Читать интересную книгу Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии - Андрей Ваджра

Для того чтобы вернуть доверие международных финансовых кругов, мексиканский президент приказал начать следующий этап шоковой терапии. В результате на протяжении нескольких месяцев 15 тыс. мексиканских компаний обанкротилось, около 3 млн.человек потеряли работу, покупательская способность населения уменьшились как минимум на треть. Произошло разрушение социальной сферы.

Размер совокупного продукта на душу населения стал постоянно уменьшаться. Страну охватили политические волнения, забастовки и крестьянские восстания. По мнению западных специалистов, Мексика сейчас находится на грани гражданской войны [2, с. 188–189].

«За прошедшее десятилетие экономических реформ количество людей, живущих в крайней бедности в сельской местности, возросло почти на треть, — пишет Н. Хомский, анализируя ситуацию в Мексике. — Половине населения не хватает средств для удовлетворения основных потребностей, драматический рост нищеты наблюдался с 1980 года. Согласно предписаниям Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка, в сельскохозяйственном производстве произошел сдвиг в сторону экспорта и кормов для животных, что благоприятствовало агробизнесу, иностранным потребителям и богатым слоям мексиканского населения, — тогда как недоедание стало основной проблемой здравоохранения, безработица в сельском хозяйстве увеличилась, плодородные земли были оставлены, и Мексика начала импортировать продовольствие в громадных количествах. Резко упала зарплата в промышленности. Доля труда в валовом внутреннем продукте, которая возрастала до середины 70–х годов XX века, с тех пор упала более чем на треть. Таковы стандартные обстоятельства, сопутствующие неолиберальным реформам» [33, с. 181–182].

«Итак, мексиканский опыт показывает, — делают вывод Мартин Г.П и Шуманн X., — что идея чуда–процветания в результате полного освобождения рынка—наивная иллюзия. Всякий раз, когда слаборазвитая страна пытается без субсидий и тарифной защиты конкурировать с мощными индустриальными экономиками Запада, ее потуги обречены на скорый провал. Свободная торговля — не более чем закон джунглей, и не только в Центральной Америке» [2, с. 190].

Теперь обратимся к факту сотрудничества МВФ с Венесуэлой.

Либеральные реформы в этой стране начались в 1980 году. На тот момент ее внешний долг составлял 29 млрд.долл., а через 10 лет преобразований она только по процентам выплатила 31 млрд.[64, с. 20]. Отток капиталов из страны за десять лет (1980–1990) оценивается в 34,5 млрддолл. В 1989—1991 годах реальная заработная плата в Венесуэле упала на 40%, безработица в 1991 году достигла 50% от общего количества трудоспособного населения.

В средних по своим размерам компаниях объем капиталовложений упал за эти три года на 20%, в небольших и маленьких — на 36—50%. За чертой бедности оказалось 80% от 18–миллионного населения страны [65]. И это притом, что в свое время в Венесуэле, которая занимает важные позиции среди мировых экспортеров нефти, был самый высокий доход надушу населения в Латинской Америке.

Благодаря программам М ВФ распределение населения страны по уровню доходов в начале 90–х было таким: богатые— 1%, верхний слой среднего класса — 7%, средний класс— 12%, бедные — 36%, нищие — 44%. [64, с. 20].

В Перу эмиссары МВФ появились также в 1980 году. В период с 1980 по 1985 год валовой национальный продукт этой страны начал стремительно падать. Однако в 1986—1987 годах наблюдался его подъем, но специалисты считают, что эта временная приостановка снижения ВНП была вызвана разрывом отношений президента Алана Гарсия с МВФ и прекращением выплат внешнего долга. Однако в 1987 году он вновь начал сотрудничество с МВФ, в результате чего в стране снова произошел экономический спад.

В период 1980—1990–х годов ВНП надушу населения Перу сократился на четверть. Народ страны начал попросту недоедать. А в августе 1990 года президентом стал Альберто Фухиоми, который осуществил «шоковую терапию». Было резко сокращено государственное финансирование производства продуктов питания и отменены дотации энергетической сфере. Цены на продовольствие, воду, коммунальные услуги немедленно увеличились в 30 раз. Заработная же плата всего лишь была удвоена. До начала либеральных реформ количество перуанцев, которые жили в бедности, составляло 35% от 20–миллионного населения, через несколько недель после запуска механизма «шоковой терапии» количество нищих в стране достигло 60%.

