На всякий случай я уже привычным движением сунул руку во внутренний карман пиджака.
— Если что, идите вперёд, — шепнул я Владу. Беляков всё понял и едва заметно кивнул.
Мы с Миттом замерли напротив друг друга, и он наклонился к моему уху. Я стоял на ступень ниже, потому что если бы встал с ним на одну ступеньку, мог бы и не расслышать те «ценные» слова, которые этот низкорослый парень хочет мне сказать.
— Вчера тебе повезло, — процедил Митт. — Но не думай, что так будет продолжаться и дальше.
— Не понимаю, о чём вы, — с улыбкой ответил я. Мы могли свободно говорить посреди лестницы, благо кроме наших компаний по близости никого не было.
— Всё ты понимаешь, отребье. В следующий раз тебе переломают руки и ноги. Ходи и оглядывайся.
— Вы мне угрожаете? — я изобразил удивление. — Это нарушение устава лицея.
— На улице устав лицея не действует, — зло усмехнулся Митт. В этот момент на нижний пролёт ступила пара, вроде бы, со второго, курса. Заметив их, Валентин бросил мне напоследок: — Скоро ты пожалеешь, что решил поступить сюда.
И с гордым видом продолжил спускаться. М-да, что-то парень совсем увлёкся.
Вася и Влад ждали меня в коридоре. Хоть они и прислушались к моей просьбе — далеко не отходили и держали меня в поле зрения.
— Всё плохо? — серьёзным голосом спросил Беляков. — Я сразу заметил, с какой злобой он на тебя смотрит.
— Ты преувеличиваешь, — усмехнулся я. — Ну, подумаешь, парень немного психует из-за зазнавшегося простолюдина? Ничего страшного.
Посмотрев на меня тяжёлым взглядом, Беляков вздохнул и покачал головой:
— Ты прав. «Зазнавшийся простолюдин», по-другому и не скажешь.
— Очень опасно, Аскольд, дразнить голодного медведя, — напряжённо проговорил Вася.
Улыбнувшись, я хлопнул Белякова и Антохина по плечам:
— Мне приятна ваша забота, парни, но вам не о чем переживать. Не тратьте впустую свои нервные клетки. Они ведь не восстанавливаются.
По крайней мере, так пока считается в этом мире.
— Мне кажется, все, кто находится рядом с тобой, без конца тратят свои нервные клетки, — Влад вновь тяжело вздохнул и кивком головы предложил-таки пойти в класс.
На наше совместное приветствие ответили почти все одноклассники. Даже Юлия ровным тоном проговорила:
— Доброе утро, — и чуть склонила головой в лёгком поклоне. Правда смотрела она при этом только на меня, так что осталось тайной, стала бы она здороваться с Владом или Васей, если бы мы заходили по одному.
До начала урока мы с парнями ещё раз обсудили прошедший бал и предстоящий турнир, к нам даже на пару минут присоединилась Маша, но потом всё равно вернулась к учебникам. А Юля так и сидела в гордом одиночестве на последней парте, изредка бросая в нашу сторону серьёзные взгляды.
— Аскольд, куда ты? — спросил Влад после урока, когда я собирался на выход из класса.
— Нужно заглянуть в учсовет, — честно ответил я.
— Дела, связанные с турниром? — к нашей беседе присоединилась Яна.
— Отчасти, — я улыбнулся.
Отделавшись от товарищей, я уверенно направился к нужному мне кабинету. В коридоре столкнулся с Хмельницким. Молча кивнул ему, всё-таки на балу он был весьма вежлив. Боярин тоже ответил мне кивком. Хех, похоже, с ними не всё потеряно.
Все лишние мысли покинули мою голову, стоило лишь открыть дверь кабинета учсовета.
— Доброе утро, Алиса, Софья Антоновна, — поклонился я, переступив порог.
Кроме главы учсовета и её заместителя в комнате никого больше не было. Оболенская подняла удивлённый взгляд от бумаг, а Троекурова оторвалась от тетради и учебника.
— Привет, Аскольд, — жизнерадостно поздоровалась Алиса.
— Здравствуйте, Аскольд Игоревич, — ровным тоном проговорила Царица лицея. — С чем пожаловали?
— Не поверите, но прибыл я по долгу члена учсовета, — обворожительно улыбнувшись, я прошёл к широкому столу из лакированного дерева и сел на свободный стул на стороне Алисы. — Один из лицеистов неоднократно нарушал устав лицея. Оскорбления на почве сословного неравенства, преследование, угрозы. Ну и, конечно же, личное оскорбление члена учсовета.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Троекурова, на которую я смотрел в этот момент, нахмурилась.
