Читать интересную книгу Сёгун - Джеймс Клавелл

Марико перевела. Блэкторн ответил.

– Он говорит… – Марико заколебалась, потом торопливо проговорила: – Пожалуйста, извините меня, он говорит, что вам хорошо бы пользоваться своей головой.

Торанага рассмеялся:

– Поблагодарите Андзин-сана за его голову. Так будет правильнее всего. Я надеюсь, она останется у него на плечах. Скажите ему, что теперь мы равны.

– Он говорит: «Нет, мы не равны, Торанага-сама. Но дайте мне мой корабль и команду, и я очищу весь океан. От любых врагов».

– Марико-сан, вы думаете, он имеет в виду и меня наряду с южными чужеземцами? – Вопрос был задан беспечно.

Бриз опять бросил прядь ей на глаза. Она устало откинула волосы:

– Не знаю, извините меня. Может быть, так, а может быть, нет. Хотите, я спрошу его? Извините, но он… он очень странный. Боюсь, я не понимаю его. Не во всем.

– У нас достаточно времени. Рано или поздно он объяснится с нами.

Блэкторн видел, как фрегат спокойно поднял якоря сразу после того, как приставленные к нему серые в спешке высадились на берег, следил за тем, как с корабля спустили баркас, который быстро отбуксировал «Санта-Терезу» от места стоянки у пристани на быстрину. Теперь фрегат находился в нескольких кабельтовых от берега, в глубоких водах, в безопасности, легкий носовой якорь удерживал его на месте, бортом к берегу. Это был обычный маневр европейских кораблей во вражеских или иностранных портах, когда с берега могла угрожать опасность. Он знал также, что, хотя на палубе не наблюдалось никакой суеты, все пушки уже заряжены, мушкеты приготовлены к стрельбе, шрапнель, ядра – обычные и цепные – наличествуют в изобилии, абордажные сабли ждут своего часа в стойках, а вооруженные люди засели наверху на вантах. Глаза озирают горизонт во всех направлениях. Галера наверняка привлекла внимание в тот момент, когда изменила курс. Два тридцатифунтовых кормовых орудия, направленных прямо на них, уже готовы палить. Португальские канониры – самые лучшие в мире после англичан.

«И они все знают про Торанагу, – признал он с горечью, – потому что умны и как пить дать расспросили грузчиков или серых о том, из-за чего поднялся весь этот переполох. Или же проклятые иезуиты, от которых ничто не скроется, послали им сообщение о бегстве Торанаги и обо мне».

Он почувствовал, как зашевелились его волосы. «Любая из этих пушек может отправить нас в преисподнюю. Да, но мы в безопасности, так как на борту с нами Торанага. Возблагодарим Господа за Торанагу!»

Марико обратилась к нему:

– Мой господин спрашивает: каких обычаев вы придерживаетесь, когда хотите подойти к военному кораблю?

– Если на борту есть пушки, салютуем. Или сигналим флажками, прося разрешения встать рядом.

– Мой господин спрашивает: а что, если флажков нет?

Галера еще оставалась вне досягаемости пушечных выстрелов, но у Блэкторна возникло ощущение, будто он лезет на пороховую бочку, хотя пушечные порты еще были закрыты. Фрегат имел по восемь пушек с каждого борта на главной палубе, две на корме и две на носу. «„Эразм“ мог бы захватить его, – решил Блэкторн, – без сомнения, если бы я имел нужную команду. Я бы не прочь захватить этот корабль… Проснись, оставь мечтания! Мы не на борту „Эразма“, и этот свинячий потрох, галера, и тот португальский корабль – единственная наша надежда. Под прицелом пушек мы в безопасности. Дай Бог удачи Торанаге».

– Скажите капитану, пусть поднимет на мачте штандарт Торанаги. Этого будет достаточно, сеньора. Создайте видимость, что не происходит ничего необычного, и объясните им, кто на борту, но я думаю, они уже знают, кто здесь.

Флаг был поднят очень быстро. Все на галере, казалось, почувствовали себя уверенней. Блэкторн отметил это изменение. Даже ему полегчало.

– Мой господин спрашивает, как сообщить им, что мы хотим стать рядом с ними.

– Скажите ему, что без сигнальных флажков он имеет две возможности: оставаться за пределами досягаемости пушечного выстрела, отправив к ним несколько людей в маленькой лодке, или сближаться, пока мы не сможем с ними перекрикиваться.

– Мой господин спрашивает, что вы посоветуете.

– Идти прямо к ним. Нет причин осторожничать. Господин Торанага на борту. Он самый важный даймё в стране. Конечно, они помогут нам… О боже мой!

– Сеньор!

Он не ответил, тогда она быстро перевела то, что он сказал, и выслушала следующий вопрос Торанаги.

– Мой господин спрашивает: помогут и что?.. Пожалуйста, объясните вашу мысль. Почему вы остановились?

