Читать интересную книгу Источник - Айн

Хоптон Стоддард был коротышкой стоимостью в двадцать миллионов долларов. Эта сумма сложилась из трех наследств и семидесяти двух лет трудовой жизни, целиком отданной деланию денег. Хоптон Стоддард был гением инвестиций, он вкладывал капиталы во все — в дома терпимости, в монументальные театральные постановки на Бродвее, особенно в спектакли религиозного характера, в фабрики, в противозачаточные средства и в закладные под фермерские хозяйства. Он был маленького роста и к тому же сгорблен. Лицо его не было безобразным — так только казалось, но лишь потому, что ему было свойственно только одно выражение: он всегда улыбался. Его ротик был сведен постоянной гримасой доброй улыбки, уголки рта были всегда вздернуты. Брови, напротив, были сведены в скобочки над круглыми голубыми глазками. Волосы, густые, волнистоседые, выглядели как парик, но были настоящие.

Тухи много лет был знаком с Хоптоном Стоддардом и имел на него большое влияние. Хоптон Стоддард никогда не был женат, у него не было родственников и друзей, он не доверял людям, полагая, что они всегда охотятся за его деньгами. Но он был необычайно высокого мнения об Эллсворте Тухи, потому что Тухи был полным антиподом ему и его образу жизни: Тухи нимало не заботился о земных благах. Исключительно в силу этого контраста он видел в Тухи олицетворенную добродетель, но ему никогда не приходило в голову, чем же в таком случае является он сам как противоположность Тухи. И все же от дум о своей земной жизни у него делалось нелегко на сердце, и с годами это чувство усиливалось вместе с неотвратимостью приближавшегося конца. Он нашел облегчение в религии — это была своего рода взятка. Он перепробовал несколько разных конфессий, посещал службы, жертвовал большие суммы и переходил в другую веру. Шли годы, и темп его поиска ускорился, в нем появились признаки паники.

Безразличие к религии было единственным недостатком, который он с тревогой отмечал в своем друге и наставнике. Но все, что проповедовал Тухи, казалось, хорошо вписывалось в закон Божий: милосердие, жертвенность, помощь бедным. Следуя советам Тухи, он всегда чувствовал себя умиротворенным. Он щедро и без долгих уговоров жертвовал организациям, которые ему рекомендовал Тухи. В делах духовных Тухи был для него земным аналогом Господа Бога.

Но этим летом Тухи впервые потерпел фиаско с Хоптоном Стоддардом. Хоптон Стоддард решил осуществить давнюю мечту, которую так же тайно и хитро, как все свои капиталовложения, вынашивал в течение нескольких лет: он решил возвести храм. Не храм какой-то определенной веры, но межконфессиональный, экуменический монумент, посвященный религии вообще, храм веры, открытый для всех. Хоптон Стоддард хотел сыграть наверняка.

Он был крайне удручен, когда, узнав о его намерении, Эллсворт Тухи стал отговаривать его. Тухи хотел разместить в здании приют для дефективных детей, для этой цели он уже собрал внушительный комитет спонсоров и средства на текущие расходы. Не хватало только здания и денег на его сооружение. Если Хоптон Стоддард хотел получить нечто достойное его имени, способное увековечить память о нем, дать миру наивысшее свидетельство своей щедрости, то какая цель может быть благороднее, чем возведение на собственные средства стоддардовского приюта для дефективных детей,

горячо убеждал его Тухи, для несчастных, обездоленных деток, до которых никому нет дела? Но Хоптон Стоддард не испытывал ни малейшего энтузиазма относительно приюта или какого-либо иного гражданского заведения. Только стоддардовский храм человеческой души — и ничего другого.

Он не мог предъявить убедительных аргументов против блестящих доводов Тухи. Он твердил одно: «Нет, Эллсворт, нет, это не то, вовсе не то». Вопрос был оставлен в подвешенном состоянии. Хоптон Стоддард не- сдавался, однако недовольство Тухи беспокоило его, и он постоянно откладывал окончательное решение. Но он помнил: ему придется принять его к концу лета, потому что осенью он отправлялся в долгое путешествие по святыням всех религий мира — от Лурда до Иерусалима, Мекки и Бенареса.

Как-то вечером, спустя несколько дней после сообщения о строительстве «Аквитании», Тухи отправился навестить своего упрямого друга в его одинокой громадной забитой ценностями квартире на Риверсайд-драйв.

— Хоптон, — весело начал он, — я ошибался. Ты был нрав насчет храма.

— Не может быть! — поразился Хоптон Стоддард.

— Да, — сказал Тухи, — ты был прав. Нельзя придумать ничего уместнее. Ты должен построить храм. Храм человеческой души.

