мной? Если у избранного есть совесть, то отчитаться он вряд ли сумеет… Но у Пигмалиона было чем крыть — ты и Антония стоите каких-то там страшных, по-видимому, жертв.
— Особого греха у Динстлера не было. Кроме того, который он считал неискупимым… Тони — его родная дочь. Если не сочтешь это бредом, считай строгой тайной.
— Значит, профессор Динстлер сделал Мечту из собственного дитя… не дурно! — восхитился Ингмар. Желтые глаза блеснули живым интересом. Он крепко взял Викторию за плечи и развернул к себе. — А ты, — ты дочь лесной феи?
— Я — внучка Остина Брауна. А все остальное — сплошное нагромождение фантастических случайностей… Еще девочкой я придумала себе волшебницу, выполняющую три моих желания… Конечно, с желаниями я все напутала. Но одно совпало — его осуществил Йохим Динстлер… Вначале я проклинала шутку судьбы и это как бы украденное лицо. А теперь… теперь я счастлива! Виктория откинулась в мягкое сено, забросив за голову руки. — Здесь и вправду невероятно торопливые облака. Они заражают своей целеустремленностью. Под таким небом — «и жить торопишься и чувствовать спешишь»… — процитировала она по-русски переиначенного Пушкина. Любимые слова часто выскальзывали из памяти сами собой, особенно, когда бояться было нечего.
— А ты торопишься перейти к делу? — хитро посмотрел Ингмар, намекая, что русский текст понял. — И ещё — вернуться к своему избраннику.
Виктория никак не могла привыкнуть к проницательности Мага и на этот раз просто не удержалась от вопроса:
— Ну скажи, скажи хоть одно, как ты угадал тогда, в Венеции, что он должен был появиться? — Виктория села, впившись в Ингмара серьезными, не терпящими уверток взглядом.
Он засмеялся и поднял руки:
— Сдаюсь! Один из самых головокружительных трюков сейчас будет разоблачен. Внимание: когда я заставил тебя летать над бальным залом во Дворце роз, пели скрипки, сыпались искры, валил, застилая глаза, дым… Ты винила во всем пиротехников? Увы. Ты сама, Мечта, была наэлектризована, как воздух перед грозой, искрилась бенгальским огнем! Для этого даже не надо было касаться тебя. А мне пришлось обнять…
Убедившись, что любопытство в глазах Виктории сменилось насмешливым разочарованием, Ингмар быстро, как репортер радионовостей, отчитался:
— Ты пылала. И немудрено — пять лет ледяного спокойствия, монашеского воздержания. Один мой дружок с кафедры философии вашего университета попробовал по моему совету занять тебя беседами о Достоевском и Эдике Лимонове, а потом пригласить на кофе. И получил решительный отпор. Узнав о невезении, ему сказали: туда не суйся, камень, лед… Между прочим, очень неплохой парень… И я понял — ты ждала. Ждала своего единственного. Кто он, Мечта, этот Дюваль?
— Он тоже немного волшебник и чудак. И замахнулся так высоко, аж голова кружится! Одержим наукой, — весело одержим.
— Хотелось бы верить, что мы с тобой не ошиблись, Мечта, — загадочно подвел итог Ингмар и вздохнул. — Ладно, так и быть, — ещё одно совершенно бесплатное приложение к разоблачению: я знаю русский с детства. Говорю совсем плохо, а почитываю основательно. До того, как пошел в маги, покопался в славянской литературе. Так что дискуссии о Булгакове, Пушкине, Достоевском и даже Довлатове можешь вести и со мной… О Дювале я узнал уже после того, как вы сбежали в Милан. Фантастический трюк вы тогда исполнили с горящей машиной — высший класс! — только для асов и дилетантов. Ну, вроде теперь все ясно? — Он явно любовался растерянностью Виктории и без всякого перехода продолжил:
— А то, что ты просишь, невозможно. Я не вернусь в шоу-бизнес. А здесь требуется мощное вооружение, детка. Ты же догадываешься, что воздушный шарик держится на веревочке. Мои маленькие чудеса требуют огромных средств, а главное — техники, команды настоящих профессионалов. Конечно, если следовать к твоей цели… Распилить красотку или выпустить голубей из статуи Свободы я могу задаром.
— Позволь и мне поколдовать? — Виктория приблизилась к Ингмару и заглянула в желтые глаза. — Я вижу, ты уже сейчас знаешь выход. И сумеешь сделать такое, что способно потрясти воображение миллионов, помнящих о чудесах лишь по детским снам… А знаешь, Маг, давным-давно в Нью-Йорке испуганная, совершенно ошарашенная своей ролью девчонка, а потом заколдованная тобой женщина была готова, совсем готова влюбиться в тебя. Ты творил невероятное, но так и не произнес самого простого заветного слова…
— Пароль нежных гимназисток романтического прошлого? Я и тогда, детка, не умел этого делать, да и после не научился. Не умею — и все тут! Ведь это как с музыкальным слухом — либо он есть, либо его нет… Только (он прижал палец к губам) — это мой единственный недостаток и страшный секрет. — Ингмар медленно провел тыльной стороной ладони по её щеке, коснулся кончиками пальцев губ.
— Прекрасная работа, прекрасный мастер… А, кстати, как тебя все же зовут, Мечта?
— Тори. Виктория. Я русская по рождению и американка по паспорту.
— Ну ладно, Тори, Торхен, Виктория… Победа… А я-то принимал тебя за Мечту… Так к делу — «Мисс Победа», считайте — я лежу на обеих лопатках! — Он рухнул в сено и по-мальчишески расхохотался.
— Ага, я же знала, что у тебя давно чешутся руки затеять что-нибудь этакое! — возликовала Виктория.
— Но не обольщайся, что переиграла меня, ухитрившись уговорить… Когда ты заявилась сюда, я кинул карты — пасьянс не сошелся. Ты не заметила, что я тяжело вздохнул? Жребий предрешил мою капитуляцию.
— А если я не поверю, — прищурившись, Виктория с вызовом посмотрела в желтые глаза.
— Ну тогда — ничья, — легко согласился Маг.
…На следующее утро Ингмар чуть свет ворвался в комнату гостьи.
— Можешь не прикрываться одеялом. Все равно придется покрутиться перед камерами голышом. Учитывая, конечно, американский пуританизм, мы сделаем так, что зрителям не останется и живого кусочка — только тень отражения, отражение тени… Я все придумал. Мы полазим по крышам небоскребов, но прежде установим на них ветряные мельницы. Устроим метель из розовых лепестков, превращающихся в стодолларовые купюры и заставим президента сыграть роль Бога!
— Заметив, как изумление на лице Виктории сменяется разочарованием, Ингмар фыркнул:
— Я не сбрендил. Реально оценил возможности и сроки. Моя секретная команда всегда в боевой готовности — стоит только свистнуть. И кое-кто из них додумался до такого, что пока ещё и не снилось ребятам Спилберга.
Он сел у ног Виктории и начал подсчеты:
— Три дня на экспедицию по небоскребам (конечно, без нас), два на работу здесь и неделю для монтажа… Это будет кино, детка, всего лишь кино. Компьютерные трюки. Но и отдельный ролик для демонстрации в специальных кинотеатрах. Объемное изображение — полная иллюзия собственного присутствия… Можешь поверить, мужская часть