— Спасибо за объяснение, — сказал Волгин. — Мы воспользуемся вашим приглашением. Как вас найти?
— Мы сами найдём вас. Всем будет известно, где вы находитесь. Такие гости, как вы, у нас бывают редко.
— А фаэтонцы?
— Мы уже привыкли к ним. Они у нас уже несколько лет.
— Вы не знаете, они сейчас на Марсе?
— Двое. Ая и Эйа, оба биологи. Кстати, эти имена сокращены нами. У фаэтонцев все имена состоят из одних гласных. Их трудно произносить. Например, полное имя Эйа состоит из двадцати одной буквы. Язык сломать можно.
— Это мужчины или женщины?
— Мужчины. На Земле ещё не видели ни одной фаэтонской женщины.
Подошли Мельникова и Мэри.
— Вы долго будете беседовать? — спросила Мэри. — Мария хочет пройти вниз.
— А где Всеволод?
— Его нигде не видно. Я уж начинаю беспокоиться, — сказала Мельникова.
— О чём? С корабля деваться некуда. Ходит где-нибудь по саду. Да вот он, — прибавил Волгин, указывая на площадку для игр.
Действительно, Крижевский оказался там и с увлечением играл в мяч, очевидно, чувствуя себя очень хорошо среди молодёжи.
Молодой механик хуже всех, исключая Вильсона, не имевшего никаких способностей к лингвистике, овладевал современным языком и ещё не мог говорить на нём. Но это, видимо, ему нисколько не помешало.
Мельникова направилась к площадке, а за нею пошли и другие.
Игра оказалась довольно примитивной, и было немного странно, что взрослые люди так увлекаются ею. В распоряжении играющих было несколько десятков небольших разноцветных мячей. Цель игры состояла в том, чтобы попасть мячом в кого-нибудь. Получивший пять попаданий выходил из игры. Удар красным мячом, которых было только два, считался за двойной. Игра продолжалась до тех пор, пока на поле не оставался кто-нибудь один.
Всё это в нескольких словах объяснили гостям.
Судей, конечно, не было. Каждый сам считал полученные удары и уходил с площадки, получив пять. Поймавший мяч скидывал со своего счёта одно очко, но сделать это удавалось немногим.
Несмотря на детский характер игры, даже Второв наблюдал за ней с интересом. Гибкие, хорошо тренированные тела молодых людей мелькали по площадке с непостижимой лёгкостью. Увёртываясь от ударов мячей, летевших со всех сторон, играющие поднимали их и бросали в противников. Их движения облегчались антигравитационными поясами, которые были на всех. Крижевскому приходилось туго, несмотря на то, что его явно щадили. Он не обладал поистине кошачьей ловкостью людей нового поколения.
Вскоре, получив пятый удар, он присоединился к друзьям.
— Третий раз подряд, — сказал он с досадой, — я ухожу одним из первых. Эта игра похожа на лапту.
Вскоре на площадке остались всего двое — юноша и девушка. Долгое время они никак не могли попасть друг в друга. Оба ловили мячи в воздухе, иногда сразу два, правой и левой рукой. Зрители награждали их одобрительными возгласами. Минут через восемь юноша проиграл. Он развёл руками и поклонился победительнице.
Площадка снова наполнилась.
— Хватит, Всеволод, — сказала Мельникова, удерживая Крижевского за руку. — Пойдём с нами вниз.
— Идём. Всё равно я опять быстро проиграю. А я ведь меньше ростом, чем они, в меня труднее попасть, а вот подите…
Крижевский был очень огорчён своей неловкостью.
— Даже здесь, — тихо сказал Второв Волгину, — проявляется наша безнадёжная отсталость. Ни умственно, ни физически мы их догнать не можем.
Волгин нахмурился, но ничего не ответил.
В среднем ярусе корабля кают было больше и не было сада. Но цветы и здесь росли повсюду. На самой середине находился довольно большой круглый бассейн, в котором никто сейчас не плавал. Кругом, среди цветочных клумб, стояли небольшие столики и мягкие кресла.
А над головой снова раскинулся узор звёзд и так же, как наверху, сияло Солнце. Но это было уже не следствием прозрачности стен и потолка, а оптической иллюзией, создаваемой или экранами, или другой системой, вроде телеофии.
Волгин уже освоился с ощущением полёта, да его и не было — этого ощущения, корабль казался неподвижным.
Второв предложил утолить голод. Все охотно согласились.
— Интересно, — сказал Волгин, — как здесь организовано «питание»? От кулинарных заводов мы находимся довольно далеко.
Мэри и Владилен сели за пустой стол. Остальные последовали их примеру. Столы были рассчитаны на четырёх человек каждый, и Волгин с Крижевским заняли соседний.
Меню не было.
— Что же мы будем есть? — спросила Мельникова.
Столы ничем не были покрыты. Полированная поверхность их походила на тёмное зеркало, в глубине которого смутно отражались звёзды на потолке. Трудно было определить, из чего сделаны эти столы — из дерева, пластмассы или металла.
— Перечень! — отчётливо произнёс Владилен. Волгин догадался повторить это слово.
И тотчас же на обоих столах, под наружным слоем их поверхности, покрытой точно водяной плёнкой, появился список блюд, которые могла предложить пассажирам «кухня» ракетоплана. В списке было около тридцати названий.
— Запасы поневоле ограничены, — извиняющимся тоном сказал Владилен.
— Более чем достаточно.
Каждый выбрал, что пришлось ему по вкусу, Владилен, а за ним Волгин перечислили заказанные блюда.
Прошла минута, они с любопытством ждали, что произойдёт дальше. Исчезнет ли середина стола, как это было в Ленинграде, чтобы появиться уже накрытой, или случится что-нибудь другое, не менее интересное? Все, кроме Владилена и Мэри, смотрели на стол.
Но оказалось, что на корабле всё было совсем иначе.
— Посмотрите вверх, — сказала Мэри.
Под самым потолком быстро плыли по воздуху какие-то плотные четырёхугольные листы. Никто не заметил, откуда они появились, но было нетрудно догадаться, что это такое. «Подносы», уставленные блюдами и всем необходимым, опустились каждый на свой стол, закрыв его целиком: размеры подносов точно совпадали с размерами столов.
— Прошу! — сказал Владилен тоном гостеприимного хозяина. Листы, на которых прилетели блюда, были очень тонки, и нельзя было предположить, что в них вмонтированы какие-нибудь механизмы. Вероятно, движением «воздушных подносов» управляли со стороны. И, разумеется, автоматы, а не люди.
— Любопытно! — сказал Второв.
Против обыкновения он не спросил тотчас же, как это делается, и Волгин понял, что Второв сам догадался.
Только они взялись за кушанья, как раздался чей-то голос. Он звучал не громко, но очень ясно, точно говоривший находился рядом:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});