток…
Замолкаю, жду. Вздыхаю, не дождался от него продолжения. Приходится самому.
— Через пару суток вылетает одновременно две или три «Аэрокобры» с твоим номером…
Вася снова начинает хихикать. Доходит весь цимес, слава ВКП(б)!
— А ещё через пару суток ты в Москве даёшь интервью иностранным корреспондентам, в котором рассказываешь, как мы ловко оставили гитлеровцев в дураках. И над ними смеётся весь мир.
Опять делаю паузу.
— Скажи, разве это не победа? Она может быть и такой, без водружения красного флага.
21 февраля, суббота, время 18:50.
Москва, Кремль, Ставка ВГК.
Первый час обсуждаем события на фронтах. Мне хотели навязать ещё одну армию плюсом к освободившимся армиям Анисимова и Кузнецова. Отбоярился.
— Товарищи, это лишние расходы. Тогда уж лучше их на Дальний Восток отправить. На случай если японцы начнут бузить. А мне хватит и того, что есть. Европа маленькая, толкаться локтями начнём.
— Смотрите, товарищ Павлов, — Сталин глядит предостерегающе. — Если после этих слов начнёте просить резервы…
Он делает паузу, тут же вклиниваюсь.
— Конечно, буду, товарищ Сталин. Но не людьми. Боеприпасы лишними не будут, техника всегда нужна, о ГСМ и речи нет. Сколько ни дайте, вволю не будет. Впрочем, давайте подержим северные армии в резерве. Мало ли что…
— Какие-то трудности у вас есть, товарищ Павлов?
— У немцев новые танки появились. Тяжёлые. С грозным названием «Тигры». 76-миллиметровые орудия в лоб их не берут. Ни танковые пушки, ни полевые. Т-34 против них тоже слаб, только в борт да с близкого расстояния может поразить. Бороться можно только зажигательными снарядами. У них бензиновые двигатели, так что огня они боятся.
— Хм-м… — Сталин пыхает трубкой.
— Короче говоря, штатных средств поражения этого чудовища у нас нет. Нас выручает пара обстоятельств. «Тигр» — техника новая и сырая, часто ломается. Проходимость у них плохая из-за большой массы. Обслуживание сложное, горючего жрёт много, так что если отбомбиться по их складам ГСМ, они встанут.
— Что вам всё-таки нужно для эффективной борьбы с «Тиграми», товарищ Павлов?
— Зажигательные снаряды для сорокопяток и 76-миллиметровых полевых пушек. Для танков Т-34 тоже. Снаряд должен снабжаться горючей смесью с высокой температурой горения. Он должен как бы разбиваться о броню и заливать её горящей смесью. Сразу нейтрализуются оптические приборы, танк слепнет. А если возможна стрельба с фланга, то моторный отсек можно поразить. Тогда всё, танку конец.
Чуть подумав, добавляю:
— В Белоруссии изготавливаем такие снаряды, но крайне мало. Начинка из бензина с добавлением машинного масла. Вынужденный вариант, они постепенно подтекают, долго хранить нельзя…
Слава Васильеву, он догадался сделать сплошным низ снаряда, так что в пороховой заряд выстрела масло не течёт.
— Термитная смесь нужна, — умничает Каганович.
Дёргаю головой.
— Да мне всё равно. Главное, чтобы работало.
Упоминаю и второй вариант.
— Можно ещё возобновить производство противотанковых 57-мм пушек ЗИС-2. Они способны пробивать лобовую броню тигров. Но я не уверен, что мы получим хотя бы тысячу пушек за пару месяцев. А меньше или за более долгий срок не имеет смысла. Не успеем снабдить ими войска до конца войны.
Вопрос со снарядами отдали на откуп Жданову. Производство пушек постановили тоже возобновить.
— Война может и закончится, но армия всё равно должна иметь лучшее вооружение, — против слов Сталина возражений не нашлось.
Одну из освободившихся армий Карельского фронта всё-таки постановили перебросить Жукову. Он точно не откажется. А сам Карельский фронт объединится с Ленинградским в Северный. Потихоньку переходим в том регионе на мирные рельсы. Финская армия демобилизуется, тяжёлых вооружений и большей части авиации она лишена, так что даже при жгучем желании возобновить военные действия технически не сможет.
Доходит речь до делёжки Европы. Понятное дело, что Тешинскую область, захваченную Польшей, решили отдать обратно Чехословакии. Ни вопросов, ни возражений ни у кого нет. А вот тема Данцига лично у меня вызывает кривоватую ухмылку. Не сдержался.
— У вас возражения, товарищ Павлов?
— Не то, чтобы возражения… сомнения, товарищ Сталин. С одной стороны, этот эксклав Германии прямо просится, чтобы его отрезали. С другой, дарить его полякам не хочется.
— Пачиму?
— Они нас ненавидят, и никакие подарки это не исправят.
— Мы создаём в Польше коммунистическую партию, — своё веское слово вставляет Мехлис.
— И в это же время воссоздаётся польская армия, в которой коммунисты никакого влияния не имеют.
Какое-то подозрительное молчание устанавливается, как будто я ляпнул о чём-то запретном и деликатном. Надо исправляться.
— В настоящий момент вынуждаю их вести активные боевые действия. Сильно надеюсь, что общие потери достигнут не менее половины личного состава.
— Какая кровожадность, — роняет Ворошилов весело.
— Там офицеры по большей части яростные антикоммунисты. Меньше потом хлопот будет. Если Данциг отдаём полякам, то пусть они его и штурмуют. Хоть пару тысяч наших бойцов сбережём.
— А сейчас чем твои поляки занимаются? — любопытствует Будённый.
— Немецкий гарнизон в Лодзи добивают, — Лодзь наши войска обошли, оставив честь его взятия полковнику Шиманскому.
Так и постановили отдать Данциг. А кто его будет брать, на моё усмотрение. Я усмотрю, мне не трудно, хех!
— Товарищ Павлов, а ви не поторопились организовать управления по немецкому имуществу? Мне кажется, ви спешите. Этот вопрос должен решаться ГКО.
Вот и дошла очередь до моего вопроса. Встаю. Репликой тут не отделаешься.
— Думаю, что наоборот, товарищ Сталин, опаздываем. Мы уже довольно долго находимся на чужой территории. Механизмы репараций уже надо создавать, — кстати, он тот мой приказ до сих пор не подписал, так что он как бы не совсем законный. — Созданные на временной основе управления своего рода разведка боем. Безусловно, этот вопрос должен решаться ГКО. Поэтому предлагаю такой порядок. Через три-четыре недели временные начальники управлений выявят все трудности, возникающие при их работе. Затем доложат их комиссии ГКО, и тогда можно будет окончательно утрясти вопросы их структуры, порядка деятельности и комплектования. И провести отдельным постановлением ГКО.
Против разумности такого предложения не мог возразить никто. Даже Мехлис и Берия.