Читать интересную книгу Узбекские народные сказки. Том 2 - Мансур Афзалов

Все, кто был на базаре, кинулись к стаду и расхватали баранов.

Царские чиновники тотчас же донесли царю той страны – Хусейну Байкаре – об этом случае.

– О, властелин мира! – сказали они Хусейну Байкаре. – Сегодня один юноша в одежде дервиша пригнал на базар пятьсот баранов и раздал народу. «А деньги, – сказал он, – уплатите мне в тот день, когда умрет царь». При всем народе он говорил такие слова! Значит, он желает вам смерти!

Разгневанный Хусейн Байкара приказал:

– Сейчас же пойдите и приведите ко мне этого дервиша!

Чиновники побежали на базар, схватили Навои, связали ему руки и привели к царю. Взглянул на него Хусейн Байкара и ахнул от удивления; оказывается, вместе с Навои он проводил детские годы и учился в школе. Хусейн Байкара набросился на Навои с упреками:

– Вот как! Вы желаете мне смерти и будете довольны, если я умру! Вы сами сказали об этом народу!

Навои спокойно ответил:

– О, государь! Я сделал вовсе не плохое дело. Услыхав, что вы стали царем, я раздал на базаре своих баранов, и сказал при этом: «Вы заплатите мне деньги в тот день, когда умрет царь». Теперь все люди, которые взяли баранов, говорят: «Хоть бы царь-то наш не умер, жил бы подольше! А если он умрет, тогда Навои потребует с нас деньги». И все они молятся за вас, просят, чтобы бог послал вам побольше здоровья и долгих лет жизни.

Перевод С. Паластрова.

КОГО НЕ ЛЮБИЛ НАВОИ

Однажды султан Хусейн Байкара, поверив злым наветам, возведенным на Алишера Навои визирями, приказал бросить его в темный зиндан. Выяснив вскоре, что Навои ни в чем не виноват, султан Хусейн приказал выпустить его из темницы.

Но Навои отказался выйти на волю и во всеуслышание выразил свое удивление по поводу непостоянства царя.

Долго придворные пытались уговорить Навои покинуть темницу, но все их попытки ни к чему не привели.

Наконец, по совету одного из близких знакомых Навои, нашли какого-то болтливого глупца, арестовали и посадили его в ту же темницу рядом с Навои. Дурак этот за какой-нибудь час до того надоел и опротивел Навои своими глупыми разговорами, что он тут же согласился выйти из темницы.

Перевод С. Паластрова.

ГЮЛИ

Рассказывают, что в далекие времена страной гератской и самаркандской правил шах Хусейн Байкара, а первым визирем его был Алишер Навои – поэт и мудрец.

Рассказывают также, что шаха и визиря с юных лет связывали узы товарищества и дружбы. Хусейн не мог и дня прожить, не повидав и не поговорив с Алишером. Ни одно государственное дело не решалось у подножья трона без мудрого совета Алишера.

Однажды, когда шах соизволил отбыть на охоту, Алишер уклонился от чести сопровождать его и, сев на коня, в одиночестве направился в один из отдаленных кварталов города. Были две причины столь непонятного уединения могущественного визиря: мудрый Алишер не любил жестокого и кровавого развлечения, каким является охота, с другой стороны, его влекла красота глаз одной неведомой красавицы. Вот уже сорок дней назад любовь поразила своим копьем сердце визиря.

Весенним днем, проезжая по тихой улочке, Алишер Навои услыхал шорох и невольно глянул наверх. Перед его изумленным взором предстал образ столь чудесный, что сияние луны по сравнению с ним было жалким поблескиванием ржавой медной полушки рядом с дивным блеском великолепного червонца.

Но лишь мгновение мог наслаждаться потрясенный Алишер зрелищем столь совершенной красоты. Прелестное лицо исчезло быстро и бесследно, подобно отражению в зеркале воды, возмущенной легким дуновением ветра.

Смущенный и взволнованный, Алишер удалился, однако с тем, чтобы на следующий день проехать, как бы невзначай, по той же улице и в тот же час.

С тех пор Алишер потерял сон и покой. Каждый день он совершал поездку в тот квартал, где жила обладательница дивных глаз, но так больше ему и не удалось ее увидеть.

Однако через своих верных слуг Алишер узнал, что красавица – дочь простого ремесленника, ткача Абу Салиха, и что имя девушки, Гюли, благоухает подобно цветку розы – гюль…

И вот после долгих раздумий Алишер наконец решился посетить отца девушки и поговорить с ним.

Подъехав к дому Абу Салиха, Алишер постучался в калитку. На вопрос «кто стучится?» Алишер ответил:

– Странник.