— Аскольд, полагаю, неудобства доставляют тебе. Кто? Есть ли свидетели? — напряжённо спросила Алиса.
— Свидетели? А одного моего слова разве не достаточно? В нашем лицее все равны, — я спокойно, но чётко обозначил свою позицию.
— Вы правы, Аскольд Игоревич, — холодно проговорила Троекурова, — но чем больше доказательная база, тем весомее наказание. И вы не ответили на вопрос.
— Прошу прощения, Алиса, — повернувшись к Оболенской, я обозначил поклон. — Что ж, отвечаю. Свидетелей моих постоянных конфликтов с Валентином Миттом достаточно. Мои одноклассники: Влад Беляков, Яна Оболенская, Инна Комаровская, Василий Антохин видели, что Митт ищет конфликта со мной. Но, что сейчас важнее, — я сунул руку во внутренний карман пиджака, достал чёрный диктофон и вынул из него маленькую кассету. Оболенская округлила глаза, а Троекурова снова свела брови на переносице. — Здесь запись оскорблений и угроз на балу, запись допроса напавших на меня вчера вечером бандитов, а также запись реакции Митта на неудачное нападение.
— Что? — удивлённо выпалила Алиса. — На тебя вчера напали? Бандиты?
— Да, после бала, недалеко от моего дома, — кивнул я. — Меня вели от самой станции, у них была моя фотография, им заплатили, чтобы поломать мне конечности. Я уверен, что это сделали по наводке Митта. И, на мой взгляд, подобные действия идут вразрез с уставом лицея. Кроме того, в прошлый понедельник некие солидные люди заплатили хулиганам из школы, в которой учатся мои братья, чтобы братьев избили. В тот же день мою тётю ни с того ни с сего попросили уволиться с работы. Насчёт последнего Митт подходил ко мне в столовой, чтобы позлорадствовать. Увы, записи того разговора у меня нет, но мой ответ слышали все, кто был за столиком. В том числе и Яна.
— Что с вашими братьями? — быстро спросила Троекурова, едва я замолчал.
— К счастью, конфликт удалось погасить, и они не пострадали. Наниматели не ожидали, что у братьев будет охрана.
Софья кивнула и через пару секунд добавила:
— Полагаю, у вас тоже есть охрана, что стало неприятным сюрпризом для нападавших. Что ж… — протянула она задумчиво. — Признаюсь, в первый момент я была неприятно удивлена тем, что вы решили воспользоваться служебным положением… Но признаю, та реакция была ошибочной. Вы поступили правильно, Аскольд Игоревич, что решили поделиться с учсоветом своей проблемой. Это достойно, преступить через свою гордость ради безопасности близких.
Алиса одобрительно кивнула, а я вновь обозначил поклон, на сей раз Троекуровой. Забавно, что она видит этот мой поступок насквозь. Далеко не факт, что я бы обратился к учсовету, если бы не опасался за безопасность близких. Будь я один, мне было бы плевать на Митта и его гениальные придумки.
Я поступил обдуманно, придя к Царице и старшей дочери Оболенских.
А ещё я сохранил себе копии записей всех разговоров, кроме того, который был сделан сегодня перед уроками.
— Мы проанализируем запись, — Троекурова взяла в руки крохотную кассету. — И приложим все усилия, чтобы поставить точку в вашем конфликте с Валентином Игнатовичем.
— Благодарю.
— Что ж, если на этом всё, то, позвольте вам пожелать удачи во время сегодняшнего боя, — ровным тоном проговорила Троекурова.
— Поддерживаю! — выпалила Алиса. — Мы придём посмотреть. И на бой Яны тоже.
— Спасибо, — отозвался я.
Самим-то двум красавицам на этой неделе сражаться не придётся. Так как на школьном этапе участвуют двести сорок три лицеиста, чтобы выйти в стандартную турнирную сетку, тринадцать человек попадают сразу во второй тур. Затем к ним присоединятся сто пятнадцать победителей первого тура, и все вместе эти сто двадцать восемь человек составят одну шестьдесят четвертую финала. Тринадцать счастливчиков выбрали из лучших бойцов прошлогоднего школьного турнира. С одной стороны, сомнительное решение — у сильных бойцов на один бой меньше. С другой же, исключив официально лучших из первого тура, организаторы дали возможность хотя бы в первом туре проявить себя большему числу участников.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})