Читать интересную книгу Код Бытия - Кейз Джон

Я спросил ее, что она собирается делать. Некоторое время Каллиста сидела молча, словно не в силах сбросить с себя отчуждение, опутавшее ее после суда, но затем тряхнула роскошными волосами и произнесла: «Что-нибудь придумаю». Говоря это, она машинально вращала соломинку, наблюдая, как влага, конденсируясь на ее стакане, по каплям стекает на стол.

«Неужели вы ничего не сохранили из этой жизни?»

Она отрицательно покачала головой.

«Платья? Картины? А как насчет „мерседеса“?»

«Я его продала», – отвечала Каллиста.

По залитой солнцем стене бунгало так быстро скользнула ящерица, что ее можно было принять за галлюцинацию. Каллиста улыбнулась, сняла темные очки и поднялась, давая понять, что интервью закончено. «Я подумала, что будет правильнее уезжать на той же лошадке, на которой я сюда приехала». С этими словами она повернулась и исчезла.

Ласситер отложил листки в сторону и задумался. Он надеялся получить гораздо больше информации. Тем не менее в интервью проскользнула фраза о лошадке, на которой она приехала. Что же… Если понять слова Каллисты буквально, лошадку звали «Гюнтер», и это был микроавтобус «фольксваген».

Джо поднял трубку и набрал номер Гэри Стойкавича в Миннеаполисе.

– У вас есть для меня что-нибудь? – спросил он.

– Нет.

– В таком случае я хочу вас кое о чем попросить. Узнайте, пожалуйста, какая машина была у Уильямс во время ее пребывания в Миннеаполисе.

– Это уже известно, – ответил детектив. – У нее было два автомобиля. «Хонда-аккорд», купленная здесь, и старый «фольксваген».

– «Жучок»?

– Нет. Микроавтобус.

– Неужели?!

– Точно. И самое смешное в том, что, уезжая, она взяла именно его. «Хонду» бросила – оставила в гараже и укатила на старом микроавтобусе. Не исключено, что у нее было много багажа, и микроавтобус оказался сподручнее. Так, во всяком случае, считает Финли.

У Ласситера упало настроение.

– Значит, ему известно о микроавтобусе.

Это был не вопрос, а утверждение. Ласситер вновь почувствовал себя опустошенным – открывшееся направление поиска оказалось очередным тупиком. Если Финли знал, что Каллиста уехала на микроавтобусе, он наверняка использовал все возможности, чтобы найти машину.

– Да, черт бы его побрал! – подтвердил Стойкавич. – Финли обращался в управления автомобильного транспорта всех штатов, включая Аляску.

– И ушел с пустыми руками?

– Скорее всего он нашел много дам по имени Мэри Уильямс, но ни одна не имела микроавтобуса. А если одна или две имели, то после проверки оказывались вовсе не Каллистой. Да, кстати, ему попадались не просто Мэри Уильямс, а Мэри А. Уильямс.

«Чтоб ему…» – подумал Ласситер.

– Я вас огорчил? – поинтересовался Стойкавич.

– Нет, – ответил Ласситер и, поблагодарив детектива, повесил трубку.

На самом деле он был очень расстроен. Истина заключалась в том, что Гримальди и его дружки взялись за поиски Каллисты Бейтс на три-четыре месяца раньше. Это очень долгий срок, даже если они и сосредоточили усилия на тех, кого устранить было легче. «Но в деле розыска, – думал Ласситер, – я немного опытнее. И если мне не удается ее отыскать, дела Гримальди обстоят ничуть не лучше».

Если ему не помогает Драбовски и ФБР. Иначе…

Он подошел к окну и вгляделся в серый городской ландшафт. На стекло равномерно падали капли таявшего снега. Ласситер протер глаза и, сев в кресло, попытался представить Мэри Уильямс – или как она себя называла – в лесу, за рулем микроавтобуса. Она могла бросить его где-нибудь ржаветь. Или оставила на городской улице, вычеркнув «Гюнтера» из новой жизни, как и другие машины.

Но нет, если бы Каллиста хотела расстаться с машиной, то бросила бы ее в гараже. Однако она этого не сделала и, следовательно, продолжает ездить на ней, может быть, даже сейчас. Что из этого следует? Если микроавтобус по-прежнему у Каллисты, он скорее всего зарегистрирован на ее нынешнее имя. Каким бы оно ни было, и где бы она ни жила.

