Читать интересную книгу Сила меча - Дмитрий Тедеев

— Я должен отдать Лунный Меч? Кому? Вам? Вы хотите взять у меня Меч Святого Максима?

Я давал шанс этому молодому придурку. Если он не совсем идиот, он почувствует в моём голосе смертельную угрозу и поскорее отвалит. Ох, не надо было бы мне давать ему шанс! Так всё удачно складывалось, а теперь всё может полететь ко всем чертям, если у этого молодого урода есть хоть капля ума.

Но ума у него не оказалось. Ни капли.

— Да. Я хочу его взять, — важно сказал он и под гомерический хохот толпы протянул руку.

Ну что ж. Такова твоя судьба. Извини.

Стул, на котором я сидел, отлетел назад, отброшенный моим прыжком. Распрямившись как спущенная пружина, я взвился на ноги, одновременно выхватывая Меч из ножен и этим же движением отсекая парню протянутую руку. По локоть.

Почти так же, как в недавнем “поединке” с самозванцем.

Хлестнула кровь. В мгновенно наступившей тишине парень страшно закричал от ужаса и боли. Но тут же его крик перекрыл мой громовой голос, вернее яростный рёв.

— Кто ещё хочет прикоснуться к Лунному Мечу?! Кто ещё хочет протянуть свою грязную руку к священному оружию?! К Мечу самого Максима?! К Мечу, который мне из рук в руки передал Сын Бога?!

Желающих не нашлось. Неудивительно! В этот момент я чуть было сам себя не испугался. Мой голос, взлетев к сводам громадного зала, невероятно усилился, резонируя, и громыхал оглушительно, как действительно какой‑нибудь Гром Небесный… Глаза мои метали молнии, “священный” Меч был высоко поднят, вся моя поза выражала торжественность и благородство.

Толпа шарахнулась в стороны, парень перестал кричать и, глядя на меня расширенными от ужаса глазами, упал на колени.

— Прочь, мерзавцы! Хамское отродье! – азартно продолжал орать я. — И запомните! Меч этот служит королю и Его Великой Святомудрости! И только им, причём лично, могу я его передать!

Последняя фраза предназначалась вовсе не для перепуганной толпы.

Если я хоть что‑нибудь понимаю в людях, Его Великая Святомудрость наверняка находится сейчас где‑нибудь неподалеку, подсматривает и, разумеется, подслушивает.

Если я хоть что‑нибудь понимаю в людях, Его Великая Святомудрость не сможет отказать себе в удовольствии получить легендарный Меч именно из моих рук, раз уж я сам “проговорился” о такой возможности.

Проще было бы, конечно, приказать арбалетчикам расстрелять меня и затем принести Лунный Меч, в этом случае даже обошлось бы без жертв. Кроме меня, разумеется. Но это – неинтересно. Можно было бы приказать взять меня живым. Это тоже нетрудно было бы сделать, хотя в этом случае жертвы бы наверняка были. Но жертвы – вовсе не причина отказать себе в удовольствии видеть потом, как я медленно умираю. И Меч опять‑таки оказался бы у него. Но ещё интереснее – чтобы я сам, добровольно отдал эту Максову катану. Чтобы затем я почтительно выслушал его отеческие наставления. И только после этого начал мучительно умирать…

Разумеется, этот старый кровосос наверняка не так уж прост, наверняка за долгую жизнь он научился осторожности и предусмотрительности. Иначе бы ему просто не удалось прожить так долго. Он видел, с какой скоростью я отрубил руку у молодого дурака, знает, что я способен убить одним мгновенным, резким движением. Поэтому он наверняка прикажет арбалетчикам не спускать с меня глаз и тут же расстрелять, если заметят что‑нибудь подозрительное, если я хотя бы попытаюсь “дёрнуться”.

Из этого и будем исходить.

Парень всё ещё стоял на коленях и не отводил от меня остекленевшего взгляда. Ему было больно, очень больно и страшно. Но он даже не смел кричать, чтобы вновь не навлечь на себя мой гнев. Да и от потери крови он уже успел ослабеть. Он судорожно зажимал кровоточащий обрубок свободной рукой, замедляя кровотечение и тем только продлевая свои мучения.

Я мог бы попытаться ещё его спасти, наложить жгут, перевязать. Но я не мог себе этого позволить. Я должен, просто обязан был вести себя так, чтобы от одного звука моего имени люди цепенели от ужаса. Если этого мне не удастся добиться, то вся задуманная мной комбинация сорвётся, и мне, даже если умудрюсь остаться живым, придётся, как и Максиму, убивать потом людей десятками, не считая, а они будут убивать друг друга десятками тысяч.

