как будто разом замолчал целый оркестр…
– Так, значит, ты теперь королева, – сказал он вслух, просто чтобы сказать хоть что-то.
Регина насмешливо приподняла брови.
– Как видишь, – кивнула она. – Кстати, зависть – плохое чувство.
Гвидо открыл было рот, чтобы сообщить, что видал все короны на свете в гробу, но её величество невозмутимо продолжила:
– Если тебе непременно хотелось стать зятем сильванского царя, ты мог бы не красить его дочь, а просто попросить её руки, – она улыбнулась такой улыбкой, от которой у Гвидо по спине пробежал противный холодок. – Ты правда думал, что я не знаю, кто это с тобой? Стоило вам появиться у меня в доме, как его медвежье величество поднял крик, что я – я! – похитила его сокровище. Представляешь себе? Делать мне больше нечего! Да, ты всё услышал правильно, он знает, что она здесь. Понятия не имею, где и как вы двое себя выдали, но я довольна. Наконец-то ты сделал хоть что-то достойное рода Локки: поздравляю, ты развязал для меня войну. И – кстати, спасибо, – сделал это очень вовремя. Давно пора было начинать.
Она усмехнулась, словно вспомнила что-то весьма забавное.
– А этот Юрье с таким покаянным мужеством признавался мне, что вас упустил! Бедняга точно не думал, что его промах обернётся так удачно, и вы сами явитесь ко двору без конвоя! Или он что-то знал? А, впрочем, какая разница! Даже если это была глупость, то глупость блестящая. Пожалуй, он заслужил награду. При следующей встрече подам ему руку или что-нибудь в этом роде… Этот медведь хотя бы иногда моет свои лапищи – и откуда только манеры взялись? Ты удивишься, от скольких его земляков из княжеств глупо ждать даже этого…
Она вздохнула.
– Увы, его преданность не бескорыстна. Всевидящие, да каждый взрослый человеческий самец, случившийся со мной в одной комнате, свято верит, будто я только того и жду, чтобы растаять у них в объятиях. За кого они меня принимают? За снежную бабу? – Регина презрительно фыркнула. – Небо видит, я никогда в жизни не полюблю мужчину. Юэн, впрочем, им и не был… Только вообрази, каким он стал бы королём, если даже в спальне мне всё приходилось делать самой!..
– Айду! – не выдержал Гвидо. – Чего ради ты мне всё это рассказываешь?!
– Накипело, – просто пояснила Регина. – Ты хорошо представляешь себе жизнь королевы? Я надеюсь когда-нибудь стать тираном, который может позволить себе не выдавливать улыбку перед подданными, но пока я вынуждена считаться с их никому не нужным мнением. Если ты не знал, репутация куда важнее, чем корона. Поэтому я изображаю примерную девочку и, пропасть побери весь этот город, уже тысячу лет ни с кем не разговаривала по душам. Я очень тебе рада, потому что ты знаешь, какая я на самом деле, но, что самое прелестное, никто тебе не поверит. Так что терпи.
Чародей выдохнул и сжал зубы. Его сестра. Боги, если бы он помнил её раньше, он охотнее сунул бы руку в мешок со змеями, чем явился к ней во дворец…
– В каком-то смысле Радмил Юрье, пожалуй, даже трогателен, – отвечая какой-то прерванной на середине мысли, заметила Регина. – И он мне ещё пригодится. Он утверждает, что выучил в плену язык Степей, так что у меня будет для него одно особенное задание. И я знаю, что он не откажется, потому что он влюблён в меня, как сказочный свинопас в принцессу. Хорошо, что у меня нет отца-самодура, который поклялся бы выдать меня замуж за первого встречного…
Она сделала паузу.
– Ах да, ты ведь не знаешь, верно? Папенька ещё два года назад изволил выйти за порог. Скончался от удара. Он сам, честное слово, я его не доводила. Юэна, кстати, тоже – милый мальчик любезно избавил меня от хлопот, с ним давно уже ясно было, что долго он не протянет. Такое иногда случается, когда твоя мать выходит замуж за собственного кузена. А вот наша с тобой матушка до сих пор живёт и здравствует в Локки-линн. Надеюсь, мы с ней больше никогда не увидимся, хотя она непрестанно донимает меня письмами…
– Ты ведь понимаешь, – прервал Чародей, – что была бы совершенно ей неинтересна, не будь ты королевой?
Регина запрокинула голову и без стеснения рассмеялась.
– Всевидящие! – весело выговорила она. – Ты что, пытался меня этим расстроить? Ради всего сто́ящего, милый, чтобы горевать из-за мамочкиной нелюбви, нужно быть тобой!
Она была неуязвима, потому что ей было плевать. Гвидо так за всю жизнь и не научился заслоняться этим щитом. Пытался, но не вышло.
– Так чего ради тебе всё-таки понадобилась Амалия Иллеш? – вдруг в лоб спросила Регина.
Чародей не позволил себе растеряться.
– Для заклинания, – коротко пояснил он, не вдаваясь в подробности. – Чтобы вернуть память.
Королева передёрнула плечами.
– Странный выбор. А другая бы не подошла? Нет, я поняла бы, пожелай ты вызвать демонов, которые сожрали бы твоих врагов, или там ещё что, но… похитить не кого-нибудь, а целую царевну, чтобы вспомнить свою довольно бессмысленную жизнь? Тебе не кажется, что игра не стоит свеч? Боги, да Альберт, кажется, и впрямь что-то в тебе сломал. Ты же сумасшедший. Может, тебя теперь лучше не оставлять без присмотра? Я что-то переживаю.
Она говорила это, откровенно издеваясь, но Чародей вздрогнул и похолодел. Его сестра всегда умела находить у людей больные места, чтобы безжалостно на них надавить. Откуда она знала, что Гвидо и сам втайне от себя не гадал, не тронулся ли он умом? Когда магия вмешивается в человеческий разум, она никогда не проходит даром…
Что, если он и в самом деле сумасшедший? Просто не замечает? Просто до самой смерти не будет замечать?
Ему вдруг очень захотелось ударить эту женщину, но он мог позволить себе такое только когда ему было семь, а ей – четыре, и она была слишком мала, чтобы дать сдачи.
– Впрочем, да, – невозмутимо продолжала Регина, – если тебе, как в книжках, нужна была девственница, то в наши дни такую, пожалуй, и впрямь найдёшь только в башне под замком… Но теперь-то её высочество не годится для этой роли в ритуалах, я права?
Чародей был взрослым человеком. Честное слово, он не мог объяснить самому себе, почему от этого вопроса кровь бросилась ему в лицо. Он промолчал.
– Если нет, то тебе же хуже, – спокойно заметила сестра. – Я бы на твоём месте давно затащила её в постель. Но не тревожься, у тебя ещё будет такая возможность. Ты на ней женишься.
Гвидо открыл рот и закрыл