Удовлетворившись осмотром, девушка вернула зеркало хозяину, после чего, ничуть не смущаясь собственной наготы, встала на одно колено и, приложив руку к высокой груди, произнесла:
– Я, Хелла из рода ночных волков, никогда не забуду о том, что ты для меня сделал. Теперь мое тело, душа и жизнь принадлежат тебе, господин.
– Мило, – рассмеялся маг. – Ну что ж, я принимаю твой подарок, красавица. Правда, с одной оговоркой. В твоем теле нет жизни. Я просто вытащил из Обители мертвых твою душу и вернул ее в мертвое тело. Для нее это примерно как, прожив всю жизнь в роскошном доме, вдруг оказаться ввергнутым в холодную камеру без дверей и окон.
– Мне плевать на душу, если мое тело совершенно, – улыбнулась Хелла. – Главное, что я снова красива, сильна и способна мстить.
– О да, – кивнул маг земли. – В этом мы с тобой очень похожи.
* * *
Снайпер обвел взглядом всех присутствующих.
Лис и Ксилия протирали глаза, словно только что очнулись от долгого сна. Тем же занималась большая половина латников. Остальные сидели на земле, тупо, не мигая, уставившись на своего мертвого командира. Лишь Тестомес и кутруб переглянулись между собой, после чего, не сговариваясь, подошли к Снайперу.
– Они не видели Мать мертвых, – негромко сказал маг воздуха. – Видение было для тебя, мы же – случайные свидетели.
– Мыы и тоот хооомо, – протянул Окто, ткнув когтем в сторону трупа Палача. – Оон не принял иистины и уумер.
– Скорее, истина не приняла его, – глубокомысленно заметил Итан, косясь на Снайпера.
– Знаешь, чего мне сейчас больше всего хочется? – произнес стрелок.
– Знаю, – быстро сказал Тестомес. – Но меня убивать нельзя. Ты же слышал, что сказала Мать мертвых. К тому же я тогда работал на гильдию, которая предала меня, и сейчас она – наш общий враг. Это я тебе говорю: вряд ли ты где найдешь еще такого союзника, как бывший верховный маг воздуха.
– А мне и не надо никого искать, – нехорошо усмехнулся Снайпер, кладя ладонь на рукоять «Бритвы». – Я стараюсь всегда работать один.
– Ты еще с ним разговариваешь?! – раздался крик слева.
– Ну вот, теперь и этот пацан очнулся, – недовольно проворчал Тестомес, делая шаг назад, так, чтобы одновременно видеть и Снайпера, и Лиса. – Я, между прочим, в тоннеле ему сказал за мной бежать. Никто не виноват, что он там потерялся.
И сделал еще два шага, пятясь словно рак. Это он Ксилию заметил, которая неторопливо доставала из колчана стрелу.
– Ладно, всем стоп, – крикнул Снайпер. – Расправа отменяется. Есть у меня один недостаток – я верю в людей и в обстоятельства, которые могут их изменить. Правда, эта вера частенько мне выходит боком. Но все же я считаю, что этому колдуну нужно дать еще один шанс.
– Ты… прощаешь его после того, что он с тобой сделал? – не поверила своим ушам Ксилия.
– Я даю ему испытательный срок и всех вас прошу о том же, – ответил Снайпер. – Как я понимаю, Итан сейчас в том же положении, что и мы. Надеюсь, прошлое послужит ему уроком.
– Только потому, что ты просишь, Снар, – скрипнул зубами Лис. – Хотя считаю, что всем было бы спокойнее, если б он отправился в Обитель мертвых.
– Я буду за ним присматривать, – сказала Ксилия, вкладывая стрелу обратно в колчан и не сводя глаз с Тестомеса.
– Всем спасибо за доверие, – быстро произнес колдун. Когда магия на исходе, даже одна-единственная стрела может доставить кучу неприятностей, так что даже могущественному магу воздуха порой приходится быть дипломатом…
– А нам-то что теперь делать прикажете? – подал голос плечистый латник, лицо которого было изрыто глубокими оспинами. – Если вернемся, нас первым делом спросят, где Палач. И что мы им должны рассказать?
– Правду, – усмехнулся слегка осмелевший Тестомес. – Мол, пошли на про́клятое кладбище и всем отрядом стояли смотрели, как Палач себе горло перерезал.