Хоптон Стоддард судорожно глотнул, голубые глаза его увлажнились. Он почувствовал, что, должно быть, здорово продвинулся по стезе добродетели, если смог преподать урок добродетели своему наставнику. Теперь уже ничто не имело значения, он сидел и слушал Эллсворта Тухи, как тихое сморщенное дитя, кивал и со всем соглашался.

— Это грандиозное начинание, Хоптон, и если делать, то делать наверняка. Есть ведь немалая гордыня в подношении дара Господу, и если не сделать все наилучшим образом, то это будет не смиренное подношение, а акт тщеславия.

— Да, да, конечно. Надо сделать хорошо, лучшим образом. Ты ведь мне поможешь, Эллсворт? Ты знаешь все об архитектуре, искусстве и прочем. Надо сделать все толком.

— Я буду рад помочь тебе, Хоптон, если ты хочешь.

— Господи, хочу ли я? Что ты такое говоришь, хочу ли я? Пресвятая Дева, что б я без тебя делал, Эллсворт? Я ничего не понимаю в… во всем этом. А надо сделать все толком.

— А если так, то будешь ли ты поступать, как я скажу?

— Да, да! Конечно, буду.

— Прежде всего, выбор архитектора. Это крайне важно.

— Ну конечно.

— Нам не нужен ни один из этих меркантильных лакировщиков, от которых за милю несет чистоганом. Нужен человек, который верит в свое дело, как ты веришь во Всевышнего.

— Верно, именно так.

— Ты должен согласиться с тем, кого я назову.

— Конечно, о ком речь?

— Говард Рорк.

— Кто это? — Имя ничего не сказало Хоптону Стоддарду.

— Человек, который построит храм человеческой души.

— Хороший архитектор?

Эллсворт приблизился и посмотрел ему прямо в глаза.

— Могу поклясться бессмертием своей души, Хоптон, — внушительно произнес он, — самый лучший, какой только может быть.

—О!..

— Но заполучить его не просто. Он берется за дело только на определенных условиях, и их надо соблюдать неукоснительно. Ему нужна полная свобода действий. Скажи, чего тебе хочется, сколько ты готов потратить, а остальное предоставь ему. Пусть проектирует и строит, как захочет. Иначе он не возьмется. Скажи ему честно, что ты просран в архитектуре и остановился на нем, потому что чувствуешь, что только ему можно доверить этот заказ, чтобы он был выполнен без чьего-либо вмешательства и как надо.

— Хорошо, если ты готов за него поручиться.

— Я ручаюсь.

— Отлично. И мне наплевать, во что это обойдется.

— Но будь осторожен, контактируя с ним. Возможно, вначале он откажется. Он скажет, что не верит в Бога.

— Что?!

— Но ты ему не верь. Он человек глубоко религиозный — по-своему. Это видно по его сооружениям.

—О!

— Но он не относит себя ни к одному из существующих вероисповеданий. Так что ты не покажешься пристрастным, не оскорбишь каких-либо религиозных чувств.

— Слава Господу.

— Когда имеешь дело с вопросами веры, нужно самому обладать верой. Не так ли?

— Да, конечно.

— Не дожидайся его эскизов. Ему потребуется время. А ты свое паломничество не откладывай. Просто найми его, контракта не подписывай, в этом нет необходимости, дай распоряжение своему банку финансировать его по первому требованию, а остальное предоставь ему. Гонорар ему платить не потребуется до твоего возвращения. Через год или около того, когда ты вернешься, побывав во всех великих храмах мира, ты найдешь здесь еще один, твой собственный, лучше всех прочих.

— Именно это мне и надо.

— Но надо подумать и о рекламе, торжественном открытии, освящении храма.

— Да, конечно… О рекламе?

— Именно. Нет такого большого события, которое бы не сопровождала хорошая рекламная кампания. Нет рекламы — нет события. Ты не должен пренебрегать ею, это было бы неуважением.

— Это верно.

— Но чтобы получить хорошую рекламу, ее надо хорошо и загодя спланировать. Нужно, чтобы открытие храма было как увертюра к опере, как звон фанфар, как трубный зов архангела Гавриила.

— Ты умеешь так красиво сказать!

— Но для этого не следует позволять, чтобы газетные пачкуны раньше времени разнесли новость, как сороки на хвосте. Храни в тайне эскизы храма, не давай печатать их в газетах. Скажи Рорку, что не хочешь утечки информации. Он не станет возражать. Вели подрядчику поставить высокий глухой забор вокруг строительной площадки на время, пока возводится храм. Никто не должен иметь представления о нем, пока ты не вернешься и лично не возглавишь церемонию освящения. Вот тогда — снимки во всех газетах страны, черт бы их побрал!