Ласситер глубоко вздохнул. Он знал, что действует практически интуитивно. То, что актриса родилась в Мэне и фотография Каллисты или похожей на нее женщины, как утверждает Дик Биддл, сделана в Мэне, вовсе не означает, что она живет в этом штате. Но почему бы и нет? Каллиста должна где-то жить, и, несмотря на хилые доказательства, она скорее находится в Мэне, чем, скажем… в Финляндии.

Джо поднял телефонную трубку. В штате Мэн проживает около миллиона человек. Сколько микроавтобусов «фольксваген» там зарегистрировано? И сколько принадлежит женщинам? Он нашел и набрал номер управления автомобильного транспорта в Огасте, но оно, естественно, оказалось закрытым. Придется перезвонить в понедельник.

Еще раз вздохнув, Ласситер взял из пачки очередной материал о Каллисте Бейтс – статью из какого-то дамского журнала. В ней воспроизводились ладони четырех знаменитостей, и каждую фотографию сопровождали высказывания известных хиромантов. По мнению этих просвещенных людей, Каллиста страдала от «избыточной меланхолии».

На следующий день Ласситер добрался автобусом до Кембриджа и сошел на остановке прямо напротив Массачусетского технологического института. В ту же секунду он пожалел, что не воспользовался такси. Тонны разбросанной вокруг соли растопили снег, но воде некуда было стекать, поскольку все сливные решетки оказались забитыми. Вдоль тротуаров тянулись глубокие лужи, и пешеходы отправлялись в обход или совершали рекордные прыжки.

Нужный Ласситеру офис находился на биологическом факультете колледжа Уитейкера. Торгофф, молодой человек с копной черных волос и жизнерадостной улыбкой, уже ждал. Его одеяние не имело ничего общего с традиционно строгими костюмами преподавателей. На профессоре были синие джинсы, горные ботинки и футболка с двумя идентичными изображениями человека под слоганом:

КЛОНИРУЙ МЕНЯ!

– Прошу прощения за наряд, – произнес Торгофф, вставая и протягивая руку. – Впрочем, я всегда так одеваюсь.

Крошечный кабинет был завален книгами и бумагами. На стенах висели диаграммы, таблицы, тибетский календарь и несколько карикатур, посвященных безумным ученым. С потолка свисала запыленная и потрепанная конструкция в виде двух спиралей, сделанных из зеленого садового тростника и обрезков белой глянцевой бумаги. Она смахивала на самодельную липучку для ловли мух. Рядом со столом располагалось легкое кресло, а на самом столе, среди бумаг, Ласситер заметил кубик Рубика – предмет, который ему не доводилось видеть уже несколько лет. Торгофф указал гостю на легкое кресло, а сам опустился на некий шедевр эргономики, обитый зеленым бархатом.

– Итак, насколько вы осведомлены в генетике?

Ласситер, молча пожав плечами, взглянул на профессора.

– Нет-нет, это не лекторский прием, – поспешил заверить его Торгофф, – потому что, если я примусь рассказывать вам об оперонах или о транскрипции полимеразы в ДНК, то могу потерять в вашем лице ученика. Почему бы вам просто, – он постучал себя пальцем по черепу, – не поведать мне, что у вас там?

Ласситер задумался.

– Мендель. Был такой парень по имени Мендель. И еще – наследственность…

– Отлично! Наследственность – это здорово!

– Доминантные и рецессивные гены…

– И что же это такое? Можете пояснить?

– Нет, но когда-то мог. И кроме того… – Ласситер поднял глаза к потолку, увидел самодельную молекулу ДНК и закончил: – Двойная спираль.

– И вам известно, что это такое?

– Это ДНК, – ответил Ласситер, – хотя, по совести, я знаю гораздо больше о ДНК-анализе, чем о ДНК как таковой.

– И все же попытайтесь объяснить.

– Значит, так… каждая клетка нашего организма содержит нечто, именуемое ДНК. И это самое ДНК уникально у каждого человека. Ну вроде отпечатков пальцев.

– Замечательно, сэр! Что вам еще известно?

– Да, пожалуй, все. Вообще-то я не отличу хромосому от «понтиака».

– Так, так, так.