– Так кто ж нам поверит? – рябой крепыш вскинул густые брови. – Скажут, не уберегли начальство, и всех гуртом повесят – не за это, так за прогулку по про́клятой земле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А ты соображаешь, – заметил Итан. – Верно излагаешь, как по писаному. Ну, тогда можете с нами пойти. Глядишь, завоюем себе какой-нибудь замок, засядем там и будем доить ближайшие деревни, как самые настоящие графья.
– Можно и так, – сказал Снайпер. – Только с утра. Пока мы тут разбирались что к чему, стемнело. Так что зажигайте факелы у кого есть и пошли поищем, где тут можно заночевать.
…Место нашлось быстро – огромный древний фамильный склеп, причем весьма неплохо сохранившийся. Один латник попытался было возразить, мол, нехорошо тревожить покой мертвых, на что рябой заметил:
– Если мы их сейчас не потревожим, значит, поутру живые возьмут всех нас сонными и потревожат веревками наши шеи. Коль такой умный, иди домой, там спи. Никто не держит.
Латник тут же заткнулся.
Склеп вскрыли быстро. У местной стражи оказались отличные навыки выноса дверей. Два латника хитрой портативной пилой перепилили петли, и мощные железные створки, перегораживающие вход, рухнули наружу.
– Добро пожаловать, – довольно ощерился рябой, принимавший в процессе самое активное участие. – Если что, меня Дирком звать, обращайтесь.
– Если что – непременно, – сказал Снайпер, первым перешагивая порог, так как остальные не особо спешили это делать.
Склеп оказался вполне приличным, сухим и просторным. Мертвецы лежали вдоль стен на многочисленных каменных полках и никому не мешали. Посреди помещения оставалось вполне достаточно пустого пространства для того, чтобы два десятка человек могли спокойно разместиться и развести костры. Снаружи рядом со склепом раскорячились старые высохшие деревья, так что с топливом проблем не возникло. Как и с пищей – устав Стоунхенда предписывал внешней страже брать с собой продовольствия на сутки.
Как-то само собой так получилось, что как только возникала надобность в принятии решений, все синхронно переводили глаза на Снайпера. Оно и понятно – тот, кто смог нейтрализовать Палача, всяко сумеет лучше любого другого распределить запасы продовольствия и расставить посты в преддверии ночлега.
Вообще-то Снайпер не особо доверял своим новым подчиненным. Кто знает, вдруг кому-то в голову придет светлая мысль сдать властям беглых преступников и попытаться тем самым заслужить прощение?
Поэтому все три ночные смены он распределил так, чтобы бодрствовали он сам, Лис или Ксилия. Кутруб вообще вызвался всю ночь не спать, присматривать за «другими хомо», что Снайпер одобрил безоговорочно.
– Не доверяешь? – хмыкнул Тестомес.
– А ты бы доверял? – осведомился Снайпер, которому Ксилия тонким слоем наносила мазь на лицо.
– Логично, – вздохнул маг воздуха. – Ладно, тогда я спать. Кутруб меня подери, до чего ж спокойное место! Хоть высплюсь в кои-то веки.
С этим трудно было не согласиться. Термин «мертвая тишина» есть во всех языках, и это явно не случайно. После ужина даже те стражники, кто совсем недавно боялся переступить порог склепа, побросали на пол охапки свежесорванной травы, растянулись на этом жестковатом ложе и захрапели почти сразу.
Снайпер тоже забылся чутким сном, наказав Лису и кутрубу разбудить его после полуночи. «Собачья вахта» – самая тяжелая, и ее он хотел отстоять лично…
Показалось, что только глаза закрыл, как тут же кто-то осторожно тронул за плечо. Рука автоматом легла на нож, висящий на поясе, что, впрочем, и неудивительно. Другой бы со сна такую харю перед собой увидел, штаны б пришлось стирать наверняка.
– Ты саам сказаал разбудиить тебя, хоомо, – негромко провыл кутруб, хлопая красными глазами, в полутьме склепа похожими на горящие угли. Заметив реакцию Снайпера, демон на всякий случай довольно проворно попятился. Убийца Палача вызывал в нем глубочайшее уважение.
– Ага, благодарю, – кивнул Снайпер, отпуская нож. Голова была тяжелой – все-таки с вентиляцией внутри склепа было неважно, и два десятка спящих вояк воздух не озонировали, так что стрелок поспешил наружу.