– Я внезапно понял, что господин Торанага теперь в состоянии войны с Исидо. Разве не так? Поэтому люди на фрегате, может быть, не станут помогать ему.

– Конечно, они помогут нам.

– Нет. Кто сейчас нужнее португальцам: господин Торанага или господин Исидо? Если они посчитают, что Исидо, одним выстрелом отправят нас в преисподнюю.

– Не может быть, чтобы португальцы стреляли по японскому кораблю, – усомнилась Марико.

– Поверьте мне, выстрелят, сеньора. И держу пари, что фрегат не даст нам встать рядом с ним. Я бы не дал, если бы был на нем капитаном. Боже мой! – Блэкторн посмотрел на корабль.

Серые, отпуская язвительные замечания, ушли с пристани и рассеялись по суше вдоль берега. «Теперь шансов нет», – подумал он. Рыбацкие лодки перекрывали выход из гавани. «И тут никаких шансов».

– Скажите Торанаге, что есть только одна надежда выбраться из гавани. Это шторм. Может быть, мы проскочим там, где не пройдут рыбацкие лодки. Только так нам удастся ускользнуть из ловушки.

Торанага задал вопрос капитану, который долго что-то отвечал, потом Марико повернулась к Блэкторну:

– Мой господин спрашивает: считаете ли вы, что будет шторм?

– Мой нюх подсказывает, что да. Но не сегодня. Дня через два-три. Сможем ли мы ждать так долго?

– Ваш нюх? Разве у шторма есть запах?

– Нет, сеньора, это такое выражение.

Торанага подумал и принял решение:

– Мы подойдем к ним на такое расстояние, чтобы можно было поговорить, Андзин-сан.

– Тогда скажите ему, что заходить надо с кормы. Так у них будут самые плохие условия для прицеливания. Скажите ему, что они вероломны. Я знаю, на какое вероломство они способны, когда затронуты их интересы. Почище голландцев! Если команда этого корабля поможет Торанаге спастись, Исидо выгонит отсюда всех португальцев. Они не станут этим рисковать.

– Мой господин говорит: скоро мы узнаем ответ.

– Мы голые, сеньора. У нас нет никаких шансов против этих пушек. Если люди на корабле настроены враждебно – или даже намерены держать нейтралитет, – считайте, что мы потоплены.

– Мой господин говорит: вы должны добиться их любезности.

– Как я могу? Я их враг.

– Мой хозяин говорит: на войне, да и в мирное время, хороший враг может быть ценнее плохого союзника. Он говорит: вы знаете, что у них в голове, и придумаете, как их убедить.

– Единственный надежный аргумент – сила.

– Хорошо. «Я согласен», – говорит мой господин. Пожалуйста, скажите, как атаковать этот корабль?

– Что?

– Он говорит, что согласен. Как бы вы напали на этот корабль? Как бы вы захватили его? Нам нужны их пушки. Простите, я непонятно выражаюсь?

– А я повторяю, что намерен разнести ее вдребезги, – заявил генерал-капитан Феррьера.

– Нет, – ответил дель Акуа, наблюдая за галерой с юта.

– Канонир, она уже в пределах пушечного выстрела?

– Нет, дон Феррьера, – отозвался главный канонир, – еще нет.

– Зачем она идет к нам, если не с враждебными намерениями, ваше преосвященство? Почему просто не уходит? Дело понятное.

Фрегат был слишком далеко от входа в гавань, поэтому никто на борту не видел приготовившихся к нападению рыбачьих лодок.

– Мы ничем не рискуем, ваше преосвященство, и выигрываем все, – уговаривал Феррьера. – Мы делаем вид, будто не знаем, что на борту Торанага. Будто уверены, что это разбойники – разбойники, которых ведет пират-еретик и которые собираются напасть на нас. Не беспокойтесь, будет легко спровоцировать их, когда они окажутся на расстоянии выстрела.

– Нет! – отрезал дель Акуа.

Отец Алвито повернулся спиной к планширу:

– Галера подняла штандарт Торанаги, генерал-капитан.

– Фальшивый штандарт! – сардонически усмехнулся Феррьера. – Это старый морской трюк. Мы не видим Торанаги. Может быть, его и нет на борту.

– Есть.

– Боже мой, война будет катастрофой! Это повредит отправке черного корабля, если вообще не расстроит наши планы в этом году. Я не могу допустить подобного! Чтобы что-то помешало плаванию!

– Наши финансы в еще более плачевном состоянии, чем ваши, генерал-капитан, – бросил дель Акуа. – Если сорвутся сделки этого года, Церковь обанкротится, вам понятно? Мы три года не получали ничего из Гоа и Лиссабона, и потеря доходов за прошлый год… Боже, дай мне терпения! Я лучше вас знаю, чем мы рискуем. Ответ: нет!

Родригес, мучаясь болями, устроился в кресле, а ногу в лубках уложил на мягкий табурет, стоявший около нактоуза.