– Что тебе, странник, надо? – спросили снова.

– Дома ли почтенный Абу Салих?

Калитка открылась, и вышел сам Абу Салих.

При виде могущественного визиря бедный ткач испугался и затрепетал, ибо появление властителей жизни в те далекие времена не сулило ничего, кроме горя и бед.

Но Алишер скромно поклонился и попросил разрешения войти.

Ошеломленный и все еще дрожащий, Абу Салих проводил визиря к себе в дом и усадил на почетное место.

Алишер в смущении, а Абу Салих в страхе и растерянности долго не могли приступить к разговору и только обменивались приветствиями.

Наконец, видя, что дело не подвинулось и на муравьиный шаг, Алишер встал, почтительно поклонился и сказал:

– О, искуснейший из ткачей, почтеннейший Абу Салих, дозвольте мне, ничтожному, стать вашим сыном.

От изумления Абу Салих потерял дар речи. Никогда не мог он представить, чтобы к дочери его, простого ткача, какая бы она ни была красавица, мог свататься сам визирь, опора и щит трона, Алишер Навои.

Вне себя от радости, он обратился с поклоном к Алишеру:

– Души и тела нашего семейства в ваших руках, господин, и для меня высочайшая честь, что вы соизволили обратить внимание на ничтожную дочь ткача.

– Но что скажет девушка?

– Долг дочери – повиноваться отцу! – воскликнул Абу Салих.

Тогда Алишер Навои в свою очередь поклонился и сказал:

– Я знаю древние обычаи и законы шариата, но есть еще обычай сердца и законы разума. В любви принуждение – хуже смерти. Если ваша дочь скажет «нет», я удалюсь, покорно склонив голову.

Почтенный Абу Салих бросился на женскую половину и, найдя дочь, сказал:

– Неслыханное счастье свалилось на твою голову, дочка. Ты будешь жить во дворце. Тебя сватает сам визирь Алишер. Я сказал «да», но, велик аллах, он странный человек, ему нужно еще и твое согласие! Скорее соглашайся, пока он не передумал. Ему достаточно нахмурить брови – и от нашего дома вместе со мной, со всеми чадами и домочадцами не останется даже горсточки праха.

Гюли нежно улыбнулась отцу и сказала:

– Мой долг – повиноваться родителям. А вы скажите визирю: «Моя дочь – ваша рабыня!»

Старик вернулся вне себя от радости к Алишеру Навои и сказал:

– Я всегда говорил, что Гюли умница. Она согласна.

В тот же день Алишер Навои заслал в дом Абу Салиха сватов.

Надо сказать, что Алишер Навои был необыкновенным человеком. Он решил лично убедиться в чувствах девушки и стал каждый вечер приезжать в дом своего будущего тестя.

Алишер и Гюли прогуливались по цветнику и могли без помех говорить о своей нежной любви. Алишер декламировал свои новые, полные возвышенных страстей и чувств газели, посвященные Гюли, а Гюли пела звонким, подобным соловьиному, голосом песни под аккомпанемент домбры. Казалось, счастью молодых влюбленных не будет предела.

День свадьбы близился. Алишер принес уже отцу невесты калым – десять тысяч золотых. Состоялся никах – обручение.

В один из дней, когда Алишер находился в доме любимой, шах Хусейн спросил своих приближенных:

– Позвольте мне сказать, – обратился он к шаху Хусейну, – вот уже сорок и еще сорок дней, как соглядатаи неотступно, по вашему повелению, ходят по стопам вашего визиря Алишера, дабы вы знали о поведении его и мыслях.

– Что же узнали наши соглядатаи?

– Государь и повелитель, мысли и побуждения ваших подданных должны быть чище и прозрачнее хрусталя. Алишер обманывает вас.

– Что?! Как он смеет!

– Да! Алишер лживо говорит вам, что каждый вечер он занимается сочинением новых стихов. На самом деле он проводит время с девушкой несравненной красоты. Он скрыл от вас, великий шах, брильянт чистой воды, место которого в венце падишаха. Имя девушки Гюли. Она дочь ткача Абу Салиха.

Когда Алишер Навои явился, шах Хусейн сказал ему:

– Мы решили жениться!

На это Алишер спросил:

– Невеста красива? Из хорошей ли она семьи?

– Она красива, и отец ее достойный человек.

– Позвольте принести вам поздравления.

Тогда Хусейн хитро улыбнулся и обратился к стоявшим у подножия трона:

– Вы слышите, мой первый визирь одобрил наше решение жениться. Назначаю моего друга и старшего визиря Алишера моим сватом. Немедля собери, друг мой, дары и направляйся в дом девушки.

Не подозревая ничего, Алишер поклонился и сказал: