Читать интересную книгу Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me) - laventadorn

Они оба уставились на нее — и Дамблдор, и Макгонагалл; на стеклах их очков плясали отблески каминного пламени. Лили затаила дыхание — сердце колотилось о ребра...

— Умер? — повторила Макгонагалл — таким тоном, словно впервые услышала о существовании смерти.

Лили с трудом разлепила губы:

— Прямо... прямо на Рождество. Его машина сбила. Я... я была на похоронах.

— ...Батюшки мои. — Обычно невозмутимая Макгонагалл приподняла брови. — Бедный мальчик.

Дамблдор расцепил сложенные домиком пальцы и изучающе посмотрел на Лили — ей стало неуютно под этим пристальным взором. Затем задумчиво произнес:

— Уверен, что в столь трудное и горестное время дружеская поддержка много значила для мистера Снейпа.

Лили молчала — не в последнюю очередь потому, что вовсе не была уверена в его правоте. Она и сама не знала, переживал ли Северус из-за смерти отца... почти перестала понимать своего друга — что он думает и что чувствует... Даже тогда, когда он терял над собой контроль, и можно было увидеть хоть какую-то реакцию, Лили все равно не понимала, отчего он реагирует именно так — словно видела только поверхность, а сам Северус обитал где-то там, в глубине.

— Пожалуйста, присядьте, мисс Эванс, — предложил Дамблдор, махнув рукой в сторону кресла перед письменным столом — того самого, за спинку которого она держалась. — Спасибо, Минерва. Извини, что помешал тебе ужинать.

Макгонагалл вышла. Когда за ней захлопнулась дверь, Лили присела — словно на электрический стул; ей всегда было проще встретиться лицом к лицу с врагами, чем кому-то солгать — особенно тем, кого считала друзьями...

Дамблдор знал, что мальчику придется умереть, но утаивал это от меня, пока не стало слишком поздно...

Лили сглотнула и уставилась куда-то на плечо директора.

— Я... я в чем-то провинилась, сэр?

— Вовсе нет, — заверил ее Дамблдор — словно Санта Клаус, который утешает напуганного малыша, что нет, ему не грозит получить угольки вместо рождественского подарка. — По правде говоря, я очень рад видеть вас в добром здравии. Должен признаться, что пару дней назад ваше состояние внушало мне серьезные опасения — однако, насколько я понимаю, с тех пор вы уже успели прийти в себя?

— Да, сэр, — согласилась Лили — последнее ее слово заглушил неожиданный стук в дверь.

— Заходи, Поппи, — отозвался директор; замок щелкнул, и в кабинет вошла мадам Помфри. Неужели Дамблдор затеял все это только ради медицинского осмотра?

Чутье подсказывало, что дело швах. Что он знал о проклятии? А об исцеляющих заговорах в целом? А как...

— Добрый вечер, мисс Эванс, — отрывисто поздоровалась мадам Помфри — и не успела Лили выдавить ответное приветствие, как оказалась под прицелом волшебной палочки. Взмах — и палочка просканировала все ее тело, от макушки до пяток, потом вернулась к голове — описала круг и закончила путешествие, тронув Лили за запястье.

— Пульс нормальный, степень утомления тоже — для пациента, недавно пострадавшего от темного проклятия...

Не сдержавшись, Лили вздрогнула всем телом — но мадам Помфри продолжала, указав на ее рукав:

— ...а кроме того, мои глаза подсказывают, что тут есть следы крови.

— Это Северус, — созналась она — и торопливо пояснила, заметив сведенные брови собеседницы, — в смысле, это его кровь. Из пореза на лице. Сириус — Блэк — попал в него заклятьем.

— Это объясняет, отчего профессор Макгонагалл, как только долевитировала до лазарета носилки с мистером Блэком и мистером Поттером, тут же спросила, не видела ли я мистера Снейпа. А также отчего она так ужаснулась, когда я сказала, что нет, совершенно точно не видела. Что ж, директор, мисс Эванс сейчас не в лучшей своей форме, — добавила медсестра, — но в целом все довольно неплохо. И, насколько способны установить мои заклинания, симптомы проклятия полностью исчезли.

— Спасибо, Поппи. После твоей столь скрупулезной диагностики у меня просто камень с души свалился — как, должно быть, и у вас, мисс Эванс, — мягко продолжил он. — Или вы и без того уже знали, что ваше здоровье вне опасности?

И, пока Лили пыталась придумать ответ, от которого будет меньше всего вреда, Дамблдор улыбнулся Помфри:

— Что ж, Поппи, не буду мешать тебе отдыхать. И еще раз спасибо за уделенное время.

— Да какой уж тут отдых, — раздраженно сказала медсестра. — Пока эти пятеро здесь учатся. А сейчас все даже хуже, чем обычно — еще и слизеринцы между собой перегрызлись...