Так что извини, парень, но я ничего не могу для тебя теперь сделать. Даже облегчить страдания, подарив скорую смерть. В этом мире угроза скорой смерти вовсе не внушает никому ужас. Устрашить может лишь человек, совершенно не знающий жалости и обрекающий своих врагов на смерть медленную… Так что мучиться тебе придётся долго. Хотя… Может, “психа” сыграть, тем более, я уже это начал делать? Это тоже может устрашить, когда человек, внешне спокойный, вдруг ни с того, ни с сего срывается с цепи и начинает рвать. В кровавые клочья. Да, пожалуй, так и сделаю. Ещё раз извини, парень, тебе опять будет очень больно, но это продлится недолго…

Медленно опустив катану, я изобразил глубокую, торжественную задумчивость, даже скорбь. Разумеется, не о парне, которого изувечил, про него я уже давно забыл, я старательно показывал это всем своим видом. Скорбь – о том, что оказался в таком нечестивом месте, среди людей, смеющих протянуть руку к Священному Мечу.

Неожиданно я встрепенулся и порывисто куда‑то пошёл (пусть Его Великая Святомудрость гадает, куда именно меня понесло, а я и сам понятия не имею, куда). Парень, “случайно” оказавшийся на моём пути, от неожиданности поднял, как бы защищаясь, уцелевшую руку.

— Как?! Опять?! – в мгновенном припадке нового бешенства взревел я, — Опять тянешь руку к Мечу Святого Максима?!

Коротким движением я отсёк парню и левую руку. Возле самого плечевого сустава. Так, чтобы он уже никак не смог зажать рану, остановить мощный пульсирующий поток крови.

Парень опять страшно закричал и тут же затих, упал на бок и забился в агонии.

Вот и всё. Это – всё, что я мог для тебя сделать. Если бы я попытался обойтись с тобой ещё гуманнее, это было бы для меня самоубийством. Я и так страшно рисковал. Если Его Великая Святомудрость заподозрит, что я дал парню быструю смерть из сострадания, мне конец. Такой слабости, как способность сострадать, в этом мире не прощают. Будем надеяться, что мне удалось хорошо сыграть приступы бешенства…

Опять я стоял в глубокой и скорбной задумчивости, отвернувшись от грязного нечестивца, который дважды осмелился оскорбить Меч. Затем медленно, как бы с трудом перевёл дыхание, сделал свой взгляд более осмысленным, торжественно и тщательно обтёр лезвие куском мягкой материи, поднял меч на уровень глаз, поклонился ему, как бы извиняясь, что пришлось обагрить его кровью хама, не понимающего, что такое настоящая святыня. После этого красивым, завораживающе элегантным движением, тысячи раз повторенным на тренировках, отправил меч в ножны.

Теперь – ждать. Его Великую Святомудрость, эту вонючую гиену, из‑за которой я убил молодого парня. Когда же этот паук выползет? Давай быстрее, совсем что‑то тошно мне здесь.

Неожиданно я почувствовал вызов Максима. Слабый, осторожный. Мальчишка как бы давал понять, что отвечать, если мне это сейчас опасно, вовсе не обязательно. Ответить всё‑таки надо, а то он ещё Бог знает, что подумает и ринется спасать.

— Что, Максимка?

— Олег Иванович… Мне показалось, что…

— Что я кого‑то убил? Убил, Макс, другого выхода просто не было. И ещё одного сегодня убью. Может быть – двоих. И надеюсь, что на этом удастся поставить точку. Если всё получится, как я задумал, кровь в Фатамии литься после этого перестанет.

— Могу я чем‑нибудь помочь?

— Нет, малыш, спасибо. Хотя…Скоро твоя помощь действительно понадобится. Я тебя тогда сам позову.

— А вы успеете?

— Успею. Это будет не в разгар боя. Тебе не придётся героически драться со мной плечом к плечу. Просто надо будет проявить свои экстрасенсорные способности. Ты ведь научился читать мысли психиатров?

— Да, но далеко не всегда. И даже не совсем мысли, скорее эмоции, доволен–недоволен, злится–радуется, желает добра–готовит гадость. Врёт–говорит правду. Только ярко выраженные.

— Этого вполне достаточно. Мысли, которые я попрошу тебя прочитать, выражены наверняка будут очень ярко. К тому же те люди – вовсе не психиатры, у них нет профессионального навыка скрывать свои мысли.

— Вы точно позовёте на помощь? Обещаете?

— Я тебе уже пообещал. Когда твоя помощь понадобится – позову. Точно. Если у тебя всё – отбой, мне надо сосредоточиться.

— Отбой, Олег Иванович. Жду вызова.

Так, а вот, наконец, и Его Великая Святомудрость. Изволили осчастливить высочайшей аудиенцией. Соблаговолили. С гигантской расфуфыренной свитой. В роскошных носилках. С отечески добрым выражением лица. Со слегка укоризненной улыбкой. Даже пальчиком изволили погрозить мне, указав глазками на мёртвого парня, дескать, какой шалун, разве же можно так, без спроса людям руки отрубать. Я изобразил сыновнее смущение и раскаяние. Случайно, дескать, я, не хотел, само как‑то получилось, больше не буду без спроса.