Кейт подошла к своей матери и, обняв ее, ласково прошептала:
– Успокойся, теперь все будет хорошо. Я люблю тебя.
– О, Кейт, девочка моя, как я рада, что ты больше не сердишься! Но теперь, когда ты все знаешь, ты ведь будешь держаться подальше от этого негодяя, правда?
Кейт отвернулась. Нет смысла объяснять Эффи, что она только что дала ей еще один повод разыскать Рэйфа Мортмейна. Кейт очень хотелось увидеть, как он заплатит за все свои преступления, даже если ей самой придется пустить пулю в его черное, не знающее жалости сердце!
Совершенно неожиданная мысль вдруг пришла в голову Кейт.
– Сколько мне лет, Эффи?
– Девятнадцать, дорогая.
«Только девятнадцать? - печально подумала Кейт. - Как странно! Мне всегда казалось, что я гораздо старше…»
20.
Над его головой кружили чайки, оглашая воздух своими пронзительными криками, море тихо плескалось у ног. Солнечные блики сверкали на воде и мокрых камнях. Несмотря на прохладную свежесть, этот ноябрьский день был тихим и мягким, а легкий бриз с моря приятно овевал кожу.
Рэйф сидел на корявом стволе, прибитом к берегу волной во время шторма. Он с удовольствием вдыхал соленый морской воздух и слушал плеск волн. Обычно вид моря вызывал в нем нестерпимое желание немедленно тронуться в путь, отправиться в дальние страны. Но когда его взгляд упал на женщину неподалеку, он почувствовал удивительный покой и умиротворение.
Чарли устроился совсем рядом с ним, его маленькое смышленое личико почти полностью скрылось под большой шапкой. Сопя от усердия, мальчик пытался завязать какой-то сложный узел на веревке, которую держал в руке. Корин в стареньком коричневом плаще прогуливалась по берегу. Непокорные пряди шелковистых волос выбились из пучка, и ветер играл ими, облепляя лицо каждый раз, когда женщина отворачивалась от моря и глядела в их сторону.
Рэйф подумал, что она, видимо, была рада выбраться хоть ненадолго из их гостиничного номера. Эти две комнатки начали казаться Рэйфу слишком маленькими - особенно после той ночи, когда они с Корин едва не стали любовниками.
После того случая им обоим должно было бы быть очень неловко продолжать жить вместе. И то, что этого не случилось, было в первую очередь заслугой Корин. Она оказалась очень чуткой женщиной и продолжала общаться с ним с прежней легкостью и дружелюбием, словно ничего не произошло. Ему ничего не оставалось, кроме как сделать то же самое.
Рэйф все чаще и чаще ловил себя на том, что изучает ее нежные черты с жадностью, которой не мог себе объяснить. Он все еще продолжал хотеть ее как женщину, и это желание росло В нем с каждым днем. Но прошедший месяц научил его тому, о чем он никогда не подозревал прежде что, помимо чисто чувственного наслаждения, можно получать удовольствие просто от общения с женщиной. Когда они вечерами сидели в их маленькой гостиной, она - склонившись над своим шитьем, а он - мастеря что-нибудь для Чарли, Рэйф испытывал радость от их тихого разговора, оттого, что слышит ее нежный голос, любуется милой, чуть стыдливой улыбкой.
Прищурив глаза от солнца, Рэйф наблюдал, как Корин медленно идет вдоль берега, пока не почувствовал, что Чарли тянет его за рукав. Рэйф неохотно оторвал взгляд от женщины и повернулся к нему.
– Как теперь, мистер Мори? Правильно? - Чарли протянул веревку с завязанным на ней узлом.
– Э… хорошо. Но только ты сделал одну ошибку, парень. Рэйф взял веревку из рук мальчика и принялся объяснять ему с терпением, на которое он раньше едва ли был способен:
– Вот посмотри, этот конец надо было заправить сюда, а не сюда. А вот этот - обернуть вокруг и вытянуть отсюда. На, держи и попробуй еще раз.
Высунув язык от усердия, Чарли попытался повторить движения «мистера Мори». Закончив узел, он продемонстрировал его, сияя торжеством.
– Вот, я сделал, мистер Мори. Я сделал!
– Да, ты действительно сделал его. И лучшего морского узла я в жизни не видел.
Чарли расплылся в улыбке от уха до уха, у него даже покраснел кончик носа от удовольствия. Рэйф видел многих юнг, мастерски вязавших самые разные морские узлы. И хотя он понимал, что это глупо, успех Чарли наполнил его сердце гордостью, и он невольно также широко улыбнулся мальчику.
Чарли мгновенно развязал узел и принялся за дело снова, но вдруг остановился и нерешительно взглянул на Рэйфа.
– Ну, что еще, парень? - поддразнил его Рэйф. - Уже забыл, как это делать? Чарли потряс головой.
– Нет, я только… хотел вас просить. Можно я буду называть вас дядя Рэйф?
Почти месяц проведя в компании Чарли, Рэйф полагал, что уже привык к всевозможным, самым неожиданным вопросам. Но Чарли каждый раз заставал его врасплох.
– Ну, - сказал он, немного поколебавшись, - полагаю, ты можешь называть меня так, как хочешь.
– Правда? - серьезно спросил Чарли. - Тогда я бы очень хотел называть вас папой.
Надежда, появившаяся на лице Чарли, заставила сжаться сердце морского бродяги. Этот взгляд был слишком хорошо понятен Рэйфу. Когда-то и он чувствовал то же самое, с надеждой вглядываясь в лицо каждого мужчины, которого Эвелин приводила домой. Рэйф всякий раз надеялся, что, может быть, это и есть его отец, которого он никогда не знал.
– Нет, Чарли, - сказал он наконец так мягко, как только мог. - Это не слишком хорошая идея.
Этот отказ показался Рэйфу самым тяжелым делом, которое ему когда-либо приходилось выполнять. Чарли сразу сник, его лицо потухло, но он только кивнул с серьезным, совсем не детским выражением лица.
– Я понимаю, это потому, что вы не собираетесь стать моим новым папой, да? Мама говорит, вы моряк, каким был и мой настоящий папа, и вскоре, наверное, опять уплывете в море.
– Да, полагаю, что так, - сказал Рэйф хрипло. Чарли опустил голову, но Рэйф успел увидеть, как задрожали губы мальчика и… Черт его возьми, если он не почувствовал, как у него самого испортилось настроение при мысли о скорой разлуке.
– Ну, во всяком случае, сейчас еще рано об этом говорить, - поспешно сказал Рэйф. - Давай-ка лучше поучимся вязать узлы.
Чарли скоро снова увлекся своей веревкой, но Рэйфу было труднее отвлечься от неприятных мыслей.
Сейчас проблема, как обеспечить нормальное существование Корин и Чарли, была не ближе к разрешению, чем несколько недель назад. Но он должен что-то обязательно придумать, и чем скорее, тем лучше. Они не могут бесконечно оставаться в гостинице. И в то же время перспектива поселить их где-нибудь еще, а затем оставить одних казалась ему с каждым днем все более тяжелой.
Рэйф вспомнил, как часто насмехался над семейными моряками, которые расставались со своими близкими со слезами на глазах и задолго до прибытия в порт припадали к поручням в неудержимом стремлении поскорее увидеть родной берег. Рэйф никогда не понимал, что может так привязать мужское сердце к земле… не понимал до сегодняшнего дня.