— Может, нужно что-нибудь сказать?
«О, да! Скажи, и поплатишься за это», — в уме сложился весьма подлый план, как взять с повелителя тысяч жал плату за унижение и вред, что он ей нанес.
Улучив момент, когда Шершень посмотрит на потолок, он прошептала:
— Hie.
Внезапно вор растворился в кресле и в эту же секунду появился под потолком, приложившись об него носом и рухнув на пол.
— Хозяин! — Кулак сделал к нему шаг, но Шершень рукой остановил его.
— Ты что-нибудь говорил или думал сейчас?
Вышибала помотал головой.
— Да что я тебя спрашиваю! Можешь ли ты вообще думать…
— Hie.
Теперь вор встретился лбом со своим помощником, и оба повалились на пол.
— Что за демонщина! Я ничего не говорил… Здесь кто-то есть.
Пока они вставали с затоптанного пола, Джайра успела просунуть руку в щель, приоткрыв потайную створку, и стащить свой меч, Шип и запасной нож, который всегда прятала в сапоге. Уже проползая к выходу — окну погреба — и усмехаясь в мыслях над проделкой, она услышала, как Стражи выломали двери и ворвались в игорный дом. Уже с улицы она наблюдала за тем, как брыкающегося Шершня волокут в мешке два «рыцаря Сакротума», а третий разбивает на дорожном булыжнике освещенным мечом вожделенный талисман. Более мгновенной реакции кого-либо из воинов на появление угрозы она больше нигде не видела.
Судя по не заколоченному окну погреба, тайный ход все еще никто не нашел, так что ничто не мешало ей снова пробраться тем же путем.
Теперь рядом с погребом, вверх по лестнице, за кривым столом сидел старый одноногий скупщик краденного. Проходя за стеной мимо его стола, Джайра услышала через отдушину:
— Что-то нынче воры обмельчали.
— Ты это про мой рост или возраст?
— Про то барахло, что ты тащишь.
«Мелочные люди — мелкие делишки», — подумала Джайра. Воры действительно переживали не самые лучшие времена. В свою очередь, она сделала все, чтобы на юге такого не было. Ведь если даже вору нечего украсть — людям не на что жить.
В подтверждение ее мыслям грубый голос за другой стеной произнес:
— Охотничьи угодья заняли весь юг и держат глаза всегда открытыми, а мы даже один город освоить не можем!..
Спускаясь в подземелье, где все так же стоял пресловутый крест для пленников, она услышала знакомый голос.
— … она здесь, в городе, ведь так? Кому еще мог приглянуться мой курьер! Странно, что он оказался проворнее вас, ассасинов. Верно, ты еще ученик, раз был таким легкомысленным, что попался моим «золотым ручкам». Ну, что же ты? Ответишь, и я отпущу тебя.
Мааруф не подавал голоса.
— Славный малый, хорошо она тебя натаскала. Только за тобой она не придет — зачем ей сюда совать свой нос?
Джайра нахмурилась. «Имеет в виду, не он главный?..»
— Что ж, можешь подумать, ночь будет долгой. Мои ребята тебя посторожат. Если что — зови их.
Два вора остались на часах снаружи двери. Сам же Шершень, что-то выслушивая от Кулака, поднимался на верхние этажи. Заглянув через перегородку, Джайра смогла увидеть его лицо. Проходя мимо, глава воров проворчал на вопрос подручного:
— Король-рыцарь строит флот, женится на чернокнижнице и огрызается на восток. Скоро нам совсем будет нечем поживиться, а ты еще спрашиваешь, в преисподнюю нам сдался этот сопляк?! Да ты совсем мозгов лишился на своих мордобоях!..
На полученную Кулаком оплеуху часовые захихикали, но потом продолжили игру в карты.
— Добро есть?
— Нет, не сегодня. Малой меня прошманил на своих закладах. Только на щелбаны.
— Ха! Смотри, как бы тоже мозги не растерять!
Первый звонкий щелбан был слышан еще до того момента, как Джайра опустила решетку. Мааруф, с багровым кровоподтеком у правого глаза, сразу обратил на нее внимание.
— Прости, что я так с тобой поступила, — прошептала Джайра, с удрученным видом осматривая его лицо и рану на ноге от ножа.
— Я ведь понимаю, зачем вам все это нужно было, — ответил мунтетлак, пока она расковывала его. — Вы выяснили то, что хотели?
— Да.
Услышанное ее не обрадовало. То, что она нарочно послала ученика в плен, понял и Хаким. Радушный прием в логове ассасинов ее не ждал.
— Значит, дело удалось, — улыбнулся юноша.
Указав не издавать ни звука, она повела его тем же путем назад, но в одном месте у ширм, что стояли в той самой комнате, где шли переговоры Шершня со странным визитером, завязалась драка, и закопченные ткани колыхались, не давая пройти незаметно. Прикрывая собой в неосвещенном углу Мааруфа, Джайра соображала, как обойти препятствие. Как по злому року, в комнате появился Кулак, услышавший шум драки. Стащив со стула чей-то изорванный плащ, она накинула его на ассасина, накрыв с головой и пригнув.
— Изображай кашель.
Сама же она, потуже натянув повязку и капюшон, взяла его под руку, ведя к открытому окну за ширмами. Кулак уже расставил зачинщиков беспорядка по разным сторонам. В тот же момент, как они скрылись за ширмами, он увидел кровавые следы на полу. Это же заметила и Джайра, когда отправляла Мааруфа спускаться в окно и увидела пятна. Набросив на себя старый плащ так же, как до того на ассасина, она измазала руку кровью, поднеся ее ко рту и похоже закашляв. Кулак отдёрнул занавесь, бестолково уставившись на нее.
— Ты бы хоть на воздух вышел, старый. Тут тебе не целебрарий!
Джайра закивала, закашливаясь сильнее. Как только вышибала повернулся к ней спиной, она сбросила плащ и выпрыгнула в окно. Ученик ждал ее за углом соседнего дома, благополучно пройдя мимо охраны, ничего не увидевшей в сгущающихся сумерках.
— Откуда вы знаете все ходы в этом игорном доме? — услышала она при приближении его восторженный шепот.
— Я тоже когда-то была его пленницей, — на вопросительный взгляд юноши, она усмехнулась: — Скажем так: Шершень такой косой и беспалый по моей вине.
Их возвращение в логово община встретила с триумфом. Тамира не отходила от своего брата ни на шаг, Зайн сам помогал ему снять снаряжение. Пока Ксия, уже блеснув своими ценными знаниями целительства, распоряжалась о всем необходимом для обработки ран, к спасенному подошел Фарен, всего лишь предложив взять его руку. В пяти шагах Хаким что есть сил срывал гнев на Джайру, старавшуюся сдержать свои чувства и наблюдавшую за глухонемым слугой, моющим галереи.
— Ты используешь людей. Думаешь, это допустимо для ассасина: использовать своих же?
— Ты мне не сает и не аль-муалим, чтобы указывать.
— Тебе никто не голова, когда ты действуешь только в своих целях.
— Я же сказала, что не оставлю его, — ее терпение было на пределе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});