Бедность в Перу означает возможность поесть раз в день, потребляя около 800 кал. в сутки (это меньше того, что получали узники в гитлеровском концлагере Аушвиц). Из–за экономии государственных средств на поддержку водопроводной и канализационной систем (потребность в инвестициях этой инфраструктуры составляла в 80–х 140 млн.долл. в год, но правительство выделяло не более 20% от этой суммы) в городах Перу вспыхнула эпидемия холеры. Количество заболевших ею выросло с 36 на каждую тысячу жителей в 1980 году до 133 — в 1989–м. «Шоковая терапия» практически не предусматривала затрат на социальную сферу. Поэтому, несмотря на эпидемию, государственное финансирование здравоохранения в Перу в 1990 году составляло всего четверть от уровня 1980 года. Месячная зарплата врачей в стране была 45 долл, а медицинских сестер — 25. За все три года свирепствования эпидемии правительство затратило на борьбу с ней в целом 60 млн.долл., тогда как на погашение долгов транснациональным кредиторам выплаты достигали 80 млн.в месяц (!) [66].

«Шоковая терапия» Боливии была осуществлена под руководством известного либерала и консультанта МВФ Джеффри Сакса[194]. В 1985—1987 годах он был советником боливийского правительства. Благодаря его консультациям в стране удалось остановить инфляцию, разрушив при этом производственный сектор и без того слабой боливийской экономики, что в итоге превратило Боливию в «наркореспублику».

Либеральная «терапия» этой страны длилась 5 лет (с 1985 по 1990 г.). За это время внутренние капиталовложения в расчете на душу населения снизились вдвое. Д. Сакс урезал затраты бюджета, сократив количество занятого населения в государственных отраслях промышленности: в оловянной на 77% и нефтяной на 45%. Безработица, благодаря его реформам, также охватила и частный сектор боливийской экономики. Там занятость снизилась на 20 тыс. человек. Безработные переместились на плантации и в лаборатории наркобаронов, где выращивалась и перерабатывалась кока. В скором времени в этой «отрасли» была занята уже треть трудоспособного населения страны. Производство кокаина в Боливии стало стремительно увеличиваться. Сакс настолько сильно стимулировал кокаиновый промысел в этой республике, что она до сих пор входит в число главных мировых поставщиков этого наркотика. Кокаин, произведенный в Боливии, составлял, до недавнего времени, 37% всех уличных продаж этого наркотика в США, а доход от его реализации оценивается в 50 млрд.долл. в год, что в 10 раз превышает легальный ВНП страны [67].

Итак, промышленность Боливии была разрушена, страна превратилась в мирового производителя кокаина, но инфляция действительно упала. Это яркий пример экспорториентированной «модернизации» по методам МВФ. В его условиях все равно, за счет какого экспорта достигается финансовая стабилизация — в Мексике за счет вывоза нефти, в Боливии — кокаина.

Трагические события конца девяностых годов в Эфиопии также непосредственно связаны с деятельностью на ее территории МВФ.

После свержения в 1991 году в этой стране просоветского режима полковника Менгисту Хайле Мариам организации международных кредиторов создали «Экстренный проект выздоровления и перестройки», который в срочном порядке должен был решить проблему внешнего долга в 9 млрд.долл., возникшего во время власти Менгисту. Проект предусматривал отсрочку выплат по нему, но лишь при условии проведения в Эфиопии радикальных макроэкономических реформ. МВФ предложил переходному правительству свой стандартный набор финансово–экономических преобразований, которые оно вынуждено было последовательно реализовывать.

Это фактически полностью исключило реальное послевоенное восстановление страны. Международные кредиторы требовали либерализации торговли и полной приватизации общественных коммунальных служб, банков, государственных ферм и фабрик. При этом прошли массовые увольнения госслужащих (включая учителей и работников здравоохранения), зарплаты были заморожены, а трудовое право изменено для того, чтобы дать государству возможность «освободиться от избыточных работников». В условиях тотальной коррупции государственная собственность была практически полностью распродана по дешевке иностранным компаниям.

Так же как после реформ в Кении в 1991 году, рынки сельскохозяйственной продукции Эфиопии оказались в руках больших сельскохозяйственных корпораций. Международные кредиторы вынудили правительство отказаться от контроля над ценами на сельскохозяйственную продукцию и предоставления субсидий крестьянам. Также были освобождены расценки на перевозку, что привело к росту цен на продукты питания в удаленных районах, более всего пострадавших от засухи. А продажа товаров для крестьян, включая удобрения и семена, оказалась в руках частных торговцев.