Лили вздрогнула. Северус тогда сказал, что в слизеринском дортуаре стало небезопасно... Ужасно хотелось расспросить мадам Помфри — откуда ей известно то, о чем умолчал Северус? — но та уже собиралась уходить и поворачивала дверную ручку. Мгновение — и скрылась из виду, только в воздухе остался висеть запах антисептика, перебивая дым, которым тянуло от горящих поленьев.

— В Слизерине за последнее время произошло немало интересного, — задумчиво произнес Дамблдор — пальцы Лили впились в обивку сиденья. — Возможно, вам, мисс Эванс, известно об этом что-то, чего не знают остальные?

— О... о слизеринцах, сэр? — запнувшись, пролепетала она.

— О да, — Дамблдор слегка усмехнулся в бороду. — Поскольку вы, так сказать, располагаете внутренним источником информации.

— Северус не очень-то разговорчив, — пробормотала Лили — что, кстати, было чистейшей правдой. Дамблдор кивнул, будто не мог не согласиться со столь мудрым утверждением.

— Меня ничуть не удивляет, что мистер Снейп, как выражаются магглы, предпочитает придерживать козыри. Это как-то связано с карточными играми, так ведь?

— Э-э... наверное?

Еще одна улыбка.

— Хотите чаю, мисс Эванс? "Лапсанг Сушонг"? Или, возможно, "Эрл Грей"?

— Я...

— Попробуйте лапсанг, — посоветовал директор, и справа от него на столе появился поднос — словно сам по себе; только еле слышно звякнула посуда. — Я порядком к нему пристрастился, и, боюсь, несколько увлекся, делая запасы для школы... никто, кроме меня, его не пьет, а чайные листья нельзя хранить слишком долго, иначе они высыхают. Печенья? Вот это с мятной глазурью — прекрасная, скажу я вам, находка...

Лили молча взяла круглое печенье с бледно-зеленой глазурью — такого же цвета, как стены в Мунго, — и невольно задумалась, не было ли в заварном чайнике Веритасерума. Или в сливочнике, если уж на то пошло. Директор щедро добавил себе и сахара, и сливок — она уставилась на его чашку, на серебряную ложечку, которая размешивала чай... динь-динь-динь — металл звенел о фарфор... но ведь Дамблдор мог выпить антидот...

— Надеюсь, мистер Снейп уже оправился от перенесенных испытаний? — он постучал ложечкой о край чашки, стряхивая в нее капли чая.

Пальцы у Лили стали влажными — а потом еще и липкими от подтаявшей глазури.

— Я... в смысле?

— От событий, которые произошли на каникулах, — Дамблдор поднес чашку к пушистым седым усам и осторожно подул на ее содержимое.

— Я... не знаю, можно ли так легко и быстро смириться со смертью отца...

— О нет, я вовсе не об этом, — сказал он, словно извиняясь, что ввел ее в заблуждение, — хотя вы совершенно правы — смерть подкашивает живых едва ли не так же, как и своих мертвецов. Я имел в виду то пребывание мистера Снейпа в больнице Святого Мунго. М-м... просто великолепно. Чувствуется, что его готовил настоящий мастер.

Лили — она как раз тянулась за чаем — опрокинула чашку. Горячая жидкость обожгла ладонь, растеклась по столу — сложенные стопкой пергаменты отпрыгнули в сторону, а лоток для писем приподнялся на задних ножках, чтобы спастись от потопа.

— О Господи — извините, пожалуйста...

— Нет, мисс Эванс, это я должен просить у вас прощения, — по взмаху волшебной палочки разлитый чай исчез, а ошпаренную руку накрыло холодком остужающего заклятья. — За свою к вам невнимательность: вы же еще не выздоровели окончательно, хотя мистер Снейп прекрасно разбирается в темных лечебных заговорах — куда лучше, чем я мог надеяться, — однако следует быть реалистами, не так ли?

Он налил ей еще чаю и даже поднялся из-за стола, чтобы лично его передать; подхватил Лили под локоть и проводил к креслу у камина — осторожно усадил, протянул напиток; она обхватила чашку онемевшими ладонями.

— Ну вот, мисс Эванс. Выпейте, согрейтесь — сейчас вам это точно не помешает.

У Лили дрожали руки. Она собиралась сделать глоток — жидкость уже намочила губы...

Дверь с грохотом распахнулась — и в теплый, ярко освещенный кабинет ворвался Северус. Лицо его казалось застывшим, точно жесткая, холодная маска; от него будто исходили какие-то эманации — так надвигающееся солнечное затмение отбрасывает перед собой полосу светотени.

На этот раз Лили пролила чай на себя и уронила чашку на ковер.

— Сев! — выдохнула она — под звук бьющегося фарфора, и на долю секунды ощутила себя заблудшим ягненком, который увидел на склоне холма своего пастуха.

Но Северус словно ее и не заметил. Он смотрел только на Дамблдора — который, казалось, даже слегка обрадовался его появлению, — пригвождая того к месту недовольным взором.